Александра Стрельникова - Ягодка опять

— Что теперь будет? — задаю вопрос, а сама все еще не веря собственным глазам смотрю на свою подругу. Она-то как?.. Почему?.. Мы ведь с ней всю жизнь…

— Что будет? — Сашина жена хромает в сторону второго кресла — слева от меня, и усаживается, вытянув плохо гнущуюся ногу. — Все просто. Сценарий таков: вы, Надежда Николаевна, шантажировали моего блудливого мужа, требуя признать ребенка. Он приехал, чтобы разобраться с вами. Вы поругались. Он выхватил пистолет…

Отворачивается от меня и переводит взгляд на мужа.

— После того, как ты начал угрожать Надежде Николаевне, ее подруга — капитан Любовь Крылова, решила вмешаться. До этого она позвонила своему шефу, Георгию Федоровичу. Но ему было слишком далеко и слишком долго добираться, чтобы урезонить задурившего шефа… Так ведь Гошенька?

Тот снова кивает усмехаясь. А потом оставляет свой пост у дверей, перемещается за кресло Сашиной жены и демонстративно кладет свои огромные ладони ей на плечи. Саша сидит в кресле напряженный, вцепившись кончиками пальцев в край подлокотников. Словно прыгнуть вперед готовится. Я же изо всех сил прислушиваюсь, пытаясь уловить хоть какой-то звук, плач, что угодно, что могло бы подтвердить, что ребенок мой все еще жив, что они меня не обманули. Гоша наклоняется и забирает из рук у Наташи ее тросточку.

— Позволь я ее поставлю поудобнее, дорогая.

Георгий аккуратно пристраивает трость рядом с креслом. Но на мой взгляд как-то-так, что Наташе до нее дотянуться сразу будет проблематично. Случайно или?.. По напряженному взгляду Саши, который как и я следит за действиями Георгия, понимаю, что и он обратил внимание на эту странность. Зато сама Наташа ничего этого не замечает — слишком увлечена собой и своими придумками.

— Капитан Крылова успокаивала тебя, как могла. Но ты, Саша, был в таком бешенстве, что сумел вырваться и открыл пальбу. Пристрелил свою любовницу и ее ребенка. И тогда героическая Любовь Крылова открыла огонь на поражение. Она хотела только ранить тебя, просто для того, чтобы нейтрализовать. Но ты дернулся в самый неподходящий момент, и пуля попала тебе прямо в сердце. Вот как-то так… Хорошо я придумала?

— Лажа. Никто не поверит, что я мог так разбушеваться. Не мой стиль, дорогая, — голос Саши скрипит как ноготь по стеклу.

Георгий неожиданно принимается смеяться. Наташа обводит нас всех злобным взглядом. А Саша продолжает развивать мысль.

— Я был удивлен, когда увидел тебя здесь. А теперь до меня дошло. Тебя подставляют.

— В смысле?

— Все будет подано, как убийство из ревности. Не так ли, Гошенька? — имя произносит с откровенной издевкой, подражая тому, как его произносила его жена.

Перевожу взгляд на Георгия и пугаюсь — столько в его лице холодной злобы.

— Догадался, да?

Саша кивает:

— Это было несложно. С какой другой целью ты бы потащил ее сюда?

Гоша кивает задумчиво и крепче сжимает свои ладони на плечах Натальи, которая в этот момент предпринимает попытку встать. Но что для него ее куриная возня?

— Ты, Александр Сергеевич, всегда был умником и хитрецом. Вот только на любую хитрую задницу всегда найдется штопор с секретом.

Наташа шарит вокруг себя в поисках палки, но ее нет.

— Я не понимаю… Гоша!

— Сиди смирно, Наташ. Скоро уже все закончится.

Саша только качает головой.

— И как ты позволила ему обмануть себя? Теперь вот умрешь, а потом на тебя еще и всех собак повесят. Ты как задумал Георгий? Сначала она убьет нас с Надей, а потом покончит с собой? Или как?

— Гоша!!! — Наталья впивается ногтями в руки Георгия на своих плечах, которые держат ее как капкан, и видимо причиняет ему боль, потому как тот морщится, а потом нажимает на какую-то точку на шее женщины, после чего та мгновенно отключается — голова свешивается безвольно.

Георгий распрямляется и переводит взгляд на Сашу.

— До чего мерзкая баба! И как тебя угораздило, Александр Сергеевич, вляпаться в нее?

— Молодой был, глупый…

— Да… По молодости мы совершаем много глупостей. За некоторые потом приходится расплачиваться всю жизнь… До самой смерти. Вы согласны со мной, капитан?

Любка кивает. И я с ужасом смотрю на нее, пытаясь понять, пытаясь увидеть в ее лице хоть какое-нибудь разумное объяснение происходящему. Но нет — сплошной камень, монолит… И где, кстати, Шурка Сенцов? Куда она его-то дела?.. Не успеваю додумать эту мысль, потому что Гоша резко командует.

— Тогда действуйте.

И тут моя подруга, моя единственная любимая подруга Любка делает шаг вперед и все так же не произнося ни слова, сосредоточенно и деловито стреляет Саше прямо в грудь… В сердце… Выстрел отбрасывает его на спинку кресла, рубашка начинает пропитываться кровью, которая вытекает из кошмарной рваной раны… Я кричу. Кричу так громко, что на какой-то миг глохну сама. Любка делает шаг ко мне, коротко размахивается и отвешивает мне звонкую пощечину.

— Не ори.

Больно, но действенно. Я сразу прихожу в себя и замолкаю, со всхлипами ловя ртом воздух. Георгий напротив морщится недовольно.

— Не переусердствуйте, капитан. Следов не должно остаться.

— Простите, уж очень хотелось…

— Понимаю… — задумчиво откликается Георгий.

Он занят делом. Натягивает на руки резиновые медицинские перчатки. Только сейчас обращаю внимание на то, что у Любки на руках такие же… Вижу это в тот самый момент, когда она протягивает Георгию свой пистолет — тот самый, из которого она только что убила Сашу. Гоша принимает его и аккуратно вкладывает в безвольную руку Наташи, располагает пальцы руки на рукояти, указательный кладет на спусковой крючок. После подносит руку женщины с зажатым в ней пистолетом к ее же виску. На то, что произойдет дальше, смотреть не могу — зажмуриваюсь и утыкаюсь носом в диванную подушку. Грохот и звук падения чего-то небольшого, но увесистого. Вот как оказывается инсценируют самоубийства…

Когда нахожу в себе силы взглянуть, то вижу, что Наташа действительно мертва… В виске небольшая дырочка, из которой, как ни странно, вытекло совсем немного крови. Расслабленная рука свесились за подлокотник кресла к полу, пистолет, выпавший из расслабленных пальцев аккуратно лежит на полу. Георгий и Любка переводят взгляды на меня. Моя очередь?

— Где ее? Наверху?

— Да. Или в той спальне, где они миловались. Или в комнате, где она жила с ребенком.

— В спальне, — определяется Любка. — Супруга вошла и застала их…

— Верно.

Они переговариваются обо мне, как о чем-то неживом, уже несуществующем. Наверно, в их сознании все так и есть… Я для них уже умерла. Как, интересно, они собрались меня убить, если пистолет, из которого меня могла бы «пристрелить» ревнивая жена Саши уже лежит на месте — у пальцев «самоубийцы».