Виктория Платова - Из жизни карамели

Два платяных шкафа, снабженные головой (и – что важнее – кулаками), стояли перед Рыбой-Молотом как живые. Нисколько не напрягаясь, он мог вспомнить их бычьи шеи, на которых не сходился ворот рубахи, грудные клетки размером со стиральную машину фронтальной загрузки и наколки на руках; сломанные уши, сломанные носы и тупые раздвоенные подбородки.

Бедолага-официант виделся Рыбе не столь ясно, – кроме разве что одной-единственной детали: наручников.

Эта деталь, этот символ униженности одних и произвола других, слепила глаза.

Нет никаких гарантий, что Рыба-Молот, изрыгни он из себя «мне необходимо время, чтобы подумать», не повторит горестную судьбу официанта. Причем Вера Рашидовна, науськиваемая злыми духами нгылека, сделает это из самых лучших побуждений: в наручниках мыслительные процессы всегда идут энергичнее.

А двое ее подручных (опять же, из самых лучших побуждений) еще и поддадут под ребра, навесят фингалов, пересчитают зубы и не предложат после этого даже баралгина в качестве обезболивающего. Потому как известно, что хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается.

Остается, конечно, надежда, что в качестве анестезиологов выступят духи нгылека. А вдруг – не выступят? Кто знает, что на уме у этих самодийских козлищ с извращенными понятиями о добре и зле? Вернее – с полным их отсутствием.

Не-ет, самый лучший вариант – бежать из гостеприимного дома Веры Рашидовны без всяких объяснений, прямо сейчас, под покровом ночи. Всеми возможными и невозможными способами добраться до аэропорта, сесть на первый рейс – куда угодно, хоть бы и в Гонолулу, куда собиралась лететь Изящная Птица.

Если Рыба доберется до аэропорта и Вера Рашидовна не кинется в погоню – он спасен!

Как бывало с Рыбой-Молотом и раньше, принятие любого, даже глупого, решения вызвало бешеный прилив энергии. Он заметался по гостевой в поисках личных вещей. Их, насколько помнил Рыба, было совсем немного: ботинки с носками, куртка, рубаха, джинсы и исподнее. Проще всего дела обстояли с курткой: еще днем она была аккуратно повешена в шкаф из карельской березы, разделявший два книжных шкафа из красного дерева – с фолиантами-муляжами. Вспомнив о шкафе и обнаружив там куртку, Рыба посчитал это знаком провидения: именно в куртке, во внутреннем кармане, застегнутом на молнию и заколотом на две английские булавки, покоились главные ценности: внутренний и загранпаспорта, водительские права, счастливый трамвайный билет, не съеденный Рыбой семь лет назад и хранящийся для экстраординарного случая; купюра в двести чешских крон, найденная в вестибюле станции метро «Электросила»; фотокарточки Кошкиной и Рахили Исааковны, старая армейская фотка самого Рыбы и Коляна Косачёва, по причине большого размера сложенная вдвое; сложенная вчетверо грамота за второе место на межрегиональном конкурсе поваров «Северная Звезда», проходившем в Апатитах в преддефолтном 1997-м; обрывок салфетки с автографом солиста «Депеш Мод» Дейва Гэхана; программка питерского дельфинария с автографом дрессировщика неподражаемой белухи Маруси; пакетик с сахаром из ресторана «Тбилисо», где Рыба познакомился с Кошкиной; пакетик с сахаром из ресторана «Семь-Сорок», где Рыба познакомился с Рахилью Исааковной; вечный календарь карманного формата с расписанием разводки мостов. И – с недавнего времени – жемчужина коллекции:

посадочный талон Ануш Варданян.

Похлопав по потайному карману куртки и ощутив его успокаивающую тяжесть, Рыба-Молот переключился на другие вещи. Трусов «Рататуй» и одного носка с улиткой обнаружить так и не удалось, зато почти сразу нашлись рубаха, ботинки и второй носок.

Джинсы же валялись на том самом месте, куда бросила их Вера Рашидовна, а именно – под дизайнерским столом в стиле хай-тек.

Поскольку с джинсами, как с источником повышенной электроопасности, держать ухо следовало востро, Рыба сначала натянул на себя рубаху, напялил и застегнул куртку. И только потом приступил к главному: пожаронестойким штанам.

Грохнувшись на колени, он осторожно заполз под стол и ухватился рукой за штанину. Никаких санкций в пять тысяч вольт со стороны штанины не последовало, и ободренный Рыба продолжил изыскания дальше.

Из слегка подкопченного заднего кармана он – со всеми предосторожностями – вытащил мобильник. Вернее, то, что от него осталось, – наполовину расплавленный пластмассовый корпус с литой поверхностью вместо кнопок: клавиатура, принявшая на себя главный удар, приказала долго жить. Но дисплей, вопреки ожиданиям, оказался целехонек. И как только Рыба взял телефон в руки, вспыхнул своим обычным желтоватым огнем:

«НУ ЧТО, УДОВЛЕТВОРИЛ СВОЮ ПОХОТЬ, ИДИОТ? ТЕПЕРЬ ВАЛИ ОТСЮДА ПО-СКОРОМУ И НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ. РЕЙС САЛЕХАРД – МОСКВА, ВЫЛЕТ ЧЕРЕЗ 1 ЧАС 32 МИНУТЫ. СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!»

Это была самая длинная эсэмэска от сотового оператора PGN за все время его одностороннего общения с Рыбой-Молотом. И хотя общий тон послания был совсем не лучезарным, последняя фраза оставляла надежду на то, что хоть сеть PGN и сердита на Рыбу, но не лишает его своего покровительства.

Рыба несколько раз стукнулся лбом о пол, выражая сердечную благодарность неведомому телефонному заступнику, выполз из-под стола, натянул джинсы и ботинки, а носок-одиночку сунул во внешний карман куртки. Туда, где еще вчера ночью лежала вся его наличность – пять тысяч рублей одной бумажкой. Купюры меньшего достоинства были благополучно пропиты на пару с Николашей, Рыба помнил это точно. Как точно помнил, что перед ночным крестовым походом в город пять тысяч (совсем еще новенькие, нарядного апельсинового цвета) покоились в кармане, как младенец в люльке.

Выходит – не покоились.

Выходит – случился самый банальный киднеппинг.

Выходит, какая-то мразина скоммуниздила денежки, пользуясь плачевным состоянием Рыбы-Молота, а ограбить пьяного – все равно что ударить ребенка, высшие силы такого не прощают! Мысленно послав запоздалые проклятья в адрес неведомых воришек, Рыба сосредоточился на рейсе «Салехард – Москва».

Даже при наличии пяти оранжевых тысяч улететь в столицу было делом весьма проблематичным. Билет стоит явно дороже, да и не факт, что в самолете есть свободные места. Но если они и есть – где взять деньги на билет?!

«ОДОЛЖИ У РОГОНОСЦА!» –

мигнул бесовской дисплей покореженного телефона.

Несколько секунд Рыба соображал, кто такой рогоносец. Как-то раз Кошкина поволокла его на очередную ретроспективу итальянского кино девятьсот-лохматого года и там вроде бы был фильм с этим же словом в названии… ага, он назывался «Великолепный рогоносец»! Заглавную роль в фильме исполняла красавица актриса Клаудиа Кардинале, и Рыба (тайком от Кошкиной) даже пустил слюну – так ему понравилась шельма Клаудиа. Но потом, прикинув, сколько лет назад был снят фильмец (получалось никак не меньше сорока!), приплюсовав эту цифру к возрасту экранной героини и представив, как она выглядит сейчас, тут же втянул слюну обратно.