Анатолий Райтаровский - Азарт простаков

Да, кстати, сегодня утром консьержка Эльвира Анатольевна вручила ему очередной цветастый конверт, он сунул его в сумку и до сих пор не вспомнил.

Но не раскладывать же эти письма на рабочем столе! А почему бы и нет, когда Долгова выйдет.

Она вскоре вышла, и Влекомов согрешил — достал конверт. Открыл ящик стола и в нём — во избежание опасности быть застигнутым внезапным посетителем — вскрыл послание от господина Дюпена, директора фирмы «Книжная лавка», в каталоге которой Влекомов соблазнился на альбомы «Прага», «Париж», «Иерусалим» и на исторические работы Гумилёва. И вот теперь г-н Дюпен пишет ему:

«Уважаемый господин Влекомов!

Как я уже сообщал, Вы, один из лучших наших клиентов, удостоены приза 700 тысяч рублей. Я приезжал в Петербург, чтобы лично вручить Вам приз. Более того, признаюсь — я видел Вас во дворе Вашего дома, но Вы были не один, и я не решился подойти к Вам. Но я уверен — мы с Вами ещё встретимся, и я смогу осуществить то, что не удалось в этот раз. С наилучшими пожеланиями,

В. Дюпен».

— Ну наглец! — то ли возмутился, то ли восхитился Влекомов. — Врать так беспардонно! Он меня за идиота держит! Стыдливый сукин сын! Он меня видел! Я ему фотографии не дарил! Я тебя!.. А как? Действительно — как его прищучить?

Поначалу казалось — это не сложно. И в суд можно подать, и в прессе опубликовать факты.

А вот подошёл вплотную к делу — и сомнения заедают. Ведь и суд, и пресса могут не принять материалы. А суд — вообще дело тёмное. Надо, чтобы разоблачение было максимально гласным, а суд может тянуться годы беззвучно и затратно. И безрезультатно. А сейчас, когда рабочая тема выходит на финиш, вообще ничем иным заниматься невозможно.

Тема «Визирь», он чувствовал, будет последней в его карьере.

«Визирь» в планах «Фотона» появился неожиданно. Оказалось, при новой системе финансирования «Фотон» может рассчитывать только на контрагентские работы, если какому-то генеральному заказчику потребуются его приборы. К примеру, создателю «Булавы».

Генеральные заказчики не спешили делиться. Удручённый Засильев позвонил в «Росэлектронику», поплакался. Обещали посмотреть, чем можно помочь. Не слишком обнадёживающе.

И вдруг — звонят: в Федеральной программе развития электронной технологии имеется тема по созданию автоматизированного измерительного оборудования. Прямо по направлению влекомовского подразделения! Подавайте заявку на тендер. Быстренько!

Влекомов состряпал техническое задание, привязав его к будущему прибору, разрабатываемому Цвайбундом. Главный инженер Рудиков взял работу под свою опеку и намекнул Влекомову — надо будет делиться с Цвайбундом, чтобы прибор появился на свет.

— Больше ни с кем? — спросил Влекомов.

— Нет, это наше внутреннее дело. А так — ещё с тендерной комиссией, немного.

Влекомов съездил тогда в Москву на тендер, вернулся и доложил руководству:

— Наша работа! Да, председатель сказал, позвонит и сообщит, кто будет нашим контрагентом. За десять процентов.

— Нормально! — кивнул Засильев.

Работа двигалась со скрипом. Свой отдел, именуемый так высокопарно по старинке, когда в нём было почти сто двадцать человек, нынче сам Влекомов именовал мастерской по ремонту антикварной аппаратуры. Как и весь ЦНИИ «Фотон».

Теперь полдюжины пенсионеров должны были выполнить работу полноценного отдела. Такое невозможно — значит, следовало привлекать специалистов по договорам и соисполнителей из самого «Фотона».

Самым большим подарком судьбы Влекомов считал сотрудничество с восьмидесятилетней начальницей оптической лаборатории Лапушкиной. Как шла ей эта фамилия! Всегда улыбчивая и увлечённая, Лидия Васильевна трудилась с задором молодого специалиста (советского образца). Читала новинки технической литературы, ездила на консультации к ведущим специалистам других предприятий и в каждой работе стремилась добиться максимума возможного.

Однажды во время обеденного перерыва Влекомов увидел Лидию Васильевну на лавочке в Сосновке с блокнотом в руках.

— Весна на стихи вдохновила? — приняв свою наглость за удачную шутку, спросил он.

— Нет, — улыбнулась дружелюбно Лидия Васильевна, — пытаюсь интеграл взять. Тренируюсь, чтобы мозги не заржавели.

Влекомов обратился в истукана, подобие одного из деревянных идолов, толпящихся в парке науглу Светлановского проспекта. Придя в себя, подумал: «А я когда последний раз интеграл брал? Пусть по необходимости, а не по собственному желанию». Не припомнил.

А потом ещё узнал, что Лидия Васильевна обихаживает мужа, обездвиженного после инсульта.

Есть женщины в русских НИИ…

Пока Влекомов размышлял о способах мести г-ну Дюпену, Эмилия, тайком от него также прибывшая в Питер, совершила набеги на сберкассу и магазины. На неё — чтобы взять, на них — чтобы отдать. Тоже, в общем-то, перераспределяла финансовые потоки.

Тонкий ручеёк пенсии за пару месяцев дачного пребывания наполнил неглубокий пруд её расчётного счёта. Но дамба сберкнижки не вынесла напора сладкоречивого г-на Ослова и его цветных конвертов.

Как ни в чём не бывало г-н Ослов в очередном письме осыпал Эмилию набором комплиментов и посулов. Теперь речь шла о миллионе рублей!

Женское сердце не камень. Особенно если посулы подкрепляются каталогами с яркими картинками и многообещающими текстами. Сразу столько вещей кажутся необходимыми! Цены и расходы по пересылке, правда, смущают. Но зато — какие перспективы открываются!

Вот эта французская БАД для быстрого похудения. Французская! Похудеть не помешало бы.

Сосед Лёня ежедневно заходит. Высокий, представительный, обходительный. Моложе её на пятнадцать лет. Но расходы…

Эмилия рассердилась. По непостижимой женской логике — не на Ослова и, конечно, не на соседа Лёню. А конечно — на Влекомова. Не на себя же.

Просто — представила его ехидную улыбку. И ещё он обмолвился — у Наденьки через две недели день рождения. Ей-то он подарок подыскать не поленится!

Наденька, бывшая секретарша Влекомова, мало того что была на четверть века моложе Эмилии, так ещё и собой очень ничего и элегантна. И самое возмутительное — не забывала Влекомова, хотя давно уже не работала в «Фотоне».

Влекомов ничего такого не говорил, но Эмилия была уверена, что когда-то у них был роман. А может, до сих пор продолжается.

Ничего, она тоже ещё нравится мужчинам. Хотя бы тому же Лёне.

Мыслила Эмилия стандартно, то есть практически безошибочно.

Секретарш у Влекомова за тридцать лет начальствования было всего три. Точнее — три с половиной. Половинка — это Анечка, работавшая их общим с начальником отделения Фроловым секретарём в бытность Влекомова его заместителем по научной работе.