Светлана Сервилина - Пропавшая пастораль

— Согласен, никто не будет читать нравоучения, — кивнул Колесников, — вернемся к делу. Вадим Юрьевич, расскажите нам подробно, как в день убийства Камиллы Гафуровой вы отправились за Тельмановым в театр.

— Я прошел через служебный вход, — он по-хозяйски взял стул с высокой спинкой и поставил его рядом с креслом матери, — Антон сидел в гримерке дяди Тараса. Он был «под шафе», — Вадим удобно устроился за столом и позвал домработницу, — Таечка, сделай мне крепкий кофе!

— Вы Тельманова зовете «Антоном»? — удивился Осипов.

— Ну, не «папой» же мне его называть, — усмехнулся мужчина, — я предложил ему вернуться домой, как хотела мама, но он, похлопывая рукой по своему портфелю, сказал: «Я всё продумал». Он уселся на заднее сидение моего автомобиля, закурил трубку и развязно произнес: «На этот раз все получится!»

— Зря он выпил, — вздохнула Нина Александровна.

— Я остановил машину на соседней улице, и Антон пошел к Камилле.

— Вы не помните, у какого дома вы остановились? — тут же поинтересовался Осипов.

— Да, конечно, помню. Я там сидел полчаса: улица Павлика Морозова, дом одиннадцать.

— Продолжайте, — кивнул Вениамин.

— Вернулся он с приклеенной седой бородой, — Вадим усмехнулся, — я даже не узнал его сначала. Скомандовал мне, как ямщику: «Гони!». Ну, вот и все, — он потянулся к принесенной чашечке, — приехали сюда.

— А картина? — Андрей опять закурил. — Он вам её отдал?

— Антон ушел к себе в кабинет, бросив на ходу: «Завтра будем торговаться!», — сделав глоток, ответил рассказчик.

— Сторговались? — Колесников посмотрел на даму.

— Нет, он нам даже не показал полотно, сказал, что продаст его мне за сто тысяч долларов, — она развела руки в разные стороны, — но у меня таких денег нет.

— Значит, «Пастушка» у Тельманова?

— По-видимому, — она усмехнулась, — прячет в сейфе.

— Но, если вы собирались уехать в ближайшие дни в Италию, значит, деньги найдутся? — не выдержав, задала вопрос Юля.

— Да, Юра передал через знакомого нужную сумму. Завтра должны доставить, — хозяйка дома встала и подошла к окну.

— А почему вы скрывали от мужа, что здоровы? Несколько лет притворяться инвалидом, это же ужасно! — журналистка тоже встала и подошла к женщине.

— Еще как ужасно, но мне это было удобно. Ведь, Тельманов ничем мне не помог, когда врачи приговорили меня к инвалидному креслу. Ещё и иронизировал: «Се ля ви, дорогая, не надо было на лыжах кататься!» Вадим меня отвез в Германию, а Юра оплатил операцию и лечение. После клиники я целый год жила у него в Неаполе. Когда приехала сюда, Антон даже не спросил о здоровье, о результатах операции, о прогнозах. Его равнодушие и толкнуло меня на эту ложь. Зато не надо было ходить с ним на светские рауты. В доме мне оборудовали отдельную комнату, а два или три раза в год я ездила на лечение в санатории и лечебницы. Это я говорила мужу, а на самом деле — отдыхать в Италию.

— А зачем вы вернулись сюда? — спросила Юля. — Была прекрасная возможность остаться навсегда в Неаполе.

— Из-за «Юной пастушки», — она улыбнулась, — я много думала об этой истории, и решила, что все эти жертвы должны быть не напрасны. Картина по-прежнему находилась в этом городе, который никакого права на неё не имеет!

Юля с интересом посмотрела на Нину Александровну и шепнула:

— Я так и думала.

— А кто же имеет на неё право? — с усмешкой проговорил Осипов.

— Законный наследник купца Филиппа Михайловича Андреева! — с гордостью сообщила дама. — Вот вы расследуете это дело, а кто-нибудь поинтересовался, как попал шедевр французского художника девятнадцатого века в наш провинциальный город?

Оба майора молча пожали плечами, а журналистка улыбнулась:

— Купец и меценат Андреев купил «Юную пастушку» в начале двадцатого века в Санкт-Петербурге для своей дочери Анастасии. Филипп Михайлович увидел сходство нарисованной девочки и его дочки.

— Вы — молодец, — похвалила гостью Нина Александровна, — правильно. А как картина попала в галерею?

— После революции купец лично передал свое имущество государству, в том числе и картину, — ответила, как на уроке, Юля.

— Это версия для учебников, — женщина вернулась к столу и взяла сигарету, — а на самом деле одиннадцатого октября восемнадцатого года вся семья купца Андреева была расстреляна представителями новой власти прямо во дворе их дома, а особняк и всё имущество экспроприировано.

— Значит, наследников нет? — спросил Колесников.

Нина покачала головой:

— Когда стемнело, дворничиха нашла среди мертвых тел семнадцатилетнюю Анастасию, которая еле дышала, — продолжила рассказ она, — и выходила её. Пуля не задела жизненно важных органов. Её закрыл своим телом Филипп Михайлович. Девушка осталась жить у своей спасительницы, позже сделала документы на фамилию Филиппова, в память об отце. Замуж она так и не вышла, но родила сына, — отца моего Юры. Так что, господа, «Юная пастушка» Огюста Лепажа по праву принадлежит Филипповым.

— Где сейф Антона Эдуардовича? — Осипов встал, готовый к действиям.

— У него в кабинете, — развела руки Нина Александровна, — но я не знаю код.

— Сейчас выясним, — Вениамин набрал номер и тут же дал команду подчиненному, — Виталик, дуй вихрем в камеру к Тельманову и узнай у него код сейфа, — он посмотрел на всех присутствующих, — придется немного подождать.

— Таисия и Юлия будут понятыми, — Андрей кивнул женщинам.

— Ты уверен, что Антон Эдуардович назовет код? — удивилась журналистка.

— А куда ему деваться? Он заявил, что ни в чем не виноват, и будет во всем помогать следствию, чтобы найти «настоящих» преступников. Вот сейчас и проверим! — Осипов оглянулся, разглядывая кабинет хозяина дома. — Солидно все тут у вас, он посмотрел на Нину и усмехнулся.

— Да, ваш муж создал атмосферу 19 го века, — добавил с иронией Вениамин, — картины, дубовый стол с инкрустацией, библиотека, — он слегка прищурился, вглядываясь в корешки книг, — из редких собраний сочинений.

— Все это сделал мой отец, — Нина подошла к массивному столу и, посмотрев на семейное фото в рамке, покачала головой, — а после его смерти Антон просто занял освободившееся место, ничего не поменяв. Знаете, я только сейчас поняла, как они похожи: отец и муж со своими барскими замашками и циничным отношением к людям.

Колесников набрал код и открыл сейф. Заглянув в темную пасть хранилища, он медленно достал папки, конверты с деньгами и фотографии обнаженных женщин, которые разлетелись в разные стороны.

— Любитель высокого искусства, — усмехнулся Андрей.

Картины в сейфе не было.

Колесников вновь позвонил старшему лейтенанту: