Ирина Зарубина - Без прямых улик

— Клавдия Васильевна, может, не надо об этом? — Петя нервно выдернул из кармана сигарету и сунул в рот. Он понял, зачем вернулась Дежкина — морали читать.

— Да я не об «этом»! — Ухватившись за кончик ниточки, Клавдия уже не могла не потянуть за нее. — Меня не шашни твои интересуют. Ты мне скажи, вы ведь у нее… встречались?

— У нее, — буркнул Давыдов.

— Ну и как же ты за все это время ни разу со старухой не встретился?

— Так, не встретился, — пожал плечами он. — А что тут такого? Она то в комнате все время была, не выходила, то дома ее вообще не было…

— Да, странно, — задумчиво сказала Дежкина.

— А чего странного? Они вообще не ладили со старухой с этой. Так что она запрется вечно в своей комнате, дверь припрет чем-нибудь, и сидит там, как сыч, радио слушает. А чего такое?

— Что ты сказал?!

— Чего случилось, спрашиваю.

— Нет, до этого.

— До этого? А! Я говорю, радио она все время слушала. — Давыдов ухмыльнулся. — Радио у нее постоянно орало.

— Нет, раньше, про дверь.

— А-а, говорю, запрет вечно дверь, и…

Точно, дверь. Теперь Дежкина вспомнила, что ее так смутило. Дверь в ее комнату. Сегодня на ней уже не было задвижки. Причем свинтили ее совсем недавно, может, еще вчера. Потому что не успели закрасить отверстия от шурупов.

— Ну спасибо. Пока. — Она так же неожиданно вышла из машины.

— Вам спасибо! — крикнул ей вслед Давыдов. — А чего вернулись-то? И когда диагностику будем делать?

Но Клавдия ему не ответила. Потому что думала в этот момент совсем о другом.

Сразу как-то начали всплывать разные мелочи. И каждая теперь занимала свое место. И сейчас конструкция уже не разваливалась. Светлана сама его уложила в постель. Телефон в той комнате не работал. Пропала два, нет, уже три дня назад. Вчера утром нашли замерзшей в другом конце города. Щеколда была снаружи, а теперь ее нет. Все время работало радио. За полгода Петр ни разу ее не видел. Нужно срочно позвонить в местное отделение милиции. А еще на почту.

— Клавдия Васильевна, — огромные глаза Калашниковой излучали священный ужас. — Сюда только что прокурор заходил.

— И что?

— Спрашивал про дело Лобцева.

«Ага, забегали…»

— И что?

— Я сказала, что оно у вас в сейфе, что вы вот-вот вернетесь.

— Правильно сказала.

— И еще… Сказала, что вам нужно кое-что в нем завершить.

Впервые Клавдия посмотрела на девчонку-автомат дружелюбно.

— А вот врать нехорошо, — тем не менее строго сказала она. — Но иногда приходится, — добавила помягче.

Снова сняла пальто и взялась за телефон.

— Алло, оператор? Дайте мне отделение милиции Дзержинского района.

Да, то, что около «Детского мира»… Начальника, конечно… Здравствуйте, Московская прокуратура беспокоит. Следователь Дежкина.

— Дежурный по отделению капитан Шмыров.

— Здравствуйте. Я вот по какому делу. Мне нужно узнать, сколько заявлений за последние полгода поступало о пропаже гражданки Редькиной Дарьи Александровны, тысяча девятьсот…

— Тринадцатого года рождения! — перебил ее Шмыров. — Знаем мы ее. Достала она нас просто. Каждые восемь — десять дней пропадала.

— Ага, правильно. Так вот, мне нужно знать, сколько раз ее находила милиция и кто из милиционеров ее находил, а сколько раз она возвращалась сама.

— Ни разу! — как-то почти радостно воскликнул он.

— Что, ни разу сама не возвращалась? — удивилась Клавдия.

— Нет, ни разу не задерживали! Постоянно где-то часов в восемь вечера позвонят, что пропала, мы давай искать, а часов в одиннадцать опять звонят: «Ой, вы нас извините, сама вернулась. Простите, так неловко получилось…»

— Тогда узнайте, ее кто-нибудь из милиционеров вообще видел хоть раз? И еще мне нужно, чтобы вы сделали мне выписку с точными числами, когда она пропадала. Если не трудно, конечно.

— Конечно, трудно, — ответил капитан. — Но вы ведь из Московской прокуратуры.

— Вот и отлично, большое спасибо. Номер факса у вас, я надеюсь, есть? Напишите, что для следователя Дежкиной. Жду. Всего доброго.

— И вам того же.

— Кто эта Редькина? — поинтересовалась Ирина, когда Клавдия положила трубку. — Это по делу Лобцева?

— Это вообще не по делу. — Клавдия вынула из ящика стола справочник и принялась искать номер телефона почтового отделения.

— Это на добровольных началах.

— А-а, подрабатываете? — осторожно улыбнулась Ирина.

— Ну можно и так сказать. Ага, вот он. — Найдя нужный номер, она сняла трубку. — Порогин не возвращался?

— Не-а.

На почте было занято.

— А он парень ничего, — сказала Дежкина. — Надежный парень. Ты это имей в виду.

— Правда? Учту, — серьезно ответила Калашникова.

Наконец взяли трубку.

— Почта, — раздался гнусавый женский голос.

— Московская прокуратура, — таким же голосом ответила Клавдия.

— Перестаньте валять дурака! Я вот сейчас ваш номер вычислю и…

— А я и не валяю. Следователь Дежкина вас беспокоит. Из Московской прокуратуры.

— Ой, извините, пожалуйста, а мы подумали, что это хулиганят. — Голос из гнусавого превратился в довольно приятный. — Знаете, сколько нынче хулиганов развелось…

— Догадываюсь, — ответила Клавдия. — Но я не по этому поводу.

— А по какому?

— Мне нужно узнать, получает ли у вас пенсию Редькина Дарья Александровна тринадцатого года рождения. Проживает по адресу: улица Кондратюка, дом шесть, корпус два, квартира семьдесят пять.

— А зачем вам это нужно?

— Тайна следствия, — строго ответила Дежкина. — Нужно и все.

— Хорошо, сейчас посмотрю, подождите минуточку.

И опять включилась та же дурацкая музычка.

— Так вы эклеры будете? — тихо спросила Ирина.

— Поставь чайку. С удовольствием. — Клава кивнула.

— Так, Редькина Д. А., Кондратюка, шесть, дробь два, семьдесят пятая квартира, — раздался голос в трубке. — Пенсия переводится на сберегательную книжку, в сберкассу номер…

— Не надо номер, — перебила Клавдия. — На чье имя книжка?

— На имя Федоричева А. И. Прописан по тому же адресу. Сын, наверно.

— Скажите, а давно вы пенсию на книжку пересылаете? И сколько она вообще получает?

— Четыреста, как все. А перечисляем с мая. Полгода уже. Вот, оформили заявление от четвертого числа. Так что шестого пенсию на книжку перечислили.

— Полгода… Спасибо, всего доброго. Вы нам очень помогли.

— А она что, преступник какой-то? — поинтересовались на том конце провода.

— Это тайна следствия. Всего доброго. — Клавдия положила трубку.

Полгода. Значит, почтальон ее тоже не видел. Можно попробовать еще опросить соседей, но толку от этого, скорее всего, будет не больше. Уж если даже Давыдов не видел, то остальные соседи и подавно.

Но это все только предположения. Не признаки самого преступления, а условия, в которых оно могло бы совершиться. Только благодатная почва для самого преступления. Но сейчас Клавдии этого было вполне достаточно. Это раньше было мало, раньше она больше верила в людей. А теперь достаточно. Раз преступление могло бы совершиться, значит, скорее всего, оно совершилось.