Мишель Бюсси - Я слишком долго мечтала

Продюсер лихорадочно анализирует ситуацию. Он еще успеет вмешаться. Достаточно послать Лоре сообщение от имени Натали и дать отбой: пусть уезжает. А потом он сам наведается в Шар и найдет способ избавиться от двух последних свидетелей, не отяготив свою совесть гибелью младенцев.

Подходит другая медсестра, не такая улыбчивая, ниже и корпулентнее предыдущей. Улисс пытается втянуть живот, а она – приплюснуть свой бюст, чтобы протиснуться мимо него. И при этом бурчит:

– Здесь нельзя стоять, мсье.

Состроив виноватую мину, Улисс обещает больше не мешать, потом еще раз машет Илиану. Он должен оставаться здесь, на своем посту, и бдительно следить, чтобы тот не включил телевизор. Улисс позаботился переложить пульт на тумбочку, как можно дальше от кровати, он знает, что у Илиана не хватит сил дотянуться до него. Илиан уже почти не может двигаться. Едва говорит. Паралич постепенно захватывает его тело, вытесняя жизнь. Его смерть – вопрос времени, нескольких дней, а может, часов, но Илиан находится в сознании, в полном сознании.

Улисс еще может спасти то малое, что осталось от его совести. Никого больше не вовлекать в свое бегство от расплаты. Кончить задуманное иначе: самому заняться обоими любовниками и их дочерью. Решившись, он набирает сообщение на адреса трех получателей: Оливье, Марго и Лоры.

Ложная тревога. Я справилась сама. В Шар ехать не нужно. До вечера!

Дзынь!

Эсэмэска ушла, но Улисса приводит в недоумение сигнал отправки сообщения: помнится, он отключил звук в телефоне Натали. Странно… А впрочем, какая разница! И он делает шаг к палате. Илиан умрет счастливым. Он, Улисс, будет держать его за руку до последней минуты. Уж это-то он обязан для него сделать.

– Я иду, братец!

Но тут за спиной раздается голос, от которого он холодеет:

– Простите, мсье…

Улисс оборачивается. Перед ним стоит незнакомый человек. Он никогда его не видел. Высокий, с короткой стрижкой и голубыми глазами. В руке у него мобильник.

– По-моему, вы только что послали мне сообщение.

Улисс не знает, что сказать, он молчит – слишком долго. Ледяное спокойствие этого человека застало его врасплох.

– Сообщение с номера моей жены, – уточняет тот таким же спокойным, ровным тоном.

Улисс в панике переводит взгляд на розовый телефончик у себя в руке: из-под большого пальца выглядывает черный хвостик ласточки. Не успевает он поднять глаза, как человек бросается на него.

Ее муж? Оливье? Черт… А он-то что здесь делает?

Это была последняя связная мысль, родившаяся в мозгу Улисса. Первый удар – кулаком – он получил прямо в лоб. Вторым ему свернули челюсть, и он рухнул на пол. Теперь Оливье бьет его ногами – в живот, в грудь, по икрам. Улисс неуклюже пытается свернуться в клубок, но теперь удары ботинка дробят ему позвоночник.

– Где моя жена, говори, жирный боров!

Улисс не способен ответить, он захлебывается кровью. Последним усилием он поворачивает голову к открытой двери палаты 117, пытаясь встретиться взглядом с Илианом.

– Что ты задумал, мерзавец? – кричит муж Натали.

Где-то звучат шаги, испуганные крики. Одна из медсестер зовет на помощь. Улисс плюется кровью, она растекается в лужу на светлом линолеуме, и он лежит, уткнувшись в нее носом.

– Ни… ничего, – бормочет он наконец. – Я… я все… все отменил… Никто… никто не умрет…

С обоих концов коридора к ним спешит целая армия медбратьев и санитаров.

Оливье не отказывает себе в удовольствии пнуть лежащего на полу человека, когда тот пытается поднять голову и позвать на помощь. Ботинок врезается Улиссу в висок. Оглушительный взрыв в голове продюсера переходит в громкий гул, и сквозь него он слышит – в непрерывном повторе, словно этот удар испортил пластинку в его мозгу, – одни и те же, одни и те же слова:

Никто не умрет …

Никто не умрет …

Оливье как будто успокоился, но санитары все-таки приближаются к нему с некоторой опаской.

Никто не умрет …

И в этот миг продюсер чувствует на себе тяжелый взгляд. Куда более яростный, куда более страшный, чем все полученные удары. Взгляд, который распинает его.

В проем открытой двери на него смотрит Илиан.

Собрав последние силы, он приподнялся на несколько сантиметров, с трудом оторвав голову от подушки. И Улисс понимает, что Илиан все слышал, все видел. Что он понял, кем был тот лихач. Его покровитель, крестный Шарлотты, старый друг, братец.

Глаза Илиана несколько долгих мгновений прожигают Улисса до мозга костей, до самого сердца, потом, словно тот не заслужил даже этого взгляда, Илиан слегка поворачивает голову и смотрит на человека с окровавленными кулаками, стоящего в коридоре.

Илиан понял, кто избивал его убийцу. Кто отомстил за него. И находит силы улыбнуться.

А Оливье смотрит сквозь него, словно Илиан уже превратился в призрака.

Илиан безмолвно молит о прощении. О любом знаке понимания, во имя любви к женщине, которой они обладали. Оливье может подарить ему хотя бы это, ведь он выиграл. Он жил с ней. Он будет жить с ней и дальше.

Нечеловеческим усилием Илиан еще чуть-чуть приподнимается, и его губы шепчут какие-то слова. Несколько слов, которых никто не услышит.

Яростным пинком Оливье захлопывает дверь палаты 117.

Лора совсем извелась, стоя перед запертой дверью. Ей кажется, что она стучит уже целый час. Это ужасно забавляет Этана и Ноэ – они вместе с мамой колотят в деревянную дверь маленькими кулачками.

Все тщетно!

В доме явно никого нет.

Ни мамы, ни Шарлотты.

Я в Шаре … улица Освобождения, 36 … Дом Илиана … Илиана Ривьера.

Может, она уже уехала? Или еще не приехала?

Что ты творишь, мама?

Ноэ надоела дверь, и он решает испробовать кулачки на брате – может, хоть тот отреагирует? Получилось! Но одновременно и Этану пришла в голову та же удачная мысль – они же близнецы! И мальчишки начинают колошматить друг дружку, сперва со смехом, потом со слезами. Лора со вздохом разнимает их.

Ну отзовись же, мама !

– Стойте здесь, мальчики! И не смейте хватать камешки! Мама пойдет к машине, узнать, не прислала ли бабуля сообщение.

Лора бегом преодолевает тридцать метров, отделяющие ее от машины, открывает заднюю дверь и наклоняется, чтобы достать смартфон. Но тот не подает признаков жизни.

Господи, да она же забыла выключить мультик про ослика Тротро, и телефон разрядился.

«Ладно, – думает Лора, – только без паники! Сейчас посажу мальчишек в машину, вернусь в Сержи и позвоню маме с домашнего телефона, а если понадобится, вернусь в Шар. Не торчать же здесь целый вечер с этой буйной парочкой дикарей!»

Лора оставляет дверцу машины открытой и готовится позвать близнецов: «Этан, Ноэ, быстро сюда, мы уезжаем!» – но не успевает открыть рот, как из дома доносится крик. Не мяуканье, не лай, на этот раз сомневаться не приходится – это человеческий крик.