Джоди Пиколт - Простая правда [litres]

– Вы должны это остановить, – невозмутимо произнесла я.

– Не можем. Если кровотечение ослабнет или остановится само собой, то это хороший знак. Если нет… что ж… – Пожав плечами, он повесил стетоскоп себе на шею. – Скоро узнаем больше. Просто постарайтесь расслабиться.

Я кивнула и откинулась назад, стараясь не плакать. Слезы мне не помогут. Я лежала не шевелясь и прерывисто дышала. Я не должна потерять этого ребенка. Не должна.

Лицо Купа было призрачно-бледным, когда специалист по УЗИ смазывал мне живот гелем и прижимал к моей коже что-то похожее на микрофон. На экране компьютера клин помех начал трансформироваться в круглые шарики, которые перемещались и меняли форму.

– Ну вот, – сказал техник, отмечая графическими стрелками самый маленький кружок.

– Что ж, беременность не в маточной трубе, – сказал врач. – Увеличьте.

Техник увеличил участок. Это совсем не было похоже на ребенка, а напоминало белый зернистый завиток с черной точкой посередине. Я повернулась к врачу и технику, но они не произносили ни слова. Они всматривались в экран, во что-то, очевидно, очень плохое.

Техник еще немного поводил щупом по моему животу.

– А… – наконец сказал он.

Черная точка ритмично пульсировала.

– Это биение сердца, – пояснил врач.

– Это хорошо, правда? – Куп схватил меня за руку. – Значит, все нормально?

– Мы не знаем, отчего происходит выкидыш, доктор Купер, это случается примерно с третью беременностей на ранних сроках. Обычно это бывает из-за того, что эмбрион нежизнеспособен, так что это к лучшему. У вашей жены сохраняется сильное кровотечение. Все, что мы можем сейчас сделать, – отправить ее домой в надежде, что в следующие несколько часов ситуация изменится в лучшую сторону.

– Отправить домой? Вы просто хотите отправить ее домой?

– Да. Вам надо соблюдать постельный режим. Если кровотечение не прекратится к утру или спазмы усилятся, приезжайте назад.

Я уставилась на экран, в оцепенении глядя на маленький белый кружок.

– Но сердцебиение, – настаивал Куп. – Это позитивный знак.

– Да. К сожалению, кровотечение очень сильное.

Врач и техник вышли из комнаты. Куп опустился на стул перед диагностическим столом и положил ладонь мне на живот. Я накрыла его руку своей ладонью.

– Я не отпущу этого ребенка, – твердо сказала я.

А потом расплакалась.

Куп хотел отвезти меня к себе домой, но это было слишком далеко. Сара настояла, чтобы мы вернулись на ферму, где она могла бы присмотреть за мной.

– Конечно, вы тоже оставайтесь, – сказала она Купу, и тогда он согласился.

Он отнес меня на руках в нашу с Кэти комнату и бережно положил на кровать.

– Вот так, – сказал он, поправляя подушки у меня под головой. – Так удобно?

– Отлично. – Взглянув на него, я попыталась улыбнуться.

Он сел на край кровати и сплел пальцы с моими:

– Может быть, в этом нет ничего страшного.

Я кивнула. Куп теребил в руках край одеяла, глядя на тумбочку, окно, пол, куда угодно, но только не на меня.

– Куп, – сказала я, – окажи мне услугу.

– Все, что угодно.

– Я хочу, чтобы ты позвонил судье Ледбеттер. Сообщи ей о том, что происходит, просто на всякий случай.

– Ради бога, Элли, тебе даже думать об этом сейчас не надо.

– Ну а я думаю. И хочу, чтобы ты это сделал.

– Я тебя не оставлю, – покачал головой Куп.

Я прикоснулась к его руке, прошептав слова, которые ни один из нас не хотел бы услышать:

– Ты ничего не сможешь поделать.

Я отвернулась и секунду спустя услышала его шаги, когда он выходил из комнаты. Но вскоре дверь снова открылась. Ожидая увидеть Купа, я открыла глаза и увидела Сару, которая наливала из кувшина воду в стакан.

– О… – проговорила я. – Спасибо.

Она пожала плечами:

– Мне жаль, что так получилось, Элли.

Я кивнула. Что бы она ни чувствовала, видя у себя в доме еще одну незамужнюю будущую мать, у нее хватило великодушия проявить ко мне сочувствие.

– Между Кэти и Ханной я потеряла троих детей, – обыденным тоном сказала Сара. – Я никогда не понимала, почему так говорят по-английски – потерять ребенка. Сразу понимаешь, что он там. И ничего уже не можешь поделать.

Я пристально посмотрела на нее – на эту женщину, понимающую, каково это – находиться во власти собственного тела, каково это – не иметь контроля над собственным несовершенством. Как сказала однажды Кэти, не имеет значения, что это случайность, все равно испытываешь чувство вины.

– Он для меня уже существует, – прошептала я.

– Ну конечно же, – согласилась Сара. – И ты уже готова ради него горы свернуть. – Она что-то суетливо делала в комнате. – Если тебе что-нибудь понадобится, зови. Ладно?

– Подожди. – (Сара остановилась у двери.) – Как…

Я была не в силах сформулировать вопрос, но она меня поняла.

– Все в воле Божьей, – тихо произнесла она. – Все можно пережить, но свыкнуться с этим невозможно.

Наверное, я уснула, потому что помню, как в следующий момент садилось солнце и Куп лежал на кровати Кэти напротив меня. Я пошевелилась, и он вскочил, а потом опустился на колени рядом со мной:

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Спазмы прошли.

Мы глянули друг на друга, боясь того, что это могло значить.

– Я позвонил судье, – стремясь сменить тему, начал Куп. – Она сказала, что присяжные все еще размышляют и что, если потребуется, она продержит их в изоляции, пока ты не встанешь на ноги. – Он откашлялся. – Она сказала также, что молится за нас.

– Это хорошо, – спокойно ответила я. – Мы примем любую мыслимую помощь.

– Можно спросить тебя кое о чем? – Куп снял с одеяла нитку. – Понимаю, сейчас не время, и я обещал не делать этого, но я хочу, чтобы ты вышла за меня. Я не юрист, и у меня нет затейливых аргументов, которые могли бы тебя убедить. Но, когда Кэти позвонила мне сегодня из больницы, я едва не задохнулся. Я подумал, с тобой произошел несчастный случай. А когда она сказала, что это ребенок, я лишь подумал: слава Богу! Слава Богу, что это не Элли! Я ненавижу себя за такую мысль. Просто что-то ударило мне в голову. А теперь я представил себе, что мы потеряем этого ребенка, этот подарок, который я даже не ожидал получить. Если так случится, Эл, будет очень больно, но это ничто по сравнению с тем, что я испытал бы, если бы потерял тебя. Этого… – произнес он прерывающимся голосом, – этого я не пережил бы. – Он поднес к губам мою руку и поцеловал. – У нас будут еще дети. Может быть, не этот, но все равно наши. Мы можем родить десять детей, одного на каждую комнату в нашем доме. – Куп поднял лицо. – Просто скажи мне, что хочешь.

Однажды я бросила Купа, потому что хотела понять, могу ли я стать лучшей, могу ли проложить свою дорогу в мире. Но, прожив несколько месяцев у Фишеров, я обрела внутреннее осознание того, что всегда найдется человек, готовый поддержать меня, если я оступлюсь.