Сергей Зацаринный - Венгерская вода

По Дону, в Червлёном Яре ещё во времена Феогноста были монастыри и со своим крепким хозяйством. Доход имели изрядный. Неспроста архиреи за те края грызлись. Только, когда хан Джанибек обложил налогами церковных людей, оставив освобождение только для священнослужителей, многие из тех, кто укрывался под монастырской сенью от податей, ушли на собственный кошт. Доходы сразу сильно упали. Потом чума весь Червлёный Яр выкосила. Сейчас там не осталось ни одного монастыря.

Получалось, что нет места для тайного убежища по пути из Польши или Венгрии к Итилю через леса, чем эта обитель возле Мохши. Если, конечно, она есть на самом деле. Какие-то отшельники, конечно, жили. Там в лесу, ещё с неведомых прежних времён понарыто в горе всяких пещер. Вот их и облюбовали искатели иноческого подвига. Так уж повелось, ещё от отцов монашества, что для истинного отшельника нет места лучше, чем пустыня или пещера. На Руси ведь первые иноки, ещё от крещения равноапостольным князем Владимиром, тоже в пещерах спасались. Обитель их так и зовётся по сей день Киево-Печерская. Сейчас возле Нижнего Новгорода свой монастырь в пещерах образовался. Да и в Червлёном Яру многие рыли себе убежища от греховного мира в земле. В иных землях то же самое. Сербский патриарх так и вообще именуется Печский. Пещерный значит.

— Илгизар про этих отшельников знает, — добавил к рассказу инока доезжачий, — Говорит их там немало. Только в городе они почти не появляются. Ещё с прежних времён по базарам слухи ходили, что туда вот от этого самого дворца, где мы сидим, ход прорыт. По приказу Баялуни. То ли колдовством она в этих подземельях занималась, то ли сокровища спрятала. Кто во что горазд.

— Так может и сосуд тот самый, не в могиле спрятан, а в этом подземелье? — пришла вдруг мысль в мою голову.

— Вот завтра сам и посмотришь, — засмеялся старый псарь, — Ты будешь божьим людям ладан предлагать. Они навряд его купят, хотя кто их знает. Твоя задача получше их разговорить. И подольше. Говорить будешь по-гречески. Если никто не понимает, сошлись, что по-кипчакски плохо разумеешь и попроси помочь Мисаила. Думаю, кто вы такие они прекрасно знают. Знают и то, что вы по-русски не понимаете. Потому опасаться не будут. А он (кивнул на Симона) будет слушать. Он понимает. Ну и ты Мисаил, держи ухо востро. Слыхал, что говорено, про монахов или королевских посланцев? Они тоже могут промеж собой что чирикнуть. Ты же латынь знаешь, если что?

Мисаил кивнул.

— Вот и хорошо. Главное вида не подавай, что знаешь.

Злат немного подумал и неожиданно подмигнул мне:

— Знаю я человека, который и в Львове, и в Сарае часто бывает. Понял о ком говорю?

— Авахав?

— Он самый. Теперь понял, почему я тебя к этому делу подвязал? Помнишь, откуда те невольники в Чембало приплыли? Продавец которых почему-то в Тане сидел? Авахава в последний раз видели на волынской дороге. Он ведь не зря спешил. Что-то затевается. Про Цареградские дела он знать не мог. Что может искать этот прохиндей в Галиции? Ты ведь из этих краёв?

— Там сейчас всё вертится вокруг принятия католичеством Корибутом, — подумав, ответил Симон, — Ведь с этого времени он оказывается под покровительством папы. А это уже всё ставит с ног на голову. Ведь венгры, поляки, рыцари — все они воевали Литву с благословения святого престола. Тут тебе и призыв к защите веры, крестовому походу, отпущение грехов. Теперь всё. Литовский князь — примерный сын матери-церкви. Тевтонским рыцарям ещё есть к чему придраться: Ольгерд католичества не принимал. А вот польский король теперь оказывается, как рак на мели. Он ведь у поганого царя ярлык взял, получается едва не подданным себя признал. Как это в писании: поклонился, чтобы царство получить? Да ещё дань платит. Думаю, Корибут в первом же послании не преминул об этом его святейшеству донести. А уж, коли папе посулили всю Литву под его руку привести…

— Только вряд ли Авахаву до этого дело есть. — покачал головой Злат, — Он купец сурожский, его рынок в Орде. А вот ежели между польским Казимиром и татарами был против Литвы союз, то он теперь дымит и искры сыпет. Если Авахав ко всему этому был причастен, то ему самое время лететь во Львов, загня хвост. Я вот что думаю. Этот самый Пакослав, что к хану ездил, он по дороге со многими эмирами встречался. И кто их знает, о чём они там договаривались. Там ведь у границы многие недовольны. Их в последнее время не раз били в венгерских землях. А от хана помощи так и не пришло. Теперь все земли за Днестром Людовику Венгерскому присягнули. Кто в наши степи отошёл, а ведь кто и молдавскому князю служить остался. Улуснику венгерскому. Продали же в Чембало без ведома хана татарских невольников. Скорее всего тех самых пленных, что к венграм недавно попали.

Доезжачий долго молча думал и вдруг спросил монаха:

— Ты на венгерском разумеешь?

Тот кивнул, в некотором недоумении.

— Слушай завтра внимательно. В этих лесах ведь полно венгров живёт. Издревле.

Когда мы уже собирались спать, ко мне подошёл Туртас.

— Ты завтра будешь забирать ладан из вещей брата? Я хочу на его сапоги глянуть. Когда он в обители был, дядя его след вынул. Что-то там по своему заговорить хотел. Чтобы дорогу обратно к нему не нашёл. Воском залил. Оказалось, так и лежал до сих пор в укромном месте. Я его выпросил. Хочу завтра сравнить с теми сапогами, что остались.

Услышав наш разговор, доезжачий усмехнулся:

— Вот так у нас всё. Следов полно, да все запечатанные.

Гора, к которой мы направлялись, была хорошо видна из Мохши. До неё вполне можно было успеть дойти пешком туда и обратно между утренним и полуденным намазами. Конечно, солидному заморскому купцу даже на такое недальнее расстояние пристало ездить верхом, поэтому доезжачий подобрал нам подходящих лошадок. Две получше, для меня и Мисаила и мерина попроще для Симона, изображавшего слугу.

Хоть монах и был ростом с Симбу, но ему не доставало крепости и стати, потому одеяние было немного великовато. Злат, придирчиво осмотрев его со всех сторон, махнул рукой: «Сойдёт».

Уже, когда выехали из ворот, с нами навязался и Баркук. Он с самого начала просился, чтобы его взяли посмотреть пещеры, согласен был даже бежать всю дорогу, держась за стремя. Вот я, увидев его огорчённое лицо, и сжалился.

Когда накладывали в мешочек ладан из вещей Омара, Туртас примерил восковой слёпок к сапогам. Он не совпал ни с одной подошвой.

— Видно твой брат берёг хорошую обувь и для ходьбы по округе одевал, что поплоше. Лишний раз подтверждается, что в последний раз он отправился за город.

Стоявший рядом Злат ещё раз внимательно осмотрел сапоги Омара.

— Твой брат знал толк в обуви. Видно, что сапожника выбирал самого искусного. По мерке шил. Потому и берёг. А вот сапоги, которые здесь за город надевал, явно уже готовыми купил. Видишь, на сколько они были больше? Твоему брату приходилось не меньше двух локтей онучей наматывать, чтобы на ноге не болтались. Попрел знатно по летней жаре.