Соня Лаврова - Убийство у камина

– Мэм, вам лучше подождать снаружи.

Она отодвинулась от офицера, накинув плащ, словно вместо удушливой жары ей стало холодно.

– Я не позволю вам запереть мою дочь! – Она подтолкнула стоявшего между ней и трибуналом сержанта. Отвали от меня, мерзкий садист!

– Выведите эту женщину из зала, – холодно приказал судья. Миссис Вайлинг повернулась к Арчири, взяла его за руку и сказала: – Вы, кажется, добрый человек. Вы мой друг?

Арчери почувствовал глубокую боль, но пробормотал::

– Думаю, вы имеете право просить залог.

Женщина-полицейский, стоявшая рядом со скамейкой подсудимых, подошла к ним и сказала: – Идемте, миссис Вайлинг! Пройдемте со мной, пожалуйста.… – Залог, я хочу залог! Этот джентльмен мой старый друг и говорит, что я имею право внести залог за свою дочь. Я требую этого права для моей малышки!

– Я терпеть не могу такого поведения. – Судья презрительно посмотрел на Арчири, и тот сел, освободившись от рук миссис Вайлинг. Должен ли я понимать, что вы хотите ходатайствовать об освобождении под залог вашей дочери? -Он повернул глаза к Марте, которая вызывающе кивнула.

– Я приготовлю вам хорошую чашку чая, миссис Вайлинг, -сказала женщина-полицейский. Пойдемте со мной. Она положила руку на талию безумной матери и проводила ее к выходу из зала суда. Судья посоветовался со своим помощником, и Марта Вайлинг была отпущена под залог в тысячу фунтов, пятьсот за нее саму и остальные пятьсот за ее мать.

– Встаньте, пожалуйста! – сказал Судья.. Заседание было завершено.. – В нужде ей все друзья., -сказал Аскольд, глядя на Арчири. Послушайте, что я вам скажу, вам будет трудно вырваться из лап мамы Вайлинг. Помните тот раз, когда мы должны были поместить ее в психиатрическое отделение в Стове? В тот раз Куни был ее другом. Она пыталась поцеловать его, не так ли?

– Не напоминайте мне об этом, – сказал Куни.

– Прошлая ночь была довольно любопытной, вам не кажется? Это была случайность, что Арчири был здесь в то время, чтобы показать этому мальчику путь в рай.

– Это была удача.

– Он повернулся к пастору, продвигавшемуся между скамейками, в его сторону. Доброе утро, сэр. Надеюсь, вы хорошо выспались?. Мы уходим? Вайлинг ушла.. Когда они вышли на улицу, к Аскольду подошла женщина-полицейский и сказала::

– Миссис Вайлинг дала мне записку, сэр. Она попросил передать его мистеру Арчири.

– Я дам вам совет, -сказал Аскольд. Выбросьте ее в мусорное ведро. Эта женщина как козел. – Но Арчири уже вскрыл конверт.

«Уважаемый сэр: «Мне сказали, что вы человек Божий. Благословен тот человек, который всегда приходит на помощь. Бог послал вас, чтобы помочь мне и моей малышке. Я жду вас дома сегодня днем, чтобы поблагодарить вас лично.

С любовью, Ваша подруга. Миссис Вайлинг.»

В комнате Арчири гармонично сочеталось лучшее из старого и современного: на потолке были балки, а стены были выкрашены в розовый цвет с гравировкой, пол был покрашен, на стенах и в изголовье было немало ламп, а также был телефон. Священнослужитель вымыл руки в розовой раковине (в собственной ванной комнате, которую он считал неоправданной роскошью), затем взял трубку и попросил связать его с Тигонь.

– Дорогая? – Арчири! Слава Богу, ты позвонил! Я много раз звонила этому Аскольду, или как его там зовут. – Что-то не так?

Я получила ужасное письмо от Герберта. Судя по всему, бедняжка Шерр вчера днем позвонила родителям и теперь сказала Герберту, что хочет окончательно разорвать помолвку. Он говорит, что это было бы несправедливо ни по отношению к нему, ни к нам.

– И…?

– А Герберт говорит, что если Шерр не выйдет за него замуж, он покинет Оксфорд и уедет в Африку, воевать за Зимбабве.

Это совершенно смешно!

– Он говорит, что если ты попытаешься помешать ему, он сделает что-то ужасное, чтобы его выгнали.

– Это все? – Да что там! Там гораздо больше. Посмотрим. У меня тут письмо. «…Какой смысл папе пускать слюни … (Прости, дорогой, что это значит? что-то ужасное?) … вы всегда спорите о доверии и вере, когда не верите ни словам Шерр, ни словам ее матери? Я сам изучал дело, вернее, копию, внимательно и оно полно противоречий. Папе не составило бы большого труда убедить министра внутренних дел открыть его снова. Кроме того, имелось наследство, о котором никогда не упоминалось в суде. Три человека унаследовали приличные суммы, и, по крайней мере, один из них бродил по дому в тот день, когда госпожа умерла…»

– Хорошо, – устало произнес Арчири. Если ты не помнишь, Мани, у меня есть стенограмма суда, который стоила мне двести фунтов. Кроме этого, как дела? – Мистер Пимс ведет себя несколько странно. – Мистер Пимс был помощником Арчири. По словам мисс Боссе, он спрятал хлеб для причастия в карман, и сегодня утром появились длинные светлые волосы.

Арчири улыбнулся. Его жена лучше разбиралась в приходских сплетнях, чем в убийствах. Ее образ встал перед его глазам, это была крупная, привлекательная женщина, озабоченная морщинами на лице, о которых он никогда не говорил ей. Священнослужитель начал скучать по ней.

– А теперь важное -обрати внимание, дорогая. Напиши Чарльзу. Ты должна быть дипломатичной. Скажи ему, что поведение Шерр достойно восхищения, и что у меня было несколько интересных разговоров с полицией. Если я увижу, что есть хоть малейшая возможность возобновить дело, я напишу министру внутренних дел. – Это замечательно, Арчери. Я только что услышала второе предупреждение от телефонистки. Я вешаю трубку. Кстати, кот охотился сегодня утром на мышь и оставил ее в ванной. Он и Тути скучают по тебе.

– Поцелуй их от меня, – сказал Арчири, чтобы угодить ей.

Он спустился по лестнице и вошел в прохладную темную столовую, заказал тарелку котлет с соусом и в порыве безрассудства полбутылки Анжу. Окна были открыты, но в некоторых были закрыты зеленые ставни. Стол, стоящий рядом с одним из них, с его белой скатертью, плетеными стульями и горшком, полным душистого горошка, напомнил ему картину, висевшую на стене его домашнего кабинета. Просачивающийся свет рисовал несколько золотых линий на столе и двух наборах серебряных столовых приборов. Кроме него и полдюжины пришедших сюда жильцов столовая была пуста, но тут открылась дверь, ведущая в бар и мэтр пропустил парочку. Арчири заинтересовался, не возражает ли руководство бара против пуделя, которого женщина держала на руках.. Но мэтр почтительно улыбнулся, и священнослужитель заметил, как тот похлопал по лохматой голове животное. Мужчина был невысокий и смуглый, и даже симпатичный, если бы не его остекленевшие покрасневшие глаза. У Арчири создалось впечатление, что он носит контактные линзы. Пришедший сел за стол и открыл пачку сигарет и переложил их в золотой портсигар. Несмотря на его очевидную утонченность: безупречные волосы, костюм хорошего покроя, гладкой и ухоженной коже, в том, как этот человек рвал бумагу, было что-то грубое. Когда он бросил пустой пакет на стол, священнослужитель увидел в мягком свете комнаты, вспышку обручального кольца и кольца с печатью. Арчири забавляло количество украшений, которые носил тот мужчина: булавка для галстука с сапфиром и часы, а также кольца. Впрочем на женщине не было не одного украшения. Она была одета скромно, на ней был шелковый костюм кремового цвета, соответствующий ее шляпе, и вся она – от шляпки с вуалью и ее волос до скрещенных щиколоток-казалась освещенной бледным светом, словно отбрасывала тусклое сияние. За исключением фильмов или журналов, Арчири никогда не видел такой красивой женщины. По сравнению с ней Шерр была не более чем милой девушкой. Священнослужитель подумал о орхидее цвета слоновой кости или розе, которую, вытащили из целлофановой обертки, все еще сохранившую свою свежесть..