Сергей Венедов - Улики против улик

— Итак, вопрос первый: какое такое дело было у Ларичева к Рубцову? Второй: почему Рубцов скрыл, что утром наведывался к Ларичеву? Третий: был ли Ларичев уже мёртв в это время? Если верить заключению врача, то был.

Буров внимательно посмотрел на напарницу. В нём всё больше крепло чувство более чем глубокой симпатии к этой девушке, которая столько времени бьётся со всеми вокруг, пытаясь отстоять невиновность своего покойного отчима. Как не оценить её искреннее стремление быть объективной, беспристрастной. Ей, видимо, стоило немалых усилий казаться спокойной, выслушивая вопросы, фатальные для Рубцова. Буров сразу уловил новую ниточку, которую нащупывал следователь, — ту, что была связана с прежней ревизией, проводившейся Ларичевым в подведомственном пансионате. Чувствовалось, правда, что вопросы на эту тему следователь задавал больше по долгу службы. Наверно, хотел с самого начала прояснить и отмести эту версию — не убивают же человека за то, что пару лет назад он обнаружил недостачу на смехотворную сумму в тысячу рублей, простынки какие-то. А вот с ревизией на фирме «Донатор» пока ещё ничего не было ясно.

— Ну что, товарищ начальник, есть ещё вопросы? — ироничный голос девушки слегка оживился.

— Нет, товарищ помощник, — в тон ей ответил Буров. — Вот вам следующая запись, слушайте…

Допрос Ларисы Жаркович

— Умоляю вас, ради бога, не впутывайте нас в эту историю. Мы с мужем ничего не знаем, никак не связаны ни с кем из этих людей, абсолютно ни с кем. Нас не интересует чужая жизнь, а преступления приводят в ужас. В конце концов, мы приехали на своей машине, чтобы отдыхать, бродить по лесу, а не тратить своё свободное время попусту из-за того, что кто-то умер.

— Во-первых, впутывать вас никто не собирается, если вы сами не впутались…

— Да бросьте, знаю я милицию! Если бы всё чисто было, то вы бы и расследование не проводили. А раз начали, значит, есть подозрения, что тут пахнет убийством. Мы совершенно к этому непричастны. Ни муж, ни я!

— У нас никаких и нет подозрений на ваш счёт. Мы хотим лишь точно выяснить обстоятельства, при которых умер гражданин Ларичев Игорь Матвеевич.

— Вот и я говорю, не впутывайте нас. Мы его близко даже не знали. «Здрасте-здрасте» обменивались. Не больше. Он всё время был с Рубцовым. Можете к нему и обращаться. Мой муж хоть и замдиректора фирмы, но тесных отношений не имел ни с одним из этих… стариков. По кабакам не шляется, по бабам тоже. Ещё меньше по друзьям-приятелям. Нет у нас нужды в таких приятелях. Чего там объяснять, храни Господь… сами знаете…

— Прошу вас прекратить разговаривать в таком тоне, я вас не для дискуссии пригласил, а намерен задать вам несколько вопросов.

— Но мы…

— Говорить вам придётся сейчас только за себя. Ваш муж пока ожидает в холле.

— Но мы с мужем…

— Ваше имя?

— Лариса Жаркович.

— Год рождения?

— Это не важно… Мне 36.

— Место работы?

— Домохозяйка.

— Сколько раз вы видели Ларичева с момента вашего приезда сюда?

— Вообще не видела.

— Не забывайте — за ложные показания вы несёте ответственность перед законом.

— То есть… видела его за обедом. И за ужином. Нас кормят всех за одним столом, поэтому и видела. Как и всех других. Может быть, мне вовсе не нравится сидеть за одним столом с малознакомыми. А теперь вот что получается… допытывают как последнюю…

— Вы видели, как Рубцов входил к комнату к Ларичеву?

— Нет.

— А утром вы его, случайно, не встретили?

— Нет.

— Где вы познакомились с Ларичевым? Здесь, в пансионате?

— Не помню.

— Когда вы видели Ларичева в последний раз?

— Не помню.

— Вы могли бы ответить — «за ужином».

— Нет! Я не желаю ничего отвечать! Я ни при чём! Задавайте вопросы Рубцову, он с ним имел дела! Или сестре-хозяйке, потому что все знают про эту историю с простынями. Или эту из финотдела допрашивайте, а не меня.

— А почему её?

— Потому что не будь она связана с этим Ларичевым, то ей, по идее, в пансионате нечего было бы делать в эту пору.

— Прошу вас хорошенько продумать своё отношение к следствию, а для этого пройдите в холл и посидите там, поостыньте, соберитесь с мыслями. И когда вам покажется, что вы в состоянии отвечать спокойно, тогда, пожалуйста, и приходите.

— Следователь вышел из себя, — отметил вслух Буров. — И немудрено. Постойте-ка, сейчас опишу вам эту дамочку. Значит, так: волосы крашеные, под седину, накладные ресницы, на губах мокрая помада, лет сорок, а не тридцать шесть, начинает расплываться, голос истерический. Подходит?

Но Лера, казалось, не слушала его. Буров быстро перебрал в памяти всё сказанное Ларисой Жаркович. Ничего полезного для дела. И смотри-ка ты, всего по нескольким фразам можно составить представление о человеке. Чем больше он о ней задумывался, тем больше проникался неприязнью следователя к этой даме.

— Вам не бросилась в глаза одна деталь? — прервала его размышления девушка. — Что следователь концентрирует вопросы вокруг моего отца?

— Вполне возможно, хотя я в этом и не убеждён.

— А я считаю, что с его стороны это предвзятость.

— Не вижу почему.

— Разве у нас есть основания именно Рубцова ставить под знак вопроса? — пылко произнесла девушка.

— Такое же, как и в отношении любого другого.

— А может быть, в отношении моего отца чуточку побольше? — съязвила Лера.

— Следователю не запретишь прислушиваться к своей интуиции.

— Даже когда эта интуиция мешает ему быть объективным?

— Пока что его не в чем упрекнуть.

— Да, но разве не ясно, что все вопросы у него имеют одну конкретную цель, одну идею.

— У нас нет некоторых данных, которые имел в распоряжении следователь: описание комнаты, позиция мёртвого, окружающие предметы. Всё это может о многом рассказать. Перед нами же ребус с ограниченным числом подробностей…

— Следователь сразу повёл дело так, как если бы речь наверняка шла об убийстве.

— Здесь вы не правы. — Буров взял под защиту своего коллегу. — Объяснения Рубцова на этот счёт весьма неудовлетворительны. Сама обстановка, как и поведение вашего отчима, возможно, наталкивали следователя на определённые домыслы. Вот вы побывали тогда на вилле?

— Да… меня срочно вызвали туда… Допрашивали…

— Вы могли бы её описать?

— Да… в общем-то… Двухэтажный особняк, от развилки возле станции — направо, в конец посёлка, где домов становится меньше, ближе к лесу. Окружён железной оградой и садом. Если смотреть с фасада — в нём два этажа, а с тыльной стороны — три, потому что дом стоит на пригорке. На первом этаже — большой холл, куда выходят двери четырёх комнат, длинный коридор с подсобными помещениями. Из холла на верхний этаж ведёт лестница резного орехового дерева — там остальные шесть комнат. В подвальном помещении — столовая, она же трапезная, спортзал и так называемая водолечебница, точнее, баня-сауна с бассейном. Оба здания смотрят окнами в лес. Во дворе — домик, где обитает уборщица, там же хранится бельё, посуда, бытовая химия, хозтовары… Вот, собственно, и всё…