Анатолий Райтаровский - Азарт простаков

Надежды Влекомова сохранить костяк коллектива и сделать необходимый технический шаг вперёд рухнули.

Ещё раньше он выходил к предыдущему генеральному с предложением: пока есть специалисты, переориентировать отдел на создание комплексированных устройств на «фотоновских» изделиях — они пользовались бы спросом. Разница была бы такой, как между изготовлением двигателя или клапана карбюратора.

Семёнов вначале горячо одобрил предложение, но, занятый личными делами и здоровьем, вскоре «замотал» его.

Только через пять лет Влекомов узнал, что военные не останавливали финансирование, деньги поступали. Но Ванечка направлял их на иные цели. С заинтересованной поддержкой местного военного представительства.

Тридцать лет назад за такое нецелевое расходование государственных денег посадили бы, шестьдесят лет назад — расстреляли бы. А сейчас все подельники живы-здоровы и разъезжают на новеньких иномарках.

Не пощадил Ванечка и свой бывший отдел. Ребята там захотели создать малое предприятие по разработке видеокамер на «фотоновских» приборах без участия Ванечки. Ванечка предпочёл их уволить.

Практической ликвидацией влекомовского и своего отделов он закрыл перспективу выживания «Фотону» — создание устройств, а не комплектующих изделий.

Зато сам Ванечка процветал. Солидная зарплата плюс чёрный нал за аренду площадей шли ему регулярно — не в пример всему прочему «Фотону». На директорских совещаниях Ванечка иногда высокомерно изрекал:

— Я хочу выдать вам зарплату!

Звучало:

— Я хочу вас осчастливить!

Секретарша Анечка, от природы добрая, но обиженная отсутствием скромности, почувствовала себя первой леди «Фотона», обрела влияние и подхалимов и громогласно вещала в приёмной о перспективах посетителей и о некоторых качествах некоторых отсутствующих лиц.

Света Щёколова, секретарь Рудикова, сидевшая в той же приёмной, только втягивала голову в плечи и отчаянно пыталась сосредоточиться на компьютерной клавиатуре.

Анечка компьютер так и не освоила, зато, пользуясь душевной щедростью Ванечки, пристроила на «Фотон» своего супруга и любимую левретку. Его — начальником цеха, её — в коробку под своим столом.

Тоже своеобразный простецкий азарт вседозволенности.

Левретка почувствовала себя первой сучкой «Фотона» и облаивала посетителей не хуже авторитетных руководителей.

А теперь, в юбилей «Фотона», Ванечка удостоился званий «Заслуженный машиностроитель» и «Почётный подводник». За что — бог ведает. За развал машиностроения и подводную охоту на Селигере?

Но надо же было как-то компенсировать себе отсутствие учёной степени и других регалий. А вышестоящее начальство было довольно условиями продажи «Жёлтого дома» и прочей аналогичной деятельностью Засильева и не препятствовало признанию его машиностроительных и подводных заслуг.

Жаль, «Почётный подводник» вскоре обесценился — оказалось, распределитель звания приторговывал им.

Весна сделала своё дело. Рассада на подоконниках у Эмилии пёрла вовсю, намекая хозяйке на скорейший выезд в парник, на дачу. Киска Манька грелась на застеклённом балконе, но не возражала перебазироваться на зелёную травку, где уже ждут её друзья Бонд и Вася.

А Эмилия, ежегодно жаждавшая наступления желанного момента, в этот раз что-то медлила. Уже неоднократно заводила речь о выезде — и вдруг умолкала.

Влекомов, посещавший подругу-экс-супругу (далее — ПЭС) с регулярностью светила, был озабочен в основном наполнением желудка.

Блаженные ощущения, возникавшие в процессе насыщения, неизменно сменялись ощущением тяжести в желудке и на душе, телесной неповоротливостью и частичным раскаянием в содеянном. Но ведь было так вкусно! И водочка так приветливо журчала по пищеводу.

Словом, Влекомов не сразу заметил странность в поведении ПЭС. Но заметил. И вопросил:

— Э! Ты чего это на дачу не выезжаешь? Хлопотала, собиралась. А теперь ждёшь урожая с подоконника?

Эмилия замялась, потом что-то залопотала насчёт занятости работодателя Васи — он обычно транспортировал их с Манькой и причиндалами для отливки свечей на свежий воздух.

Влекомов учуял — не то! Темнит ПЭС.

— А как твои дела с московско-тверскими кидалами? — неожиданно спросил он. Неожиданно для самого себя.

Эмилия, как положено невинной девице, сперва зарделась. Потом, как положено опытной женщине, обнаглела:

— Да, — передёрнула плечами, — из-за них сижу! Только никакие они не кидалы! Я выиграла! И жду их! — с гордым блеском в глазах сообщила она. — Просто раньше времени не хотела говорить.

— Кого ждёшь? — недоуменно спросил Влекомов.

— Их посланца, — мягко улыбнулась Эмилия. — Вот, посмотри!

Из неприметного ящичка кухонного буфета она извлекла открытку. С неё голливудской улыбкой многообещающе сиял элегантный джентльмен.

Ещё более обещающей была надпись на обороте:

«Дорогой победитель!

Эта фотография позволит Вам узнать меня, когда я позвоню в дверь Вашей квартиры, держа в руках чемодан с Вашим призом — 300 000 руб.!»

— Ни хрена себе! — изумился Влекомов.

— А ты не верил!

— А ты поверила? — ехидно спросил он.

— А что? Сказано ведь: 300 тысяч привезёт вот он. — Она мило улыбнулась голливудцу и погладила его галстук.

— Это господин Ослов?

— Наверное. Письмо подписал он.

— Значит, однажды он позвонит в твою дверь и скажет: «Получите чемоданчик с купюрами. И подпишите, пожалуйста, приходно-расходный ордер — мне надо в бухгалтерии отчитаться».

— Какой ордер! — возмутилась ПЭС. — Он отдаст мне дипломат, а я… — Она умолкла.

— А ты нальёшь ему рюмку и отвалишь тысчонку на такси?

— Да ну тебя! — махнула рукой Эмилия. — Вечно ты стремишься настроение испортить!

— И давно ты ждёшь своего героя? — не унимался Влекомов.

— Две недели, — призналась ПЭС.

— Езжай лучше на дачу, — присоветовал Влекомов. — Может, успеешь ещё вырастить что-нибудь!

— Не может быть! — тихо произнесла Эмилия. — Не может он так обманывать!

— А как ты предпочитаешь быть обманутой? — безжалостно поинтересовался Влекомов.

— Иди к чёрту! — призналась в своих чувствах Эмилия.

— Дай адресок, сбегаю! — отреагировал он.

Они всё же выпили. Но взгляд ПЭС блуждал по стене за спиной Влекомова. А лик её омрачился.

Через три дня она уехала на дачу, не дождавшись чемодана денег с голливудцем. Но соседке дала некоторые указания.

Эмилия обиделась здорово. А он и не сразу понял, что на него обижаются. Потом не понял — за что. Попробовал вспомнить все свои ехидные реплики за последние две недели. Н-да, попробуй вспомнить! Но ничего особенного вроде.

Приезжая на дачу по пятницам, встречал прохладный приём. Ледок удавалось растопить только привезённой бутылкой. Однако, когда расстояние между донышком и поверхностью влаги в ней сокращалось до 1/3 начального, ПЭС начинала раздражаться, фыркать, а то и грубить. Он недоумевал.