Мария Спасская - Мистическое кольцо символистов [litres]

Из-под пенсне фармацевта выкатилась слеза, и он горестно обронил, смахивая с усов ладонью влагу:

– Пусть так, пусть. Верьте ей, голубчик, эта святая женщина во всем права. Но это не меняет дела. Да, я сошел с ума. Я стал буквально одержим идеей опубликоваться. Особенно мне импонировало издательство «Скорпион». Очень, знаете, солидное издательство. И книги у них такие роскошные, в золоченом переплете…

Рассказчик замолчал, хрустя пальцами, покачиваясь на стуле и печально глядя перед собой сквозь запотевшие стекла пенсне.

– Но в «Скорпионе» вашу поэзию не одобрили, так? – подсказал Чурилин.

– Именно так. Не одобрили.

Рюмин снова замолчал, и снова надолго, должно быть, в глубине души в который раз переживая свое унижение.

– Открыто не прогнали, но и печатать не согласились, – чуть слышно проговорил он. – В последний раз так даже нагрубили. Такая, знаете, у них есть неприятная особа. Мадемуазель Витроль, быть может, помните? Дело-то шумное было. И даже фильма про нее есть. Так вот, эта Витроль сказала, что я бездарность. Ну как такое пережить? После ее слов я отправился в трактир напротив «Метрополя». Да-с, в трактир.

– Ты долго, Модя! И не по существу. Давайте я расскажу, как было, – не выдержала супруга Рюмина.

– Да-да, конечно, – виновато зачастил фармацевт. – Пусть лучше Люсенька расскажет.

Дама поправила шляпу и так уверенно повела рассказ, точно была свидетельницей приключившегося с мужем происшествия.

– В трактире к Модесту Исааковичу набился в приятели некий субчик, который посулил издать стихи в ближайшем альманахе Брюсова. Но обещал помочь только в том случае, если Модест убьет никчемную девчонку, почти бродяжку, дочь уличной торговки цветами. Знаете, таких сейчас изрядно развелось, с малолетства подолами панель метут.

– Модест Исаакович, – пораженно протянул Чурилин, глядя на закручинившегося фармацевта. – И вас не насторожила столь необычная просьба?

Погруженный в свои мысли Рюмин молчал, словно не слыша вопроса. Зато ответила Людмила Ильинична.

– Что ж тут необычного? Вполне возможно, что новый знакомый Модеста Исааковича полагает себя санитаром общества, избавляющим город от всякого рода заразы. Так ведь, Модя?

Рюмин вдруг сменил позу – закинул ногу на ногу и подпер подбородок кулаком, задумчиво проговорив:

– Я так считаю, что это был не просто человек. Я полагаю, это демон. Да-с.

– Что за демон? – быстро спросил Чурилин.

– Я полагаю, мировой, – все так же задумчиво протянул фармацевт. И со знанием дела добавил: – Коим поручен надзор за мирами. Как раз перед последним моим походом в «Скорпион» я Асмадея вызывал. Просил помочь с публикацией. Асмадей и нашел меня в трактире. А чтобы я не ошибся и понял, откуда посланник, он принял облик, схожий с известным поэтом Андреем Белым.

– Нельзя ли поточнее описать, как выглядел посланник?

Вопрос повис в воздухе, ибо Рюмин неожиданно замолчал, погрузившись в размышления о чем-то своем. Супруга ткнул его зонтиком, грозно окрикнув:

– Да Модя же! Не молчи!

И только тогда мужчина встрепенулся и быстро заговорил:

– Ну, как выглядел? Как выглядел… Довольно молод, упитан, розовощек. Вот как если бы Андрея Белого откормить сдобной булкой и заставить отрастить бородку и усы. И, как и положено демону, мой Асмадей хромал.

– Господин Чурилин, вы главное поймите, – вновь вмешалась мадам Рюмина. – Модест Исаакович плохо понимал, что происходит. Потому и обещание дал. И, как человек порядочный, честно пытался слово свое сдержать. Модест ведь не убийца! Он меньше всего хотел причинить девчонке вред, может, поэтому у него ничего не вышло.

– Побойся бога, что ты такое говоришь! – вдруг возмутился Рюмин. – Вовсе не потому! Что я, дипломированный химик, с девчонкой бы не справился? Мне все время мешал этот типчик.

– Вы сейчас о ком? – уточнил окончательно запутавшийся сыщик. – О демоне?

– Да нет, о здоровенном мордовороте, что в коридоре нам с вами встретился. Высокий этот, с омерзительным фиолетовым галстуком.

– Вы знакомы с Филимончиком?

– Про то, что он Филимончик, честно говоря, не знал. Виделись пару раз в редакции, но не знакомились. А потом Филимончик начал под ногами у меня вертеться. В конце концов, что бы вы думали? – В голосе фармацевта зазвучали иронические нотки. – Этот субчик забрал девчонку с улицы и спрятал в Марьиной Роще.

Чурилин кинул взгляд на неутомимо крутящего ручку киноаппарата фон Бекка и задал уточняющий вопрос:

– Откуда знаете, где Филимончик прятал Лизу?

– А я за ним следил. Видел, как Филимончик девчонку с улицы забрал и в дом отвез. Думал в доме с ней покончить, чтобы Асмадею угодить. А потом посмотрел на нее – худая, маленькая, сидит взаперти одна, как собачонка какая, и сделалось мне ее нестерпимо жалко. Запишите себе, господин следователь, что это я вам позвонил и сообщил, где похититель жертву свою скрывает.

Из рассказа обоих задержанных вырисовывалась странная картина. Оба они описывали одного и того же человека, который дал им совершенно противоположные задания, одному – убить Лизу Козлову. А другому – защитить ее же от смертельной опасности. Дело было не просто странное, а какое-то изощренно коварное, но в чем именно заключается это коварство, Чурилин не понимал. И имелась лишь тонкая ниточка, ведущая к издательству «Скорпион», где являющий собою одновременно и херувима, и Асмадея заказчик обещал напечатать стихи горе-поэтов Модеста Рюмина и Александра Зорина.

Оставив педантичного агента Кабельдина записывать показания фармацевта, ближе к обеду сыщик Чурилин в компании с ротмистром Шалевичем и Германом фон Бекком отправился в издательство «Скорпион». Где только что и случилась их встреча с Ольгой Павловной, накануне отмечавшей с сотрудниками издательства выход своих первых стихов, подписанных псевдонимом Александр Зорин.

Захлопнув за собой дверь редакции, следователь сыскной полиции неспешно двинулся вниз по ступеням занимаемого «Скорпионом» крыла гостиницы, размышляя над странным совпадением и находя его отнюдь не случайным. Эту загадку еще предстояло разгадать, но вернуться к ней сыщик Чурилин думал несколько позже. Пока же требовалось немедленно навестить Амалию Коган и узнать, для чего ей понадобилась заспиртованная голова неизвестного террориста.

Выйдя из флигеля следом за Верой Донатовной, я снова удивилась невероятной красоте высящегося рядом особняка. Еще вчера вечером, проходя по пролегающей через газон дорожке, я во все глаза смотрела на фонтан со скульптурой прекрасной девы, подсвеченной шаром в ее вытянутой чугунной руке. Снаружи дом выглядел довольно строго, но все равно изящно и утонченно, стиль постройки я определила как неогрек. Главный корпус имел сдвинутый влево парадный вход, к которому мы и направились. Поднялись по ступеням крыльца, приблизившись к высоким, из молочного стекла и светлого дерева, двустворчатым дверям. Прижимая к груди массивную старинную книгу, соседка стала рыться в карманах. Мне стало любопытно, и я спросила: