Анатолий Райтаровский - Азарт простаков

А первая секретарша, Галина, досталась ему по наследству вместе с кабинетом от начальника отдела, ушедшего с повышением в другую организацию.

Этакая говорливая кубышка.

Муж, которого, по её словам, она вывела в люди, работал инструктором Ленинградского обкома партии. Из коих вскоре скаканул прямо в кресло генерального директора крупного оборонного объединения. После чего Галина быстренько уволилась «вести дом».

А через пару лет внезапно позвонила Влекомову на дом:

— Женя, ты ведь защитился?

— Было дело! — Влекомов не мог сообразить, что её интересует.

— А не знаешь, если защита не прошла, через какой срок можно повторно защищаться?

— Не знаю, вроде через год. Ты что, диссертацию по кухонной тематике состряпала?

— Нет — мой тут в Военмехе диссертацию провалил. Снова надо защищаться.

— А когда он успел её написать? — удивился Влекомов. Он вспомнил, что ректором Военмеха был руководитель его дипломного проекта Евгений Васильевич Кульков, одноногий инвалид Отечественной войны, очень симпатичный человек. — Там ректором Кульков, да?

— Нет, теперь Попов, бывший секретарь горкома! Он моего хорошо знает! — похвасталась Галина. — Но вот учёный совет заупрямился!

«Ещё бы! — подумал Влекомов. — Кандидат в кандидаты, не имеющий никакого опыта научной работы и прыгнувший со стула инструктора обкома в кресло генерального директора, через год представляет на защиту кандидатскую диссертацию — тут не только учёному совету, ежу ясно, чьих рук дело. Не его собственных. Молодцы военмеховцы!»

А ведь защитился через годик генеральный инструктор! Но об этом эпохальном событии Влекомов узнал не от бывшей своей секретарши, а от Фролова. Тесен мир! Фролов хорошо знал мужа Галины. Из первых рук сведения.

Да, провалил учёный совет Военмеха товарища Соловья. Но товарищ по монолитным партийным рядам Попов, сместивший с должности ректора Кулькова, воспринял провал Соловья как антипартийный мятеж. Вызывал по одному членов учёного совета и обрабатывал с умением и тщательностью опытного партийного кадровика.

Интеллигенция дала течь.

В былые бремена интеллигенция считалась прослойкой. Это нынче она может считаться прокладкой.

А муж Галины проделал ещё один (а может, и не один) фокус.

Секретарём парткома у него в объединении избрали инженера, прошедшего все ступени карьерной лестницы от молодого специалиста до начальника отдела на одном предприятии. И в парткоме он дела повёл компетентно, уверенно.

Соловей вскоре почувствовал угрозу. Он так и оставался пришлым назначенцем, а этот — свой среди своих. Задумался Соловей. И придумал, разбойник!

Были у него свои люди, в парткоме тоже. Снабдил деньгами, дал указания. Пригласили они секретаря в ресторанчик скромно отметить небольшое производственное достижение.

Поздно вечером доложили Соловью:

— Исполнено!

Утром он звонит в райком:

— ЧП! Мой секретарь парткома напился, в вытрезвитель попал!

Таким вот способом избавился от конкурента. Стал жить-поживать, добра наживать.

А вторую секретаршу, Валентину, Влекомов изгнал во гневе. Состояла она при нём лет семь. Работница — так себе. Но со временем, видимо, стала чувствовать себя незаменимой, норов откуда-то взялся.

Однажды подготовил проект приказа генерального директора, дал ей черновик напечатать.

— Вы бы сначала согласовали с директором. А то появятся правки — мне перепечатывать!

— Печатайте! — приказал он. Рукописные черновики руководству представлять неприлично.

Через день действительно вручил ей отпечатанное с правками генерального — она взвилась:

— Не буду печатать! Я вам говорила — надо сначала согласовать!

— Вон отсюда! — рявкнул Влекомов, проглотив комок мата.

Заявления по собственному желанию от неё он не дождался — всё так же ходила на работу, хотя он её полностью игнорировал. И размышлял: как убрать наглую Валентину и кем её заменить.

Через неделю сообразил. Направился в имевшуюся тогда в отделе оптическую лабораторию, уже недогруженную в период начавшейся перестройки.

Подошел к Наденьке, спешно принявшейся изображать деловую озабоченность:

— Вы чем сейчас заняты?

— Вот спецификацию на диапроектор пишу! — захлопала она синими глазками белорусского производства.

— Пойдёмте со мной! — В кабинете сделал ей предложение. Она попросила денёк на раздумье.

Утром сообщила результат:

— Согласна. Если не будете приставать!

— Не буду! — буркнул обиженный Влекомов, признавая её право на неприкосновенность и на тривиальный подход к теме «начальник — секретарша».

Тут же начертал распоряжение по отделу и после длительного воздержания вручил его Валентине:

— Отпечатайте!

Она улыбнулась: победила! Но, глянув на листок, скисла. Там внятно говорилось: «Богомиловой В. П. приступить к исполнению своих прямых функций техника лаборатории 435». Через десять минут принесла заявление «по собственному».

Впоследствии выяснилось, что пугающим для Наденьки был пример подруги, соседки и секретаря начальника отдела. Он её так доставал монотонными притязаниями, что бедняжка была на грани удовлетворения его похоти.

Однажды, после какого-то праздничного отдельческого сабантуя, сумел-таки проводить её не до, а в самую квартиру. Казалось, остальное — дело техники.

Но если женщина не хочет (не будем о кобелях), вывернется наизнанку или вывернет наизнанку мужика.

Подруга велела начальнику ложиться в постель, а сама спешно позвонила Наденьке:

— Выручай!

Наденька явилась через десять минут. Подруга в ванной продолжала тщательную предсоительную подготовку. Начальник жмурил бегающие глазки под натянутым до подбородка одеялом.

Процесс был отложен. Навсегда — начальник претерпел психосексуальный шок с необратимыми последствиями.

Влекомов, как и обещал, не проявлял к Наденьке мужского интереса. Через пару месяцев она сама сообщила: все секретарши ей завидуют — начальник не пристаёт. Но одна заявила:

— А я если бы кому из начальников дала, так только Влекомову!

Влекомов был польщён и шокирован — неужели женщины между собой более циничны, чем мужики?

Но виду не подал. А Наденьку мнение коллеги, видимо, заставило задуматься о своём поведении. Как ту курочку, убегавшую от петуха: не слишком ли быстро я бегу?

Она вначале замедлила ход, потом двинулась навстречу. Они пережили период острой влюблённости, а после Наденькиного увольнения остались добрыми друзьями.

— Папка, я к вам приеду в четверг! Ты в пятницу на даче будешь? — пропела в телефонную трубку дочка.

— Буду! — обрадовался Влекомов. — Ты с Андрюшей?