Светлана Сервилина - Пропавшая пастораль

Наконец, мобильник издал звук, и Юля радостно схватила его, даже не глянув на экран.

— Привет, с праздником тебя, — услышала она голос Виктора.

— Тебя тоже, — разочарованно проговорила Симонова, мысленно придумывая причину, чтобы быстрее закончить разговор.

— Ты на меня обижаешься? — спросил оператор.

— Да нет, что ты, — небрежно ответила Юля.

— Обижаешься, — усмехнулся Николаев, — ты извини, но мы двое суток по району мотались, там сотовый не ловил. Не веришь — спроси у Рыбина!

— Я сейчас занята, — недовольно вздохнула она, не желая слушать какие-то объяснения, — а вести с полей расскажешь своей жене! — и нажала на отбой.

Телефон опять настойчиво зазвенел, журналистка цыкнула, но, услышав в трубке голос Осипова, сразу обрадовалась.

— Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, свершилась! — сильно картавя, спародировал он вождя мирового пролетариата.

— Андрюша, я уже устала ждать новостей, — смеясь, ответила она, — но не про революцию.

— Да тебе, как в Смольный, не дозвонишься! — весело проговорил он и, не дав времени для оправданий, сразу предложил, — Поедешь с нами в дом к Тельмановым?

— А вы что, его отпустили? — испуганно спросила сыщица.

— Нет, у нас разговор к его жене.

— Да-да, я запомнила её голос, — она вздохнула и добавила, — хриплый.

— Ну что? Заезжать за тобой?

— Ты ещё спрашиваешь!

— Через полчаса будь готова!

Двухэтажный особняк, к которому подъехали сыщики, представлял собой сложное строение с башенками и красной черепицей на крыше. За коваными воротами лежала широкая дорожка из цветной плитки. Дверь дома открыла полная женщина в переднике и, сдвинув брови, строго сказала:

— Нина Александровна ждет вас в гостиной.

Вениамин Колесников, Андрей и Юлия прошли по коридору, стены которого были расписаны, как в музее, и оказались в большом зале. Всё здесь было пафосно и кричаще: и шторы с золотыми узорами, мягко спадающие на пол, и огромная люстра со сверкающими стразами, и мебель, обтянутая натуральной кожей шоколадного цвета. Среди этого дорогого убранства в кресле сидела дама, сложив руки на пушистом пледе, прикрывающим её нижнюю часть тела. Зная, что жена Тельманова — инвалид, Юля представляла её совсем другой. Нет, Нина Александровна не была с больным и усталым лицом. На гостей смотрела моложавая ухоженная женщина с модной стрижкой и макияжем.

— Итак, господа, — после приветствия величаво проговорила хозяйка, — чем могу помочь следствию?

— Только дать признательные показания, — спокойно произнес Колесников, доставая из портфеля папку.

— Наверное, вы имели в виду свидетельские показания? — с иронией поправила она майора.

— Дело в том, что вы проходите у нас по делу не как свидетель, а как соучастник.

— Я — и соучастник? — она надменно оглядела гостей. — Парализованная несколько лет!

— Нина Александровна, давайте не будем тратить время, — вежливо сказал Осипов, — нам известно больше, чем вы думаете.

— Это справка от профессора Лебедева, — Колесников небрежно вытащил документы из папки и положил на стол перед дамой, — о том, что пять лет назад операция на позвоночнике прошла успешно и сейчас вы совершенно здоровый человек. Если вам недостаточно этого заключения, мы можем организовать новое медицинское освидетельствование.

Юля перевела удивленный взгляд с Вениамина на Нину Александровну.

— Заканчивайте представление и зовите своего сына, — произнес Колесников и наклонился над «инвалидом», — у вас есть возможность поведать нам о вашем сумасшедшем плане.

— А при чём здесь мой сын? — хриплый голос дамы немного дрогнул.

— Это вы придумали, как подменить полотно Огюста Лепажа в картинной галерее, а Вадим Юрьевич этот план привел в исполнение! — корректно ответил Андрей.

— Посмотрите, — Колесников стал вынимать из папки документы один за другим, — вот свидетельские показания, вы можете с ними ознакомиться. Также, здесь копии билетов в Италию на имя Нины и Вадима Филипповых. Я так понимаю, что в ближайшие дни вы планировали уехать в Москву, а оттуда — в солнечный Неаполь.

Ни один мускул не дрогнул на её лице. Нина Александровна на минуту прикрыла глаза, потом встала с кресла и подошла к окну.

— Боже мой, как мне надоело притворяться, — вдруг призналась она, — только, почему вы решили, что я должна вам что-то рассказывать?

— Вы — сильная женщина, — Колесников понимающе кивнул ей, — так быстро пришли в себя. Если вы отказываетесь сотрудничать с нами, то придется задержать вас и вашего сына до конца следствия. Поверьте, вы только усугубите свое положение.

— Значит, сейчас я ещё не арестована?

— Нет, пока нет, — вежливо произнес Вениамин и добавил, — и ваш сын — тоже. Так что, решайте сами вашу судьбу.

— Я расскажу, но только потому, что Вадим тут ни при чем. Да и моя роль невелика, — она усмехнулась, — за идеи не судят.

— Смотря, какие идеи, — усмехнулся Осипов.

— Итак, все началось с того, что ваш бывший муж Юрий Филиппов собрался иммигрировать за границу, так? — Колесников пристально посмотрел на женщину.

— Нет, все началось гораздо раньше, — она усмехнулась и, достав из шкафа сигареты, закурила.

Потом поставила пепельницу на стол и предложила всем:

— Кофе, чай?

Все единодушно отказались.

— Мой отец был большой «шишкой», как тогда говорили, а я в девятнадцать лет сообщила ему, что выхожу замуж. Когда он узнал, что мой избранник из простой рабочей семьи такой скандал закатил! Это он на высоких трибунах вещал о равенстве, братстве и руководящей роли пролетариата, — Нина засмеялась, а дома были совсем другие разговоры.

— Но вы всё-таки поженились, — улыбнулся Вениамин.

— Да, — Нина затянулась и продолжила, — отец был непреклонен, и даже заступничество моей мамы не помогло. Ну, мы с Юркой решили тихонько от родителей расписаться. А когда забеременела, ушла жить из родительских хором к нему в обыкновенную «хрущевку». Кстати, это было самое счастливое время.

— И когда же вы с отцом примирились? — поинтересовалась Юля.

— Никогда! — Нина покачала головой. — Сыну было три года, когда мужа арестовали по восемьдесят восьмой статье.

— А, — понимающе кивнул Андрей, — знаменитая «бабочка».

— При чем здесь бабочка? — удивилась журналистка.

— Две восьмерки напоминали крылья бабочки, поэтому валютчики так называли эту статью, — пояснил Вениамин, — это сейчас валюту можно свободно купить в любом банке, а в шестьдесят первом году за перепродажу иностранных денег были расстреляны три валютных спекулянта. Знаменитое дело Рокотова-Файбишенко.

— За продажу валюты — высшая мера? — переспросила с недоверием Симонова.