Мишель Макнамара - Я исчезну во тьме [Дело об «Убийце из Золотого штата»] [litres]

Еще одна читательница усмотрела зацепку в записи из дневника «Безумие – вот то самое слово, которое напоминает мне о 6-м классе». Цифра 6 выглядит больше похожей на заглавную G, отметила она и добавила, что автор явно переделал эту фразу, вставив артикль перед шестеркой вместо того, что написал вначале, – по мнению читательницы, это скорее всего было название города, в котором он вырос. И название этого города, по ее предположению, начинается с G.

Фраза «Безумие – вот то самое слово» начинает подробный рассказ о том, какую ярость вызывал у автора его учитель-мужчина в шестом классе. Несколько читателей отметили, что учителя-мужчины в шестом классе довольно редко встречались в 1960-х годах, когда автор предположительно учился в средней школе.

Еще один читатель сообщил, что в Визалии, где «Убийца из Золотого штата», возможно, начинал преступную деятельность, жило немало летчиков с соседней авиабазы Лимур. Убийца мог быть сыном летчика, рассуждал этот читатель, поскольку еще несколько мест, относящихся к этой серии преступлений, расположены неподалеку от баз ВВС.

Некоторые из этих зацепок и улик могли дополнить портрет убийцы. А другие – не иметь к нему никакого отношения, как купленная на «гаражной» распродаже головоломка, в которую по ошибке попали фрагменты двадцати других.

В конце концов Мишель решила расследовать каждую деталь, ничего не упуская, и посмотреть, какие из них впишутся в общую картину.

Один из документов на ее жестком диске, измененный за три дня до ее смерти, датирован 18 апреля 2016 года и озаглавлен «ВсеЧтоЕщеНадоСделать».

• Выяснить у Дебби Д. насчет фонарика: не взяли ли они фонарик из другого дома? Знает ли она, бывал ли Грег на улице Толтек?

• [Одному из детективов] понадобился отпуск из-за стресса после О/М [Офферман/Мэннинг], и Рэй сказал, что это худшее преступление, с каким он когда-либо сталкивался (это было в письме Ирвину). Почему оно хуже, чем Доминго/Санчес?

• Для Эрики: поскольку у меня нет опыта анализа мест преступления, как вы думаете, что произошло в доме Крус?

• Для Кена Кларка: сообщалось ли прессе/общественности об убийстве Мэжжор? Правда ли, что ФБР провело поиск родственных ДНК, ожидало получить 200–400 совпадений, а получило ноль?

• Узнать у Кена, что именно он имел в виду, когда говорил о муже или о парне, разгуливающем по улице в клоунском костюме.

И так далее – целые страницы вопросов. В блоге Мишель «Дневник реальных преступлений» мы предпримем попытку ответить на вопросы, которые остались для нее открытыми. Обсуждение продолжается, мы приглашаем читателей присоединиться к нему и следить за многочисленными форумами, где круглосуточно проясняется смысл новых улик и рождаются различные теории относительно личности убийцы. Мишель всегда говорила: ей все равно, кто раскроет это дело, лишь бы оно было раскрыто.

Влияние Мишель на ход следствия не вызывает сомнений. По словам Кена Кларка, она «привлекла внимание к одному из наименее известных, однако наиболее активных серийных преступников, когда-либо появлявшихся в США. Если бы я не читал своими глазами отчеты на протяжении долгих лет расследования, я бы не поверил в эту историю. Профессионализм исследований Мишель, ее внимание к деталям и искреннее стремление найти преступника позволили ей достичь баланса, не допустив вторжения в частную жизнь пострадавших и в то же время рассказав о подозреваемом так, чтобы люди могли его узнать».

«Нелегко завоевать доверие такого множества полицейских в разных юрисдикциях, – сказала нам Эрика Хатчкрафт, – но Мишель это удалось – как вы знаете, благодаря ее репутации, упорству и искренней заинтересованности в расследовании этого дела».

Пол Хоулс согласился с ней и даже заявил, что считал Мишель своим напарником в работе над этим делом: «Мы общались постоянно. Стоило мне чем-то заинтересоваться, как я тут же посылал информацию Мишель и понимал, что она тоже заинтересована. Занимаясь поисками, она встречала какое-нибудь имя и присылала его мне. В эмоциональном плане это расследование напоминало “американские горки” – с поразительными взлетами, когда уже думаешь, что нашел того самого человека, и головокружительными падениями, когда приходится вычеркивать перспективного подозреваемого из-за результатов анализа ДНК. Мы с Мишель вместе переживали эти взлеты и падения. У меня были свои подозреваемые, у нее свои. Мы с растущим волнением обменивались электронными письмами, но в конце концов решительно отказывались от своих теорий.

Мишель удалось не только завоевать мое доверие, но и расположить к себе всю спецгруппу и доказать, что она прирожденный детектив, внести в работу ценный вклад – свою проницательность и упорство. Способность к изучению материалов дела, озарения, к которым склонны лишь немногие, настойчивость, а также чувство юмора и обаяние, сочетающиеся в одной личности, были поразительны. Я знаю лишь одного человека, способного добиться того, чего добилась она в этом деле, подключившись к расследованию со стороны и со временем сделавшись одной из нас. Думаю, это частное/публичное партнерство было поистине уникальным явлением в расследовании уголовного дела. Мишель идеально подходила для такой задачи.

В последний раз я виделся с Мишель в Лас-Вегасе, где мы провели много времени вместе, обсуждая расследование. Мне и в голову не приходило, что больше мы не увидимся никогда. Последнее письмо по электронной почте она написала мне в среду, 20 апреля. Как всегда, она извещала меня, что отправила мне некоторые материалы, найденные ею и ее исследователями, – она считала, что я должен о них узнать. Это письмо она закончила словами: “Скоро поговорим. Мишель”.

Присланные ею файлы я загрузил уже после того, как узнал, что в пятницу ночью она скончалась. Она продолжала помогать мне и после смерти».

В письме к своему редактору в декабре 2013 года Мишель задает вопрос, с которым неизбежно сталкивается каждый журналист, пишущий о нераскрытом преступлении: чем закончить свой рассказ?

Я все еще настроена оптимистично относительно дальнейшего расследования, но это не значит, что я не вижу трудностей, которые неизбежны, когда пишешь о нераскрытом преступлении. Поэтому у меня появилась одна идея. После публикации моей статьи в журнале я получила множество писем от читателей, и почти все они начинались со слов: «Наверное, вы уже думали об этом, но если нет, как насчет… (далее излагалась какая-либо идея для расследования)». Это окончательно убедило меня в том, что в каждом из нас живет Шерлок Холмс, уверенный, что сумеет раскрыть любую тайну, было бы достаточно улик. Если главная проблема или серьезный недостаток в данном случае заключается в недовольстве читателей, когда они узнают, что дело не раскрыто, почему бы не перевернуть все с ног на голову и не сделать недостаток достоинством? У меня уже есть сотни страниц аналитических исследований – и прошлых лет, и недавних: геопрофили, подробные отчеты по отпечаткам подошв, по дням недели, когда совершались нападения, и т. п. Моя идея заключается в том, чтобы привести в книге некоторые из этих предположений и дать читателю возможность самому сыграть роль детектива.