Фрауке Шойнеманн - Уинстон, берегись!

Тут коробку снова подняли и куда-то понесли – опять эта качка! На этот раз мы быстро добрались до места назначения, и Деннис поставил коробку на пол. Вскоре раздался странный скрип, который мне доводилось слышать и раньше. Вот только где? Пока я об этом размышлял, Деннис двигал коробку по полу. Сумерки вокруг меня сгущались. Это уже были не сумерки, нет – настоящая тьма. И холод. Потом снова странный скрип. И в этот момент до меня дошло: такой звук издает дверь в холодильную камеру, когда ее открывают. Или, как в этом случае – запирают.

Коробка с ее содержимым, то есть со мной, похоже, стоит в довольно прохладном месте.

Поправлюсь: хуже быть все-таки могло. Черт побери! Кажется, я сел в лужу. Причем в очень глубокую.

Милый кошачий боже, я знаю, что сам пожелал однажды оказаться запертым на этом холодном складе. Но за свою жизнь я желал так много разного – и ничего не сбывалось. Почему же из всех моих желаний ты решил исполнить именно это?! Дело в том, что я, кажется, в некоторой степени… дал маху. Да, именно. Я дал маху. Я совсем не хочу быть тут запертым. И вот почему: мне! очень! холодно! Чертовски холодно!

Снаружи, конечно, тоже не разгар лета, но там хотя бы можно побегать и разогреться. Здесь же, втиснутый в эту коробку, я едва мог пошевелиться и мерз как цуцик. В следующие часа два дверь в холодильную камеру пару раз открывалась и закрывалась с характерным скрипом – Деннис приходил взять рыбу или мясо для посетителей. Все остальное время здесь, помимо холода, стояла еще и очень неприятная тишина.

Сначала я пытался расцарапать низ коробки, но ничего не вышло – дно было прочно заклеено. А сверху коробка была слишком плотно обклеена скотчем. От отчаяния я чуть все усы себе не выдрал! Кажется, я обречен сидеть тут и ждать, что уготовил мне этот страшный Деннис.

Время едва ползло. Я размышлял о том, как долго маленький кот вроде меня протянет в этой холодной коробке, не схватив серьезного насморка. Вероятно, не так уж долго. Я уже превращался в ледяную глыбу! Наконец, полвечности спустя, хорошо знакомый скрип возвестил, что Деннис направляется в холодильную камеру. Я слышал, как его шаги постепенно приближались ко мне – то есть к коробке. Потом он остановился и постучал по крышке моей тюрьмы:

– Так, кисонька. У меня есть новости. Причем не очень хорошие. По крайней мере, для тебя. – Он снова издевательски рассмеялся. – Мона, моя жена, поймала двух твоих товарок. Они ошивались возле нашего дома и что-то вынюхивали – мерзкие кошки! Теперь они сидят в такой же коробке у нас в подвале.

Святые сардины в масле! Я почувствовал, как мое сердце резко ухнуло вниз. Одетту и Рози поймали – это просто катастрофа! А я заперт здесь и не могу их спасти! Умей я плакать, я бы разрыдался.

Деннис безжалостно продолжал:

– А теперь – совсем плохая новость.

Он сделал короткую паузу, а я в это время подумал: какая же новость может быть еще хуже?

– Моя жена ненавидит кошек. Понимаешь? Она их просто НЕНАВИДИТ. И никаких кошек в подвале терпеть не станет. Поэтому сначала мне придется отделаться от твоих подруг, а уж потом можно будет подумать, что делать с тобой. А это значит, что ночевать тебе, хочешь не хочешь, придется здесь. Так что сегодня ночью ты, наверное, немножечко померзнешь: ведь – ах, как жаль, как жаль! – мне придется оставить тебя в этой комнате. Только она запирается снаружи. А безопасность превыше всего – я вам, кошкам, знаешь ли, не доверяю. По части трюков с освобождением вам просто нет равных!

Сказав это, он, видимо, ушел – дверь со скрипом закрылась, и я вновь оказался в одиночестве. И – впервые в своей кошачьей жизни – в полной растерянности. Что же мне теперь делать? Я положил голову на передние лапы. Давай же, Уинстон Черчилль, суперагент-самозванец ты этакий! Как бы на твоем месте поступил Джеймс Бонд? Или Шерлок Холмс?

Впрочем, чего бы они не стали делать в любом случае – так это сдаваться. Поэтому такой сценарий сразу отпадает! И первым делом они, наверное, попытались бы выбраться из этой проклятой коробки. Вот только как? В поисках какого-нибудь решения я еще раз осмотрелся, но в кромешной тьме даже собственную лапу разглядеть не мог.

Думай, Уинстон, думай! – подстегивал я себя. Ну хорошо, коробка плотно заклеена. Что с ней можно сделать? Расцарапать? Я уже пытался, но картон слишком плотный, когти в нем застревают, и это очень больно. Разгрызть? Картон такой гладкий, что укусить его почти невозможно. Я предпринял еще одну попытку, но зубы оставляли на поверхности лишь мокрые следы. В задумчивости я переступал с лапы на лапу. Фу, теперь еще и дно в этом месте все осклизлое, мокрое и мягкое от моей слюны – как противно!

В этот момент на меня наконец-то снизошло озарение! Осклизлое, мокрое и мягкое! Вот именно! Нужно, если так можно выразиться, прослюнявить дно коробки насквозь, тогда у меня будет шанс продрать в нем дыру когтями!

Я тут же взялся за работу: улегся на дно коробки и стал слюнявить его изо всех сил. Будь я собакой, дело шло бы гораздо быстрее! Наверное, чтобы ускорить процесс, нужно представлять себе всякие вкусности, например паштет из гусиной печенки. Или вителло тоннато. Или ливерную колбасу. Или жирненькую сардину в масле. Или нарезку из лосося. Или, или, или…

Спустя какое-то время получилось большое мокрое пятно, и я принялся расцарапывать его когтями. И действительно, все получилось! Сначала из картона выдирались маленькие кусочки, затем куски побольше. Я все рвал и рвал его – и в какой-то момент почувствовал под лапами холодный складской пол.

Оторвав последний крупный кусок, я понял, что дело сделано. Дыра в дне коробки стала достаточно большой, и я мог в нее пролезть. Я начал раскачивать стенки коробки, опрокинул ее набок и, просунув лапы в дыру, попытался в нее протиснуться. В процессе я немножко застрял, коробка впилась мне в бока, но я не сдавался. Муррр-мяу, а ведь мне и правда не помешало бы немножечко похудеть! Еще раз посильнее втянув живот, я наконец выбрался наружу. Фух! Ну вот, одно дело сделано!

Совершенно обессиленный, я уселся рядом с коробкой и перевел дух. Снаружи было не так темно – через два небольших зарешеченных окошка в холодильную камеру проникал тусклый свет. И тут я столкнулся со следующей проблемой – как выбраться из этого помещения? Про дверь и думать было нечего – она надежно заперта снаружи. Деннис был совершенно прав: открыть ее не помогут никакие трюки, тут и величайший фокусник бы спасовал. Вариант позвать на помощь тоже отпадает – мое мяуканье за этими стенами никто не услышит. По крайней мере, я за весь вечер ни разу не слышал голосов посетителей.