Елена Прудникова - Стратегия Победы

Я дал распоряжение начальнику штаба доложить в Минск о готовности и просить дальнейших указаний.

Пять минут спустя пришел начальник штаба и сказал, что связь с Минском не работает. Что ж, на учениях и так бывает. Проверяют, что будет делать командир при отсутствии связи... Решил позвонить командиру корпуса полковнику Скрипко и спросить, как у него идут дела...»

Тут надо пояснить: полк Голованова был центрального подчинения, а корпус полковника Скрипко — авиасоединением ЗапОВО. По логике вещей, ему должны были сообщить больше, чем «москвичу» Голованову. Тем не менее...

«По голосу Скрипко я понял, что разбудил его, и ни о каких тревогах он ничего не знает. И только в этот момент, у меня мелькнула мысль, что дежурный из Минска мне говорил правду!

Я сказал Скрипко о разговоре с дежурным по округу, о том, что привел полк в боевую готовность, и что связи с Минском у меня нет. Скрипко по корпусным каналам связи обещал связаться с Минском или Москвой. Шли томительные минуты ожидания... Лишь во второй полчовине дня мы узнали о войне, и то по радио, из обращения В. М. Молотова к населению».

Да, конечно, повесть о связи в Красной Армии — печальная повесть. Да, конечно, немцы накануне войны послали диверсантов резать провода. Но почему не было связи между Минском и Смоленском? И, тем более, между Смоленском и Москвой?

...А вот какая интригующая разборка произошла на суде между Павловым и командующим 4-й армией Коробковым. Расквартированная в Бресте, то есть на самой границе, 4-я армия, несмотря на все директивы Генштаба, так и не была выведена из города, где ее и застало начало войны. Павлов утверждал, что отдавал приказ о выводе армии, но не проверил исполнение, Коробков — что никаких приказов он не получал. Кто-то из них явно врал — но кто?

Лишь спустя много лет нашелся свидетель — генерал-майор авиации, а тогда полковник Белов, командир 10-й смешанной авиадивизии.

«20 июня я получил телеграмму начальника штаба ВВС округа полковника С. А. Худякова с приказом командующего ВВС округа: „Привести части в боевую готовность. Отпуск командному составу запретить. Находящихся в отпусках отозвать“.

Сразу же приказ командующего был передан в части. Командиры полков получили и мой приказ: „Самолеты рассредоточить за границей аэродрома, там же вырыть щели для укрытия личного состава. Личный состав из расположения лагеря не отпускать".

О приказе командующего ВВС округа я доложил командующему 4-й армии генералу Коробкову, который мне ответил:

- Я такого приказа не имею.

В этот же день я зашел к члену Военного Совета дивизионному комиссару Шлыкову.

- Товарищ комиссар, получен приказ от командующего ВВС округа — привести части в боевую готовность. Я прошу вас настоять перед округом отправить семьи комсостава.

- Мы писали в округ, чтобы разрешили вывести из Бреста одну дивизию, некоторые склады и госпиталь. Нам ответили: „Разрешаем перевести лишь часть госпиталя ". Так что ставить этот вопрос бесполезно» [71] Белов Н. Горячие сердца // http :// brestfortress . blogspot . ru /2010/03/ blog - post _30 1 5. html .

Получается, врал на суде все же Павлов. Есть тому и еще подтверждения. Вот одно из них. 7 октября 1941 года состоялся суд над начальником оперативного отдела штаба Западного фронта генерал-майором Семеновым и его заместителем, полковником Фоминым. Их обвиняли в том, что они проявили преступную халатность и беспечность в деле подготовки и приведения войск округа в боевую готовность, не приняли должных мер к обеспечению оперативного развертывания воинских частей. Об измене и участии в заговоре речи не шло [72] Степанов В. Без вины виноватые. // Красная звезда. 2011.6 апреля. .

Так вот: на суде Семенов утверждал, что еще до начала войны неоднократно предлагал вывести части и соединения округа из мест постоянной дислокации и отвести их на 10 км от границы. Командование округа предложения не приняло. Боялось, что эти действия сочтут провокационными? Но ведь оно не выполнило и директиву Генштаба, данную за несколько дней до войны, — отвести войска от границы!

Что у нас получается? Не менее недели Павлову шли из Москвы приказы — вывести воинские части из мест постоянной дислокации, а командующий округом «понимал их по-своему», не только не доводя до частей, но и прямо запрещая выводить войска. Ладно, «не доводя» — спишем на разгильдяйство. А запреты чем объясним?

Странных деяний, очень напоминающих саботаж, в предвоенные дни было больше чем достаточно.

Что может помешать немцам проломить войска прикрытия и выйти на оперативный простор? В первую очередь артиллерия и авиация. И вот что происходило перед самой войной с этими двумя родами войск в приграничных округах — по многочисленным книгам и мемуарам рассыпаны совершенно потрясающие факты, причем касаются они всех округов.

О том, как в КОВО вывозили артиллерию для стрельб на полигоны, мы уже говорили. А вот другой случай. В ходе подготовки к войне в 28-й стрелковый корпус ЗапОВО с окружных складов привезли артиллерийские снаряды, не приведенные в боевую готовность. Дело в том, что снаряды и взрыватели к ним хранятся отдельно, и лишь перед стрельбой их снаряжают — то есть привинчивают взрыватели. Так вот, взрыватели оказались недовернуты (отчего снаряды при стрельбе не взрывались). Обратите внимание: не привезли снаряды отдельно, а взрыватели отдельно — в этом случае артиллеристы снарядили бы их сами — а именно недовернули. Большинство минометных мин, кстати, были привезены вообще без взрывателей.

А вот что учудили в Прибалтийском округе. В полк тяжелой артиллерии 16-го стрелкового корпуса 11-й армии то ли 19, то ли 20 июня прибыла комиссия штаба округа. Возглавлявший ее генерал приказал снять с пушек прицелы и сдать их для проверки в окружную мастерскую в Риге, за 300 километров от расположения части. Правда, командир полка после отъезда комиссии и не подумал выполнять данное распоряжение.

А вот в гаубичном артполку 75-й дивизии 4-й армии (ЗапОВО) прокатило — 19 июня были увезены в Минск на поверку все оптические приборы, вплоть до стереотруб. Естественно, к 22 июня их назад не вернули.

Генерал, приехавший к артиллеристам ПрибОВО, сообщил еще много интересного. Например, что пехота будет отведена от границы в тыл на 50 километров. По-видимому, речь шла о той самой директиве, о которой, отвечая на вопросы генерала Покровского, упоминал бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии, генерал-майор Абрамидзе.

«20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: „Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года“» [73] http :// liewar . ru / content / view / 186/2/ .