Соня Лаврова - Убийство у камина

Тут же, словно по сигналу, появилась вся семья: Поди, агрессивная и протестующая; мальчишка, которого он встретил на подъездной дорожке, требуя перекусить, и сам Куви, энергичный, как всегда, с проницательным блеском на морщинистом лице.

– Давай, Поди, помоги мне вымыть посуду. – Блюдце с жемчугом стояло на каминной полке, между копилкой и приглашением на имя миссис Куви на заседание Ассоциации по борьбе с раком. Мистер Арчири. уходит- Она протянул ему руку. У него впереди долгий путь, и я знаю, что ему не терпится уехать. Несмотря на дерзость ее слов, тон ее был непрекословным. Если мы не увидимся до свадьбы, я увижу Вас в церкви.

Дверь захлопнулась. Арчири остался стоять. – Что мне делать? – спросил он без лишних слов.

– А чего вы ожидали? – ответил Куви. Какие-нибудь неопровержимые доказательства, алиби, которое могла подтвердить только она?

– Вы ей верите? – Это была важная деталь для Арчири.

– О, это другое дело! Правда в том, что меня это не волнует. Мне плевать, то ли то, то ли другое. Так легко не задавать вопросов и просто забыть и принять, мистер Арчири.

– Но меня это беспокоит, – сказал Арчири. Если Герберт пойдет дальше и женится на Вашей падчерице, я буду вынужден покинуть церковь. Я не думаю, что вы понимаете, в какой среде я живу, какие люди.

– Ух ты! – Куви состроил гримасу и в ярости поднял руки с вытянутыми пальцами. Эти старомодные негодяи заставляют меня терять терпение. Кто узнает? Здесь все думают, что она моя дочь.

– Я узнаю. – Какого черта она ему рассказала? Неужели она не могла держать рот на замке?

– Вы осуждаете ее за искренность, Куви?

– Бог знает что! – Услышав ругань, Арчири вздрогнул и закрыл веки от ослепительного света. Он видел все в красном цвете.. Это была только мембрана век, но он чувствовал себя погруженным в озеро крови-. Лучшая политика-это осмотрительность, а не искренность. В любом случае, что вас беспокоит? Вы прекрасно знаете, что она не выйдет замуж за вашего ребенка, если вы возражаете.

– Какие у меня будут отношения с сыном после этого? -резко сказал Арчири. Он успокоился и смягчил свой голос и выражение лица. Я должен найти способ узнать. Ваша жена убеждена в этом??

– Она никогда не колебалась в своей убежденности.

– Тогда я вернусь в Визбори. Это отдаленная надежда, не так ли? -Его собственные слова прозвучали нелепо, и он добавил: – Спасибо, что попытались мне помочь, и за отличный чай.

Мужчина лежал на спине посреди перехода на зебре. Выйдя из машины, инспектору Куни не пришлось ни спрашивать, где он находится, ни просить, чтобы его отвезли к месту аварии.

Скорая помощь ждала, но никто не пытался поднять раненого с земли. Мигалки машины продолжали мигать ритмично, с неумолимым равнодушием. Белый автомобиль перевернулся и снес вывеску.

– Он не можете двигаться? – спросил Куни. – Да- ответил доктор.:

– Он не выживет. -Он опустился на колени, проверил пульс и снова поднялся, вытирая кровь с пальцев. Осмелюсь сказать, что у него сломан позвоночник и разорвана печень. Самая большая проблема в том, что он все еще в сознании, и если мы попытаемся его поднять, это вызовет у него ужасную агонию.

– Бедняга. Как это произошло? Есть свидетели? Куни окинул взглядом толпу любопытных, состоявших из девушек в хлопчатобумажных платьях, рабочих, поздно возвращающихся домой, и несколько пар влюбленных на вечерней прогулке. Последние лучи солнца мягко освещали их лица и лужу крови, размазывавшую черно-белые полосы земли, когда этот человек лежал на улице, все вокруг казалось возмутительным и жестоким.

– Девушка рухнула на руль. У нее были короткие, черные, коротко подстриженные волосы, и она проводила пальцами по ним с отчаянием или раскаянием. Ее длинные красные ногти торчали, как блестящие перья.

– Не беспокойтесь о ней, – сказал доктор с презрением. Она цела и невредима.

– Простите, мадам … – Куни выбрал человека, который казался ему самым спокойным и наименее возбужденным из группы любопытных. Вы случайно не видели аварию?

– О, это было ужасно! Эта женщина ехала как зверь. Она ехала со скоростью более ста пятидесяти километров в час.

«Храбрый свидетель!» – подумал Куни. Он повернулся к бледнолицему мужчине, державшему поводок собаки.

– Может быть, вы поможете мне, рыцарь?

Он потянул поводок, и собака села на бордюр – Этот господин … – свидетель побледнел и указал пальцем на человека, который все еще лежал на пешеходном переходе. Он посмотрел направо, потом налево, как надо. Машины не было, но из-за моста тоже не видно.

– Да, да. Я догадываюсь.

– Когда он начал переходить на другую сторону улицы, белая машина появилась неожиданно. Эта женщина была сумасшедшей. Ну, может быть, не на сто пятьдесят, на мой взгляд, но на сто это точно она ехала.-Затем он заколебался и попытался отступить. Все произошло так быстро. Я не могу вдаваться в подробности.

– Вы прекрасно справляетесь.

– Его сбила машина. Водитель затормозила изо всех сил. Я не забуду грохот до дня моей смерти, скрип шин и крики бедняги, потом он поднял руки и упал, как тряпичная кукла.

Куни приказал подчиненному записать имена и адреса свидетелей, развернулся и направился к белой машине. Женщина коснулась его руки. Эй! – сказал она, – этот человек попросил священника. Я звонила вам до вашего приезда. – Пусть придет отец Редверг, – сказал она, он словно знает, что у него осталось мало времени.

– Это правда? -резко спросил Куни у доктора.

Тот кивнул. Они прикрыли умирающего двумя куртками полицейских и подложили под голову сложенный плащ. – Позвал отца Редверга. Честно говоря, меня больше беспокоило его физическое состояние, чем духовное

– Значит, он католик?

– Да что там! Вы, копы, – банда атеистов. Редверг-новый викарий. Неужели вы никогда не читали местную газету?

Куни подошел к зебре. Лицо раненого было бледным, как слоновая кость, но у него были широко раскрыты глаза и пристальный взгляд. С удивлением Куни обнаружил, что он очень молод, ему, должно быть, чуть больше двадцати лет. – Я могу чем-то помочь тебе, приятель? – Он знал, что доктор вколол раненому транквилизатор. Куни наклонил свое тело, защищая мальчика от посторонних взглядов. – Мы вытащим тебя отсюда очень скоро, -солгал он. Хочешь чего-нибудь?

– Отец Редверг … – его голос был невыразительным шепотом, таким же холодным и нечеловеческим, как глоток воздуха. Отец Редверг … – на его трупном лице нарисовался внезапный жест боли. Исповедаться… искупить… простить тех, кто раскаивается. – Проклятая религия, -сказал доктор. Она даже не оставляет человека умирать в покое.

– Очевидно, он хочет исповедаться.

– Если хочешь, да, но это не обязательно. – Встретившись с убийственным взглядом Куни, он добавил: – Не сердитесь. На меня. Мы позвонили Редвергу, но он уехал на конференцию.