Елена Прудникова - Стратегия Победы

О чем Берия говорил с Хрулевым в закрытой комнате, достоверно не известно, однако угадать можно. Это был как раз тот случай, когда он впадал в ярость и начинал произносить, по выражению генерала Судоплатова, «слова, которые никак не ожидаешь от члена Политбюро». Проще говоря, так орал матом, что вгонял собеседника в ступор.

Все тот же Новиков вспоминал совершенно дивную историю. Весной 1942 года у них на заводе в Ижевске вдруг появился некий генерал-лейтенант госбезопасности по фамилии Ткаченко. Представившись, он заявил, что послан Берией наблюдать за ходом производства пулемета «максим». Директору завода так и не удалось выяснить, какое у генерала было задание, но «разведка доложила», что «Ткаченко сейчас без должности, до этого был в Литве, там якобы перестарался: постреляли невинных людей. Оттуда его освободили, а нового назначения пока не дали».

Ходил он, ходил по заводу, а потом заявил, что нашел-де вредителей — двух начальников цехов. Никакие возражения директора завода и самого Новикова во внимание он не принимал.

Глубокой ночью в кабинете Новикова в Ижевске раздался звонок по ВЧ. Звонил Берия. Поспрашивал о работе завода, о работниках, в том числе и начальниках цехов. Потом спросил:

«— Слушай, а где Ткаченко?

В этот момент Ткаченко появляется в дверях.

Я отвечаю:

— Он куда-то уходил, а сейчас вот появился в дверях.

— Дай ему трубку.

Ткаченко берет трубку. Дальше слышу через каждые три-четыре слова такой мат, что... Короче, смысл сводился к следующему: „Я зачем тебя, сволочь такая, послал к Новикову — шпионить за ним или помогать ему? За твою телеграмму ты, такая-то б..., подлежишь расстрелу. До тебя доберусь. Не тем делом ты занялся, я тебя помогать послал, а ты чем занимаешься? По привычке кляузы разводишь на хороших работников? Расстреляю".

Ткаченко стоит не бледный, а синий, и только бормочет бесконечно: „Слушаюсь, товарищ нарком“.

Затем Берия бросил трубку. Такого «воспитания» я в жизни не слышал ни раньше, ни позднее. После этого случая Ткаченко ко мне не появлялся примерно дней десять. А вскоре и совсем уехал куда-то» [171] .

Страшен был Лаврентий Павлович в гневе, чего уж тут... Если его «меры воздействия» поразили с девятнадцати лет трудившегося в «оборонке» Новикова — воистину страшен. Впрочем, заводчанам, может статься, и нравилось. Отец писателя Алексея Щербакова в своих записках рассказывал: на том заводе, где он работал в войну, был один диспетчер, послушать «художественное слово» которого собиралась едва ли не вся уходящая смена. Как на концерт люди шли...

А что любопытно — так это то, что угрозы страшного наркома так и остались угрозами. Если мы раскроем справочник общества «Мемориал» [172], то и в самом деле найдем там Ивана Максимовича Ткаченко. Правда, все оказалось немножко не так, как в 1991 году поведал товарищ Новиков. Ткаченко не служил в Литве и не болтался без дела в наркомате. Перед войной он был начальником УНКГБ — УНКВД Львовской области и места лишился не потому, что кого-то там «расстрелял», а по вполне естественным причинам: немцы пришли. Кстати, Львов взяли в первые недели войны, а должность свою он оставил лишь в октябре. Почему? Как предписано было сотрудникам госбезопасности, находился в городе до последних отступающих частей Красной Армии, а потом выходил из окружения? Или в Киеве помогал наркому ГБ? В день освобождения от должности начальника львовского управления Ткаченко был назначен начальником 7-го спецотдела НКВД СССР (чекистское обслуживание минометной промышленности) и приехал в Ижевск вполне себе по работе, а не потому, что его не знали, куда приткнуть.

Разнос, учиненный Берией, никак не повлиял на судьбу молодого чекиста (было ему в то время 32 года, стаж работы в органах — четыре года). Уже в июне 1942-го он получил орден Трудового Красного Знамени, в ноябре стал замначальника Экономического управления НКВД, после войны работал в атомном комитете. Кстати, с Новиковым они встречались и после той истории. Это следует из самого рассказа. Дело в том, что весной 1942 года Ткаченко имел звание майора ГБ, которое с генерал- лейтенантским перепутать невозможно. Спутать можно звание комиссара ГБ 3-го ранга — но Ткаченко получил его лишь в июле 1945 года. Служил он и в Литве — однако после этой истории, с 1944 по 1947 год. Видеться же с Новиковым они могли тогда, когда Ткаченко находился в резерве МВД с прикомандированием к насквозь «бериевскому» 1-му главному управлению при Совмине СССР. Вот тогда-то он и генерал-лейтенантом был, и вроде бы как «болтался без дела» (знаем мы этих «прикомандированных» резервистов — один у нас сейчас президентом работает).

Так что вот какая история любопытная. Но интересно: а в чем должна была заключаться помощь майора Ткаченко производителям пулеметов?

После смерти Берию не только постарались вычеркнуть из советской истории, но даже имя его вымарали из энциклопедий. В уже сверстанной Большой советской энциклопедии 1953 года издания, чтобы не переделывать весь том, статью о нем заменили подробнейшей статьей про Берингово море, и так потом и пошло. Не верите — возьмите любую энциклопедию советских времен и проверьте сами: нет там такого человека! Да и сейчас иной раз случаются забавные вещи. Например, в энциклопедии «Великая Отечественная война» образца аж 2010 года Государственный комитет обороны состоит из четырех человек. И в той же книге есть отдельная статья про Берию, где среди его должностей перечисляется и членство в ГКО.

Обо всем хорошем, что сделал Берия для страны, все эти годы напрочь умалчивалось. Его представляли исключительно как жандарма, сталинского палача. Молчали об истинных причинах внезапного стремительного процветания Закавказья, о заводах и нефтяных вышках в войну, об атомном проекте, о московских высотках... Все это вышло как бы само собой, без чьих-либо организаторских усилий, проистекло из сущности социалистического строя.

Точно так же и возглавляемой им структуре после 1953 года было высочайше отказано в праве сделать хоть что-нибудь полезное для страны. В некоторых случаях выполнить эту задачу было невозможно: ну как обойти вниманием разведчиков, как умолчать о диверсионных группах в немецком тылу? Впрочем, выкручивались и тут: вводили некий безликий «Центр», который можно было трактовать как угодно. На какое ведомство, например, работал Штирлиц – полковник Исаев? Согласно другим романам из этой серии, начинал он в ВЧК, стало быть, в этой конторе и должен был оставаться, несмотря на все реорганизации. Однако ВЧК овеяно легендами, а НКВД запятнано кровью, и нет у него права иметь своих героев, а посему и появился «Центр».