Ирина Зарубина - Частный сыск

У Наташи к горлу подступил комок. Она снова вспомнила Виктора. Нет, наверное, она не любила своего мужа. Но разве от этого легче? От этого тяжелее. Он ведь умер нелюбимым. А это уже ее вина.

— Э, приехали, — обернулся к Наташе водитель. — Че, случилось чего?

Наташа помотала головой. Действительно, слово «случилось» не совсем подходило ситуации.

Прежде чем забрать Инночку, Наташа обегала почти все машины «скорой помощи», стоявшие во дворе, пока не выбрала немецкую, «мерседес» с зеркальной надписью «Ambulance». Водитель и медицинский экипаж оказались сговорчивыми. Да и цену заломили не очень астрономическую. Всего тысячу долларов. У Наташи оставалось еще три. Она бы отдала все, если бы они попросили. Только потом взлетела на третий этаж, в реанимацию.

— А мы уж стали волноваться! — поднялся навстречу Наташе Клавдин охранник. — С вами все в порядке?

— Как Инночка? — вопросом на вопрос ответила Наташа.

— Кажется, спит, — переминаясь с ноги на ногу, ответил охранник.

Наташа помчалась в ординаторскую и вцепилась в дежурного врача.

— Нет, вы что?! — завопил он, как только услышал Наташину просьбу. — Да вы знаете, что мне за это будет?!

— Вас никто не убьет, — успокоила Наташа. — А я сейчас готова на все.

Врач почему-то сразу понял, что Наташа не шутит.

— Но девочке необходим покой. Специальная машина.

— Все уже есть. Если вы поедете со мной, я вам заплачу.

— Нет, я не могу, я дежурю…

Инночка не проснулась. Ее вкатили на тележке в лифт, а уже внизу переложили в машину. Охранники были все время рядом. Правда, не помогали. Они зорко смотрели по сторонам, напоминая телохранителей Президента.

Машина покатила через всю Москву в Шереметьево.

— Можно? — спросила Наташа охранника, увидев у него в руках сотовый телефон.

— Разумеется. Вам набрать?

— Да, Клавдию Васильевну, пожалуйста.

Охранник потыкал пальцем в кнопочки. Передал телефон.

Наташа долго слушала длинные гудки. На работе Дежкиной не было. Охранник набрал домашний — там ответил Федор. Дома Клавдии тоже не было.

— Простите, а можно за границу? — совсем обнаглела Наташа.

— Вам что? — не очень охотно ответил охранник.

— Париж.

С Францией соединили моментально. Эжен тут же поднял трубку, словно только и ждал Наташиного звонка.

— Я вылетаю, — выпалила Наташа. — Рейсом в 20.25 по Москве.

— Я встречу.

— Спасибо. Я лечу с дочерью.

— Я же сказал: встречу. Машина уже заказана.

— Что-нибудь по делу?

— О, узнаю русских, — вздохнул Эжен. — Наташа, ты навсегда уезжаешь из России. Почему тебя тревожит какой-то Хлыст?

— Кто тебе сказал, что навсегда?

— Я говорю тебе. Я ведь уже все знаю. Я искренне соболезную. Но когда ты снимешь траур, что мешает тебе стать моей женой?

— Во-первых… — Наташа не сразу нашлась. — Во-первых, ты женат…

— Чистый холостяк, — перебил Эжен. — А во-вторых?

— Поговорим после, — ответила Наташа. И впервые за несколько последних дней тень улыбки пробежала по ее лицу.

— А по нашему делу — ничего нового. Нашли только сомнительные вклады в нескольких банках — Швейцария, Германия, Англия, Франция. Большие деньги…

Реанимобиль подкатил к самому трапу. Таможенники были предупредительны и даже заботливы. Паспортный контроль тоже прошли без проблем.

«Все, — подумала Наташа, поднимаясь по трапу. — Теперь уже действительно все не важно. Скорее всего в Россию я и в самом деле не вернусь. И не потому, что боюсь. Просто здесь для меня темно и пусто. Что я оставляю здесь? Маму? С ней мы никогда не находили общего языка. Впрочем, я буду по ней скучать. Но она всегда сможет приехать ко мне. Брата? Да, теперь его некому будет выручать из каталажки. Впрочем, нет, он ничего… Он пусть тоже ко мне приезжает. Остров? Там уже нет загадок. Виктора… Да, я оставляю здесь кладбище…»

— Пассажирка, пройдите, — позвала из самолета стюардесса. — Я закрываю двери.

Охранники махали ей рукой.

Наташа тоже махнула рукой, но этот жест был похож не на прощальный, а на досадный, мол, катись все к чертовой матери.

Взбежала по трапу, шагнула в самолет.

Вот теперь все…

…Загудели двигатели, чуть подрагивал самолет.

— Уважаемые пассажиры, вы находитесь на борту авиалайнера «Боинг-747» российской авиакомпании «Внуковские авиалинии»…

Наташа хотела еще побыть с Инночкой, но ее заставили сесть на место и пристегнуть ремень.

— Вот взлетим, и вы сможете вернуться.

Инночку уложили в специальном отсеке. Сидячего места здесь не было.

Впрочем, Наташа уже не нервничала. Наступило какое-то равнодушие. Вдруг сразу захотелось спать или что-то сумасшедшее выкинуть.

«Э-э-э, — подумала Наташа, — не так все просто, дорогуша. Что-то тянет? Да? Просто ты не привыкла уходить с поражением. Ты привыкла уходить с поднятой головой. А тут ты растоптана и унижена. Ты ведь просто испугалась. Ты ведь поняла, что на этот раз противника не одолеть. Граф бы на твоем месте не сдался. Этот смешной и несуразный интеллигент ждал, пока не победил. Правда, искали мы Аполлона, а нашли Артемиду…»

— В полете вам будет предложен ужин и напитки…

Наташа чуть не вскочила.

«Боже мой! Как все просто! И как все страшно! Ну да! Именно так! Мы искали Аполлона, а надо было искать Артемиду…»

Магнитный стержень, гудя переполнявшим его электричеством, выдвинулся в центре броуновского движения металлической крошки. Наташа помнила этот простой опыт еще со школы. Металлическая стружка, бестолково прыгающая на вибрирующем листе, вдруг прекращала свое хаотическое движение и стремительно летела к магниту. Учитель поворачивал рычажок амперметра, и стружка располагалась на листе причудливым узором. Концентрическими кругами, овалами, причудливыми завихрениями… Но это была все же четкая, ясная графическая картина.

Этот магнит все время был рядом. Он был даже на поверхности. Только никому и в голову прийти не могло, что все так просто и так страшно.

Что искать врага надо не на стороне, а рядом, в самом центре событий, самого родного и близкого человека.

Наташа, конечно, знала о семье Чернова. На процессе она видела сына и жену. И ничто тогда не насторожило — семья как семья. В меру озабоченные, в меру несчастные, в меру сочувствующие. Даже прозекторский ум обвинителя не может совсем отказаться от моральных норм. Да, она видела предательство и подлость в самых разных проявлениях, самых страшных, но ведь всегда оставалась надежда — есть что-то святое на этом свете. Мать не может предать сына. Сын не может предать отца. Жена не предаст мужа…

Гул самолетных моторов вдруг стал стихать. Это заметили все, кроме Наташи. Она смотрела в окно, кусала губы и ерзала в кресле.

— Простите, вы не знаете, почему мы не взлетаем? — обратилась к ней соседка. — Вы слышите, моторы выключили.