Джоди Пиколт - Простая правда [litres]

– Нет, – прошептала Кэти.

– Ты должна была понимать, что, придя сюда сегодня и заявляя, что убила ребенка, ты заставляешь присяжных поверить в твою виновность, Кэти. Зачем ты это сделала?

– Ребенок умер, и это случилось из-за меня. Не имеет значения, задушила я его или нет, он мертв из-за меня. Я должна понести наказание. – Краем фартука она вытерла глаза. – Я хотела, чтобы все увидели, как я сожалею. Хотела покаяться, – тихо произнесла она, – потому что это единственный способ быть прощенной.

Элли облокотилась на барьер свидетельского места, на миг закрывая Кэти от всех глаз.

– Я прощу тебя, – тихо сказала она только для ушей Кэти, – если ты простишь меня. – Потом она повернулась к судье. – Вопросов больше нет.

– Ладно, вот как все закрутилось, – произнес Джордж. – Вы лишили жизни ребенка, но не убивали его. Вы хотите понести наказание, чтобы вас потом простили за что-то, чего вы не собирались совершать.

– Да, – кивнула Кэти.

Джордж помедлил, словно обдумывая ситуацию, потом нахмурился:

– Так что же случилось с ребенком?

– Я заразила его, и он умер.

– Видите ли, патолог сказал, что ребенок был заражен, но допустил несколько возможных причин его смерти. Вы видели, как ребенок перестал дышать?

– Нет. Я заснула и ничего не помню до того момента, как проснулась.

– Вы так и не видели ребенка после того, как проснулись?

– Он пропал, – сказала Кэти.

– И вы хотите заставить нас поверить, что не имеете к этому никакого отношения? – с нажимом спросил Джордж. – Вы завернули тело ребенка в одеяло и спрятали его?

– Нет.

– Хм… По-моему, вы сказали, что ничего не помните после того, как заснули.

– Я не помню!

– Тогда формально вы не можете сказать наверняка, что не спрятали ребенка.

– Наверное, да… – медленно произнесла озадаченная Кэти.

Джордж с довольным видом ухмыльнулся:

– И формально не можете сказать наверняка, что не задушили ребенка.

– Протестую!

– Беру свои слова назад, – сказал Джордж. – Вопросов больше нет.

Элли тихо выругалась. Присяжным вряд ли стоило слушать язвительные высказывания Джорджа в ходе допроса свидетеля.

– Защита просит перерыва, Ваша честь, – заявила Элли.

Она смотрела, как Кэти выходит из-за ограждения свидетельского места и с величайшей осторожностью пересекает зал, словно опасаясь, что твердый пол может в любой момент провалиться у нее под ногами.

– Знаете, – обратилась Элли к присяжным, – хотелось бы мне рассказать вам, что в точности произошло глубокой ночью десятого июля в коровнике Фишеров, но не могу. Не могу, потому что меня там не было. Как не было там ни мистера Каллахэна и ни одного из экспертов, которые говорили перед вами в последние несколько дней. Там фактически присутствовал единственный человек, выступавший перед вами в зале суда, – и это Кэти Фишер. Кэти, амишская девушка, и она не может вспомнить, что в точности произошло в ту ночь. Кэти стояла здесь перед вами, подавленная чувством вины и стыда, убежденная в том, что случайная передача заболевания плоду в утробе делает ее ответственной за смерть ребенка. Кэти настолько подавлена потерей ребенка, что, даже будучи невинной, считает, что заслуживает наказания. Кэти хочет, чтобы ее простили за то, чего она намеренно не совершала. – Элли провела рукой по барьеру свидетельского места. – И это отсутствие злого умысла, дамы и господа, весьма важно. Ибо для признания Кэти виновной в убийстве первой степени сторона обвинения должна безоговорочно убедить вас в том, что Кэти убила своего ребенка предумышленно и преднамеренно. Во-первых, это означало бы, что она спланировала убийство. Вы слышали, что ни один амиш никогда не замыслит подобное насилие, ни один амиш не выберет поступок, в котором гордость ценится выше смирения или индивидуальное решение выше общественных правил. Во-вторых, это означало бы, что она желала ребенку смерти. Но вы заметили выражение лица Кэти, когда она вновь увидела отца своего ребенка, когда сказала, что любит его. В-третьих, это означало бы, что она намеренно убила ребенка. Однако вам привели доказательство того, что смерть ребенка могла быть вызвана инфекцией, переданной ему во время беременности, – это роковая случайность. Задача обвинения – доказать вам, что ребенок Кэти Фишер был убит. Моя задача – показать вам, что существует возможная реальная причина смерти ребенка Кэти, но отнюдь не убийство первой степени. Если вы в состоянии по-другому взглянуть на происшедшее той ночью, если у вас появилось малейшее сомнение, вам не остается ничего, кроме как оправдать ее. – Элли подошла к Кэти и встала у нее за спиной. – Мне бы хотелось рассказать вам о том, что именно произошло и чего не произошло в ночь на десятое июля, – повторила она свои слова, – но я не могу. И, если вы не знаете наверняка, как можете вы это сделать?

– Мисс Хэтэуэй права, но лишь в одном. Кэти Фишер не знает, что в точности произошло в ночь рождения ребенка. – Джордж оглядел лица присяжных. – Она не знает и призналась в этом, как призналась и в убийстве ребенка. – Он встал, сложив руки за спиной в замок. – Тем не менее нам не нужны воспоминания обвиняемой для воссоздания правды, поскольку в этом деле факты сами говорят за себя. Мы знаем, что Кэти Фишер много лет лгала своим близким о тайных поездках во внешний мир. Мы знаем, что она скрывала свою беременность, тайно родила ребенка, прикрыла окровавленное сено и спрятала тело ребенка. Можно заглянуть в отчет о вскрытии, в котором говорится о синяках вокруг рта ребенка – свидетельстве удушения – и волокнах хлопка глубоко в его глотке. На основании этого судмедэксперт сделал вывод об убийстве. Мы видим вещественные доказательства – ДНК-тесты, ставящие обвиняемую, и только обвиняемую, на место преступления. Мы можем найти психологический мотив – страх мисс Фишер навсегда быть оторванной от семьи, как и ее брат, за проступок, состоящий в рождении ребенка вне брака. Мы можем даже поднять протоколы суда, где обвиняемая признается в убийстве своего ребенка – сделанное добровольно признание, которое защита затем безуспешно пыталась исказить в свою пользу. – Джордж повернулся к Элли. – Мисс Хэтэуэй хочет внушить вам мысль о том, что, поскольку обвиняемая из амишей, то это преступление немыслимо. Однако религиозность амишей не оправдание. Я сталкивался с набожными католиками, религиозными иудеями и правоверными мусульманами, осужденными за ужасные криминальные деяния. Мисс Хэтэуэй хочет уверить вас, что ребенок умер от естественных причин. Тогда зачем заворачивать тело и прятать его под грудой попон – действия, предполагающие укрывательство? Защита не в состоянии это объяснить, а лишь предлагает отвлекающий маневр в виде какой-то неизвестной инфекции, которая могла бы повлечь за собой нарушение дыхания у новорожденного. Повторяю, могла бы повлечь. Но, с другой стороны, не могла бы. Все это просто может быть способом сокрытия правды – что десятого июля Кэти Фишер пошла в коровник на ферме своих родителей и предумышленно, сознательно задушила своего ребенка. – Он глянул на Кэти, потом перевел взгляд на присяжных. – Мисс Хэтэуэй также хочет заставить вас поверить в еще один обман: что Кэти Фишер была в ту ночь единственной свидетельницей. Но это не так. Там был младенец, который не может говорить за себя, потому что его мать заставила его замолчать. – Он обвел взглядом двенадцать мужчин и женщин, наблюдающих за ним. – Выступите сегодня в защиту этого ребенка, – произнес он.