Елена Прудникова - Стратегия Победы

Нина. Хуже или лучше?

Борис. Лучше. Я ехал сюда и всю дорогу злился!

Нина. Злился? На кого?

Борис. На поезд злился. За то, что он опаздывает. Ведь я мог приехать ночью и вас совсем не увидеть.

Нина. Мы все очень обрадовались, когда получили вашу телеграмму. Вы тоже сильно изменились. Какой-то... новый! Это форма, вероятно, вас делает другим. Как в училище было? Хорошо?

Борис. Замечательно! Хорошую школу прошел!

Нина. Почему вы ни разу не написали мне из училища? Я же просила вас об этом, когда вы уезжали в прошлом году.

Борис. Это же неправда, Нина! Прощаясь на вокзале, вы просто шутливо крикнули мне: «До свидания, пишите, телеграфируйте!» Тон у вас был такой, что я даже обиделся немного.

Нина (смотрит в сторону). Я так ждала, думала — вспомнит, напишет!

Борис. Уверяю, я часто вспоминал вас! Жалко, здесь нет Мишки Селезнева. Он мог бы подтвердить это.

Нина. Какой Мишка Селезнев?

Борис. Это мой товарищ по училищу. Наши койки рядом стояли. Я ему о вас рассказывал, и... довольно часто!

Нина (сдерживая возмущение). Что же вы рассказывали этому Селезневу про меня?

Борис. Все. Какая вы из себя, какие у вас глаза, волосы, как я вас из воды вытащил...

Нина. Перестаньте, Борис! Я удивляюсь, как вы могли обо мне рассказывать постороннему человеку.

Борис. Не вижу, что здесь плохого.

Нина. Не видите? Вы действительно изменились за этот год!

Борис. Нет, Нина, каким был, таким и остался. Честное слово! И я так рад, что вы ждали от меня писем!

Нина (вспыхнув). Ничего я от вас не ждала. Вы правильно заметили, что я пошутила на вокзале.

Борис. Нина!

Нина (сухо). Если хотела бы получать от вас письма, сама бы написала вам. Вот Олег пишет мне... (Закусила губы.)

Борис. Олег? Который летом здесь практику проходил?

Нина. Ага!

Борис (после паузы). Так... (Равнодушно.) Ну что ж, каждый пишет тому, кому хочет! (Смотрит на часы.)

Нина. Борис!

Борис. Ну, мне пора!

Из кабинета выходят Сергеев и Талькин.

Сергеев. Нашего полку прибыло! Товарищ Талькин будет работать у нас дежурным инженером. Знакомьтесь!

Талькин (пожимая всем руки). Очень приятно, очень рад познакомиться. Я проходил по территории станции. У вас здесь замечательно хорошо! Сколько зелени, как на даче! Я так мечтал работать на этой замечательной станции под руководством ее конструктора и строителя, уважаемого товарища Сергеева. И вот моя давнишняя мечта теперь осуществилась! Как говорится: «Ищите и обрящете!»

Наталья Семеновна. Кушать хотите?

Талькин. Спасибо. Я не голоден. Я, кажется, нарушил своим появлением мирное течение семейной жизни?

Сергеев. Далеко не мирное! Сына на фронт провожаем.

Талькин. А! Почетное дело — защищать отечество!

Пыжик. Немцев бить! Душа из них вон!

Борис. Папа, мне пора собираться! Опоздать могу.

Талькин. Я могу идти, товарищ Сергеев?

Сергеев. Да, да. Вам придется зайти к завхозу. Он вас устроит.

Волошин. Я провожу товарища Талькина к завхозу.

Сергеев. Очень хорошо!

Талькин. До свидания, товарищ Сергеев. (Жмет руку.) Значит, завтра с утра я приступаю к работе...

Сергеев. Хорошо! До свидания!

Волошин. Ну, Боря! (Обнимает и целует Бориса.) Всего хорошего! Бей фашистов крепко!

Талькин (делает общий поклон). Прощайте! Извиняюсь за беспокойство.

Волошин и Талькин уходят.

Борис. Мамочка, я тороплюсь!..

Сергеев. Да, Борис, если времени нет, то лучше собирайся. Мы задерживать не будем.

Борис собирается. Все суетятся около него, помогают. Нина стоит в стороне.

Шурочка (Нине). Ты что скисла? Ничего, приедет наш Борис, да еще с орденом Красного Знамени на груди. Верно, Борис?

Борис (шутливо козыряет). Постараюсь оправдать ваши надежды, Александра Николаевна!

Сергеев (отводит Бориса немного в сторону, кладет ему руки на плечи, смотрит на него пристально, говорит тихо). Ну, Борис, ты... много говорить не буду... ты сам понимаешь... что и как надо делать... Не подведешь?.. Ты же мой сын!

Борис. Ты увидишь, папа, или... узнаешь! Верь мне!

Сергеев. Верю, дорогой!.. Значит, посмеемся?!

Борис. Еще как! Все будет хорошо! (Целуются.) Ну, дорогие, до свидания! Как устроюсь в части, немедленно сообщу свой адрес. (С ударением.) Желающие могут писать. (Целует мать, Шурочку, жмет руки Пыжику и Павлу.)

Наталья Семеновна. Да мы все тебя, Боренька, до станции проводим.

Борис. Прошу, мама, не надо. Идти далеко и вообще...

Наталья Семеновна. Но почему же, Боренька?

Сергеев. Оставь, мать, он прав. Дальние проводы, лишние слезы! (Вполголоса.) Ему свободнее будет среди товарищей без нас.

Борис хочет выйти в переднюю.

Шурочка. А с Ниной ты не простился!

Борис (сухо). Прощайте, Нина! (Жмет ей руку.)

Нина. До свидания, Борис!

Все выходят в переднюю, оттуда слышны голоса, звуки поцелуев. Из передней выходит Наталья Семеновна, подходит к буфету и беззвучно плачет. Слышен голос Шурочки: «Борька! Пиши чаще. Не волнуй нас». Из передней выходит Сергеев. Наталья Семеновна поднимает голову, делает вид, что ищет что-то в буфете. Сергеев подходит к ней.

Сергеев. Ты что, мать?

Наталья Семеновна не выдерживает, оборачивается, кладет голову к нему на грудь, судорожно, но тихо плачет. Сергеев обнял ее рукой, сурово смотрит прямо перед собой.

Сергеев. Ну что ты, мать! Ну не надо! Все будет хорошо!

Шурочка (из передней). Пиши, Борис, слышишь!

Занавес

Правление колхоза «Красные зори» в прифронтовой полосе. Просторная хата. В простенках между окнами плакаты на военные и сельскохозяйственные темы, портреты. В глубине дверь на улицу. Вторая дверь — направо.

Рынзин (у окна, некоторое время смотрит на улицу). Целый день идут наши. И пехота, и артиллерия!

Коваль. Что-то с нами будет, Корней Петрович? Коли наши уходят, нам тоже следует об этом подумать.

Рынзин. Успеем, товарищ Коваль! Надо дела колхозные сперва в полную ясность привести. Вернутся наши обратно, спросят; и мы ответ должны держать за обчественное добро. Не зря же нас выбирали!

Коваль. Что считать-то? Счет короткий! Товарищ Сталин приказал нам ничего врагу не сдавать. Значит, в случае чего — палить будем наше добро. Чего ж тут считать?

Рынзин. А, нет, не дело говоришь, Коваль. По-твоему выходит, бросай все, пали кругом и дуй отсюда подальше? Паникуешь, а паниковать товарищ Сталин не приказывал. Солому и горючее, где надо, заложили. Придет нужда — подпалим. А пока ждать надо и работать.

Входит Сойкин.

Сойкин (почти весело). Драпает наша рабоче-крестьянская!

Рынзин. Ты что? Белены объелся?

Сойкин (небрежно). Да чего там «белены объелся»! Правду говорю. Разве сами не видите?