Ольга Баскова - Проклятая сабля крымского хана

При мысли, что придется оказаться в родных краях, защемило сердце. Девлет почувствовал, как увлажнились глаза.

— Вы уверены, что все получится? — спросил он.

— Разве я когда-нибудь ошибался? — усмехнулся Сулейман. — Иди, дорогой, собирайся. Вы высадитесь не в Крыму, а в Аккермане, и дальше отправитесь пешком. Сам понимаешь, почему нужно поступить именно так.

Девлет кивнул:

— Конечно. Спасибо вам за все.

Подготовка к поездке заняла сутки, и на следующий день вечером корабль помчал Девлета к аккерманскому берегу. Сначала все шло хорошо, высадившись, новый претендент на ханский престол хотел отправиться в Крым, разрешив воинам запастись провизией. Но гонец из Бахчисарая, которого они не ждали, прискакал с нерадостной вестью: Сахиб не поверил Сулейману и отправил сына на перешеек. Услышав это, Девлет задумался. Впервые в жизни ему пришлось принимать решение, от которого зависела его судьба.

— Дадим сражение? — поинтересовался военачальник.

Девлет вздохнул:

— Нет, попробуем поступить иначе. Раз не попадем в Крым по суше, значит, попробуем по морю. Мы возвращаемся на корабль, который должен отчалить завтра утром при условии, что все пойдет по плану, и попросим капитана высадить нас в Гезлеве. Оттуда до Бахчисарая ближе, чем из этих степей. Прикажи нашим воинам готовиться к отплытию.

Военачальник поклонился:

— Слушаю и повинуюсь, мой господин.

Выйдя из шатра, он сообщил войску о решении Девлета, и янычары, привыкшие к трудностям походной жизни, начали собираться в дорогу. Утром корабль направился в Гезлев. На следующий день янычары под руководством Девлета уже шагали по крымской земле, держа путь в Бахчисарай. В Гезлеве к ним присоединились местные мангыты, не простившие крымскому хану Бакы-бея и пирамиды из черепов ногайцев. Через три дня они оказались в Инкермане. Здесь, в крепости, выбитой в скалах, томились родственники претендента на престол — Булюк Гирей и Мубарек Гирей, брошенные в темницы недоверчивым Сахибом. Девлет освободил их, и они поклялись служить ему верой и правдой. Будущий хан поражался прозорливости Сулеймана. По дороге в столицу Крымского ханства знатные татары не скрывали ненависти к Сахибу. Они встречали его как победителя, с удовольствием присоединялись к свите Девлета, а он, не жалея золота, щедро одаривал их. Дойдя наконец до Бахчисарая и окружив ханский дворец, он велел войску освободить его от многочисленной родни и приспешников кровавого родственника.

— Вашего дяди нигде нет, — доложил ему военачальник Алишер и занес кинжал над несчастным Мехмет-Али, волею судьбы оказавшимся во дворце. — Говори, где твой повелитель?

Визирь, проклиная день и час, когда решил остаться во дворце, недолго изображал преданного слугу своего господина. Он сразу смекнул, что преданность не поможет ему избежать смерти, а пожить еще хотелось, и он быстро заговорил, словно боясь, что не успеет все выложить. Рано утром гонцы сообщили, что войско Девлета движется к Бахчасараю, что храбрые воины Амин Гирея разбежались, узнав, что претендент на ханский престол щедро раздает подачки, и оставив ханского сына без всякого сожаления. С семнадцатью верными слугами Амин поспешил назад. Сахиб же бежал в Тамань вместе с другим сыном Гази Гиреем, не позаботившись о судьбе малолетних детей и внуков.

— Он хочет сесть на корабль и отплыть в Стамбул, — говорил Мехмет-Али. — Думает оправдаться перед Сулейманом, чтобы остаться в живых.

Юный сын Сафы Гирея, казанского хана, считавший себя врагом Сахиба, и Булюк-бей, недавно освобожденный из инкерманской темницы, выступили вперед.

— О господин, — произнес юноша, склонившись перед Девлетом, — дозвольте нам догнать Сахиба и покончить с ним. Вам нечего ехать в Тамань. В Бахчисарае много дел.

— Да будет так, — промолвил Девлет, махнув рукой, — только перед смертью пусть дядя отдаст то, что когда-то силой забрал у меня и что не принесло ему счастья. Передайте ему: я предупреждал его.

Родственники снова поклонились и отправились на конюшню, чтобы выбрать достойных лошадей.

— А теперь покончим с ненавистной порослью моего дяди. — Новый хан щелкнул длинными пальцами, и мансуры бросились в соседнюю комнату, где, как тельцы на заклании, покорно ожидали своей участи младшие сыновья Сахиба и его внуки.

Некоторые из них были так малы, что не понимали, почему их не выпускают из комнаты, не дают воды и еды. Трехлетний внук уже бредил, лежа на полу, и один из мансуров, высокий исполин, разом покончил с его страданиями. Кровь невинной жертвы словно ожесточила воинов, они бросились на детей, издававших жалобные стоны, и вскоре в большой комнате наступила тишина.

— Я прикажу слугам убрать здесь, — сказал исполин. — А вы ступайте к Девлету.

Остальные мансуры с радостью побежали докладывать господину о том, что ненавистной поросли Сахиба больше не существует. В каменном лице хана не дрогнул ни один мускул. «Жаль, что я не увижу любимого дядю, — подумал он, — не брошу ему слова, которые собирался сказать много лет. Власть не принесла ему радости. У него не было ни одной спокойной ночи. А ведь когда-то я предупреждал его, что не стоит забирать саблю у хозяина». Еще он подумал, что почему-то не чувствует радости и торжества. Когда-то один мудрец при дворе султана говорил: «Не стоит начинать властвовать с кровопролития». Может быть, убийство семьи дяди не принесет ему счастья? Девлет постарался успокоить себя тем, что у него не было выбора, но это не помогало. Приказав принести большой кованый сундук с золотом, новый хан, чтобы отвлечься, стал щедро одаривать беев. «Предав одного, они могут предать и другого», — мелькнула мысль, однако Девлет отогнал ее: «Дядя мало думал о народе, и народ постоянно бунтовал. Я же постараюсь избежать его ошибок».

Красный лучик лазерной винтовки пощекотал Андрея по лицу, попрыгал на высоком лбу, потом переместился на пышную грудь женщины.

— Вы на мушке, — проговорил тот же голос, — поэтому не советую лгать.

Андрей с удивлением увидел, как Жанна ослепительно улыбнулась, словно очнулась от пережитых страхов. Он всегда считал ее красивой, но улыбка красила ее еще больше, и он подумал, что вряд ли нашелся бы мужчина, оставшийся равнодушным к столь прелестной особе.

— Я биолог, изучаю болота, — произнесла она твердо, — а это мой помощник. Похоже, мы заблудились в лесу, страшно промокли и проголодались. Если вы будете так добры и пустите нас переночевать и обогреться…

— Заходите, — перебил ее тот же голос, дверь автоматически распахнулась, и спутники оказались в огромном дворе, полностью асфальтированном, без признаков живой природы. Широкоплечий охранник с довольно умным для его профессии лицом тщательно обыскал их, забрал мобильные телефоны и бросил куда-то в пустоту: