Юлия Алейникова - Проклятие Пиковой дамы

— А зять?

— Зять тоже ничего не слышал, хотя просыпается рано. Он любит позавтракать до прихода домработницы. Сам возится на кухне, быстро ест и уходит на работу. Так вот, встав в половине седьмого, он не слышал, как Зоя Дмитриевна уходила, и вообще не видел ее.

— Очень хорошо. Толик, у тебя что?

— У меня тоже все не плохо. Соседка Селезневых видела, как утром в понедельник Зоя Дмитриевна выходила из автобуса, и очень удивилась, откуда она может в такую рань возвращаться. На дачу они всей семьей на машине ездят, в поликлинику еще рано, этот факт ее очень удивил, поэтому она его и запомнила.

— С автобуса какого маршрута сходила Зоя Дмитриевна?

— Вот, у меня тут записано, — роясь в кармане, проговорил Толик. — Но я уже проверил, он идет до дома Колесникова, совершенно точно! И еще, я нашел на Кирочной одного дворника, он двор убирает, в котором Колесников жил. Дворник хоть по-русски еле изъясняется, но по фото Селезневу узнал и даже вспомнил, что видел ее в понедельник утром, потому что в понедельник им начальство проверку устраивало, кто-то из жильцов пожаловался, что двор плохо убирают, и начальство им шеи мылило.

— Как же этот плохо говорящий по-русски дворник тебе такую длинную историю поведал? — усмехнулся капитан.

— А бог его знает! — пожал плечами Толик. — Может, жестами?

— Ты его данные записал?

— Я его паспорт сфоткал и регистрацию. Во, смотрите, — достал он из кармана мобильный телефон.

— Во сколько он ее видел?

— В начале восьмого.

— Значит, мы можем выстроить цепочку. В воскресенье в двадцать часов Зою Дмитриевну видят входящей в квартиру Колесникова.

— Входящей в подъезд, — уточнил Захар.

— Да. Дальше. Дома ее в этот вечер не видят. Зато утром ее заметили выходящей из дома Колесникова, далее, выходящей из автобуса, который курсирует прямиком к дому Колесникова, и, наконец, домработница видит ее идущей к своему дому, — подвел итоги капитан. — Эх, найти бы оружие…

— Кстати, по поводу оружия! — встрепенулся Захар. — Зять Селезневой рассказал, что в кабинете его покойного тестя имеется коллекция старинного оружия. В том числе там есть кинжалы, стилеты, ножи, пики и еще чего-то. Он в кабинете бывает редко, коллекцию знает плохо и, если там что-то пропало, может об этом и не знать. Но факт остается фактом, оружие у Селезневых имеется. И, кстати, когда я стал расспрашивать об оружии, Колесникову-старшему стало плохо с сердцем, он пробормотал: «Неужели это она…» и едва не помер. Пришлось вызывать «Неотложку», но, пока она ехала, он велел мне записать его показания и подписал их.

— Герой, — хмыкнул Толик.

— Испугался, что до суда может не дожить, — пояснил Захар. — Но я это сказал к тому, что сам Колесников-старший в возможность убийства собственного сына бабкой поверил сразу. Больше он, правда, говорить не мог, да и медицинские работники меня вытолкали за дверь, чтобы я его больше не волновал.

— Ничего себе. Что ж ты раньше молчал?

— Хотел все по порядку выложить.

— Знаете. Мне почему-то думается, что в семье наверняка есть опись коллекции. Каталог. Уж больно у них там всего много, — задумчиво проговорил капитан. — И живопись, и скульптура, и оружие, может, еще и монеты есть и драгоценности. Так что, если раздобыть каталог, оружие можно вычислить, даже если она от него избавилась.

— Точно. Если недосчитаемся колюще-режущего предмета, он и есть орудие убийства! — весело поддакнул Толик. — Я только одного не понял, за что же она все-таки внука пришила?

— Да, это хороший вопрос. Слабовата наша позиция. Мотива нет, оружия нет, — кисло заметил капитан.

— Зато у нас есть доказательства покушения на Гордееву, — подбодрил его Захар.

— Да, точно.

— Так что Селезневу надо задерживать. А уж тут мы на нее поднажмем, глядишь, старушка и сломается, — продолжил Захар.

— Эта старушка точно не сломается. Видел бы ты ее, — отмахнулся капитан. — Но задержать ее надо, а в это время провести в квартире обыск, изъять все оружие, какое найдем, каталог коллекции, может, еще что найдем.

— А вообще, я думаю, Зоя Дмитриевна не простила внуку того проигрыша, когда ей пришлось квартиру его выкупать и когда сыну Колесникова угрожали… — Вспомнил вдруг капитан. — Я помню, как сказал ей, что с тех пор Илья Колесников, кажется, больше не проигрывал, а она мне ответила, что, «да, но он играет». И так это сказала…

— И что из этого следует?

— Не знаю, просто вдруг вспомнил, — пожал плечами капитан. — Ладно, надо идти выписывать санкцию на обыск и задерживать Зою Дмитриевну, — протягивая руку к звонящему телефонному аппарату, заключил капитан.

— Ушаков, к тебе тут пришли, Селезнева Зоя Дмитриевна. Пускать? — сообщил дежурный.

— Сама пришла, — взглянул на коллег полными удивления и даже некоторого испуга глазами капитан. — Запускай.

Зоя Дмитриевна, прямая, подтянутая, со спокойной уверенностью во взгляде и движениях, вошла в кабинет как в собственную гостиную. Подав вставшему ей навстречу Захару пальто, она уверенно подошла к столу капитана и, не дожидаясь приглашения, уселась на стуле.

— Здравствуйте, Никита Александрович.

— Здравствуйте, Зоя Дмитриевна. — Капитан решил не спешить, а дать возможность Зое Дмитриевне начать разговор. Понять, с чем она пожаловала, не открывая своих карт.

Повисла неловкая пауза.

— Вы даже не спросите, зачем я пришла? — первой, нарушая молчание, насмешливо спросила Зоя Дмитриевна.

— Зачем вы пришли? — пошел на уступку капитан.

— Из-за этой девушки, Ксении Гордеевой, которую я столкнула с эскалатора, — глядя капитану в глаза, проговорила Зоя Дмитриевна. — А еще из-за моего зятя. Он сегодня попал в больницу с инфарктом, боюсь, моей дочери будет не по силам пережить вторую потерю. Я хочу, чтобы он выздоровел. Он все знает обо мне и Илье. Это я прочла у Андрея во взгляде, когда мы с Наташей приехали к нему в больницу. Я пообещала ему пойти в полицию и все рассказать. А я всегда держу свое слово.

Толик с Захаром во все глаза смотрели на Зою Дмитриевну.

— В общем-то, технически нам почти все понятно, — проговорил капитан, стараясь скрыть распиравшую его радость от столь неожиданно наступившей развязки, — но чего я не могу понять, так это, за что вы убили Илью, ведь он был вашим внуком?

— Почему я убила собственного внука? Ужасно, да? — усмехнулась Зоя Дмитриевна, потом молча, не спеша достала сигареты, закурила, словно размышляя, как с ней такое произошло. — Как я уже говорила, Илья был славным ребенком, но инфантильным, избалованным, как и моя Наталья. Он жил играючи, не о чем не волнуясь, ни думая о завтрашнем дне, у него не было обязательств, ответственности, этакий мотылек. Само по себе это было не страшно, пока он не увлекся игрой. Для человека со слабой волей любой порок губителен. Наркотики, азартные игры, алкоголь, да что угодно. К алкоголю Илья был равнодушен, наркотики, слава тебе Господи, его тоже миновали, но вот азарт. Тут он оказался совершенно бессилен. Игра поглотила его, а потом был тот самый проигрыш, о котором я вам уже рассказывала. Я бы ни за что не стала вмешиваться, если бы не Ваня. Я люблю этого мальчика. Он очень похож на Алексея, это мой покойный муж. Ваня такой же волевой, такая же умница. Он учится в физико-математической школе. Отличник, — с гордостью проговорила Зоя Дмитриевна. — Когда он родился, Илья с Полиной мало им интересовались, им хотелось жить прежней жизнью, веселье, компании, удовольствия. Наталья работала, родители Полины тоже. С мальчиком много времени занималась я или нянька. Потом был развод, Полина пошла работать, Ваню не сразу удалось устроить в сад, и я снова оказалась с правнуком. Я не очень сентиментальный человек, скорее сухой и жесткий. Такой меня сделала жизнь. Но Ваня, он растопил мое сердце, заполнил пустоту, образовавшуюся после смерти мужа.