Елена Прудникова - Стратегия Победы

Реальные контуры будущей войны стали вырисовываться во второй половине 30-х годов, после аншлюса Австрии и мюнхенской сделки. И 20 апреля 1939 года мобилизационный отдел снова появляется в составе НКВД СССР, просуществовав там до 19 ноября 1941 года, когда был расформирован — по всей видимости, в связи с тем, что выполнил свою задачу. А вот какой была эта задача? Отвечал ли моботдел за всю мобилизационную работу, порученную ведомству, или лишь за мобилизацию самого наркомата? Этого мы не знаем. В других наркоматах мобилизационные или военные отделы отвечали как раз за подготовку ведомства к войне. Но в чем заключалась подготовка к войне структуры, одна из функций которой — курировать здоровенный участок подготовки всего государства?

НКВД образца 1930 года и НКВД, каким он был в 1941-м, — это даже не «две большие разницы», как говорят в Одессе, а просто разные этажи, причем не соседние. Тем наркоматом, который мы знаем, он сделался лишь в 1934 году, а тем, который пытаемся вытащить из небытия, — после 1938-го, с приходом Берии. Перед войной он стал колоссальной структурой, «государством в государстве», и возглавлял его один из первых людей страны, в 1941 году вошедший в ГКО.

Но, может быть, за пятнадцать лет данный пункт мобилизационного плана видоизменился? А почему, собственно? Все равно этой работой кто-то должен был заниматься. И если столь важное дело доверили тому НКВД, то с какой стати забирать его у этого?

А вот объем полномочий измениться мог. Хотя бы потому, что ослик и слон возят разные грузы.

Итак, 22 августа 1938 года в НКВД был назначен новый первый заместитель наркома, Лаврентий Берия. Реально он приступил к работе позднее: сначала ездил в Грузию передавать дела своему преемнику, потом принимал дела в наркомате. Началом его активной работы можно считать 8 сентября, когда он стал начальником Управления госбезопасности. 29 сентября произошла очередная реорганизация структуры. УГБ превратилось в Главное управление государственной безопасности, а его экономические отделы выделились в Главное экономическое управление. В тот же день было образовано и Главное транспортное управление НКВД.

До сих пор экономический и транспортный отделы в структуре Управления госбезопасности занимались вполне конкретной работой — искали «вредителей» в промышленности и на транспорте. Тут все понятно. Но когда эти структуры стали «главными управлениями», наравне с ГУГБ и независимо от него, у них должны были измениться и функции — иначе зачем городить весь этот огород?

В том же сентябре состоялось важнейшее внешнеполитическое событие в истории предвоенной Европы, известное как «мюнхенский сговор». Западные демократии санкционировали раздел Чехословакии, подарив Гитлеру населенные немцами области. Спустя полгода, в марте 1939 года, Гитлер захватил Чехию, а вместе с ней — лучшие оружейные заводы Европы, которые составят около 40 % военно-промышленного потенциала Третьего Рейха. Подготовка к большой войне вышла на финишную прямую. А месяц спустя НКВД настигла очередная реорганизация. 20 апреля 1939 года в системе наркомата был воссоздан мобилизационный отдел. Через девять дней после этого, 29 апреля 1939 года, произошла какая-то малопонятная реорганизация Главного экономического управления. Внешне она заключалась в перераспределении сфер ответственности по отделам, а внутренне — кто его знает? Но эта перетряска, случившаяся практически одновременно с появлением моботдела, заставляет всерьез задуматься. Особенно если вспомнить одну из функций НКВД по мобилизационному плану 1928 года: «объединение и руководство работами комиссий при исполкомах по вывозу объектов местного значения и прочих органов, включенных в планы комиссий», то есть руководство эвакуацией. В 1928 году речь шла об объектах местного значения — но ведь время идет!

Чтобы руководить эвакуацией, надо иметь потребный для этого аппарат. Аппарат был — секретные отделы на предприятиях, но какой структуре внутри НКВД он подчинялся? По логике вещей, именно ГЭУ — больше просто некому. И что же у нас в итоге получается — что в масштабе страны эвакуацией руководил Каганович, а на местах — НКВД? Чекисты, подчиняющиеся Кагановичу, — это даже и не анекдот, это сюрреализм.

Реорганизация только на первый взгляд является всего-навсего списком новых названий и назначений. А на самом деле сказать она может многое.

Берия «брал» новую работу всегда одинаково: ставил своих проверенных людей на ключевые посты. В иерархии бериевской команды номером вторым, после него самого, был Всеволод Меркулов. Он, кстати, тоже имел хорошее представление об экономике, работал в экономическом отделе Грузинской ЧК аж с 1921 года, шел первым заместителем Берии, когда тот «командовал» Закавказьем, а последний год перед переводом в Москву стал еще и заведующим промышленно-транспортным отделом ЦК Грузии. Много лет этот человек был как бы «Молотовым» при Берии, его «вторым я», доверенным из доверенных, надежным из надежных. Но нам интереснее в данном случае «номер третий» — человек, который в команде Берии выполнял ту же роль, что сам Берия в сталинской команде, тот, кому поручались самые важные и значимые дела, — Богдан Кобулов. По его перемещениям сразу видно, какую работу в какой момент нарком считал наиболее важной.

Ну так вот: практически сразу после того, как Берия стал начальником УГБ, Кобулов был назначен на пост начальника секретно-политического отдела, получив в свои руки борьбу с «врагами народа». Именно он разгребал ежовские завалы, разбираясь с тем, что наворотил «железный нарком» [173]. 22 декабря 1938 года была образована Следственная часть НКВД, и ее начальником опять-таки стал Кобулов. Появление такого органа являлось событием чрезвычайным, но оправданным: надо было приводить в порядок следственную работу, доведенную Ежовым и его «братвой» до простоты киношного гестапо, а потом вести следствие по самим «браткам» и разбираться с делами их жертв. 4 сентября 1939 года отдельная Следственная часть прекратила свое существование, разделившись на следственные части ГУГБ и ГЭУ — этот день можно считать окончанием «нормализации» работы наркомата. Кобулов же получил новое назначение — начальником ГЭУ. А где Богдан Захарович, там и «направление главного удара».

Ну, и что бы это могло означать? Неужели же только ловлю диверсантов?

Да, кстати, несколько слов о транспортном управлении. Его начальником стал Соломон Мильштейн, тоже из «основной», грузинской команды наркома, также расстрелянный после хрущевского переворота, хотя и несколько позже (по другим данным, не позже, а одновременно: когда его пришли арестовывать в здание УВД Украины, он отстреливался до предпоследнего патрона, а последний оставил для себя. Хотя, возможно, это и красивая легенда...). А до своего назначения он был заместителем Кобулова в Следственной части НКВД. Чувствуете, как все сплетается?