Майк Германов - Безликий [litres]

– И что случилось дальше?

– Юрины одноклассники сказали, что он там, и я побежала обратно в школу. Везде уже был дым, все горело! – Казалось, перед глазами у Бобровой встают картины того дня. – Я нашла его не в раздевалке, а в подсобке, где хранился спортивный инвентарь, но она была заперта. Мне удалось сбить замок гантелью, но к тому времени вокруг уже был огонь, я едва дышала из-за дыма. Я схватила Юру в охапку и попыталась пробиться обратно, но дверь была заблокирована пожаром. Я прыгнула в бассейн. Вместе с ним. Нам приходилось нырять, чтобы не поджариться, но дышать становилось все труднее. Юра плакал и задыхался, а потом начал кашлять, потому что воздух становился все горячее. Я тоже едва сохраняла сознание. К счастью, пожарным сообщили, что мы внутри, и они прорвались в первую очередь к нам и вытащили нас. Лица у нас были обгоревшие, покрытые волдырями, кожа слезла, потому что мы держали их над водой. Но, как видите, со временем все прошло, – Боброва провела рукой по щеке. – Месяца три заживало, а может, и больше. К счастью, глаза уцелели и легкие не сильно обожгло. А могли бы стать инвалидами на всю оставшуюся жизнь.

– У мальчика лицо тоже зажило?

– Не знаю. Думаю, да.

– Вы его больше не видели?

Боброва покачала головой:

– Родители перевели его в другую школу. Они благодарили меня, но Юру я не видела.

– Почему он оказался заперт в подсобке?

– Хороший вопрос. – Учительница биологии провела рукой по седым волосам. – Его запер там наш физрук. Мальчик безобразничал на уроке.

– Как звали физрука?

– Храбров, кажется. По имени-отчеству не помню уже.

Я невольно выпрямился:

– А Суханова тут при чем?

– Точно не знаю.

– И все-таки?

– Поговаривали, что она замяла дело. Родители ведь жалобу подали. А Суханова была тогда завучем. Да и потом им осталась.

– А директор? Он тоже принимал в этом участие?

– А как же? Рубахин больше всех перепугался тогда!

– Это прежний директор, как я понимаю?

– Да. Он умер спустя пару лет от инфаркта. Теперь там всем заправляет Короб. Тот еще прохвост!

– Вы у него работали?

– Да, три года. Потом меня инсульт разбил, пришлось на пенсию выйти.

– Почему вы считаете его прохвостом?

Боброва усмехнулась:

– Ну, с этим вы уж сами разбирайтесь, если хотите. Я ни на кого доносить не собираюсь.

Я решил не развивать эту тему. Мне сейчас было важнее разобраться с пожаром.

– А каким боком к тому случаю относится Зинтаров? – спросил я.

– Женька-то? Не знаю. Юра, правда, говорил потом, что кто-то из учителей обещал его выпустить, но так и не объявился, но я не думаю, что это был Зинтаров. Он никогда об этом не говорил, да и что ему было делать в спортзале? Он же химик, у него кабинет вообще был на четвертом этаже.

Я записал имя и фамилию пострадавшего мальчика.

Боброва молча наблюдала, как я это делаю.

– Знаете, – сказала она, – думайте что хотите, но последние два года мне на счет кто-то каждые полгода переводит по двенадцать тысяч. Получается две тысячи за месяц. Я так и не смогла выяснить, кто это делает. Деньги я не трогаю, потому что не уверена, что имею на них право.

– Думаете, это Юра?

– А кто еще? Откуда взяться благодетелю?

– Может, дочь?

– Я ее спрашивала. Это не она. Да и зачем бы она стала скрывать? Она и так мне много помогает. Вот и сегодня приедет, правда, попозже.

– В каком банке у вас счет? – спросил я.

– В «Grate Wall Bank». Я открыла его давным-давно, но почти ничего туда не клала – нечего особенно было. А теперь там полно денег.

– Почему бы вам ими не воспользоваться? Может, человек благодарен вам за то, что вы спасли ему жизнь?

– Но я не уверена, что это от Юры. Кроме того, мне не нужны деньги в виде благодарности. Это был мой долг.

Я встал. Эта женщина вызывала у меня искреннее уважение и даже восхищение.

– Вы не будете против, если я попытаюсь выяснить, кто переводит вам деньги?

– Делайте что хотите.

– Не помните, по каким дням пополняется счет?

– Всегда по-разному.

– Понятно. Что ж, большое спасибо. Вы мне очень помогли.

– Зря радуетесь. – Боброва смерила меня взглядом голубых глаз. – Это не Барыкин.

– Что не Барыкин?

– Не он убил.

– Почему вы так уверены?

– Он был хорошим парнем. Совсем не агрессивным.

– Ну тогда будем надеяться, что я ошибаюсь.

– Не притворяйтесь. – Боброва встала и принялась повязывать платок. – На самом деле вам очень хочется, чтобы он оказался убийцей.

– Мне нужно остановить преступника, – ответил я. – Кем бы он ни был.

Учительница биологии молча покачала головой. Я попрощался и направился к калитке.

– Знаете, я ведь пыталась найти Юру, когда мне стали приходить деньги. Почти сразу на него подумала, – окликнула вдруг меня Боброва.

Я развернулся. Она шла за мной по тропинке.

– Не смогла. По адресу, где они жили, оказались другие люди. Они сказали, что Барыкины квартиру продали и переехали то ли в Москву, то ли в Питер.

– Когда?

– Два года назад.

– Адрес оставили?

– Я задала тот же вопрос. Нет, не оставили. Ни адреса, ни даже телефона.

– А эти жильцы видели их или…

– Нет, они купили квартиру через агентство. Когда переехали, там уже никого не было.

– Какое агентство?

– Вот чего не знаю, того не знаю.

– По какому адресу жили Барыкины?

Она произнесла название улицы, номер дома и квартиры.

– Спасибо, – кивнул я, записывая все в блокнот.

– Не за что. – Боброва посмотрела мимо меня. – Я уверена, вы ошибаетесь!

Конечно, можно было бы рассказать ей о знаменитом «милом соседском мальчике», который хранил дома сувениры в виде отпиленных голов своих жертв, но зачем?

Через полчаса я припарковался возле подъезда дома, где раньше жили Барыкины. Солнце светило по-прежнему ярко, но уже не так слепило глаза. Я подумал, не обзавестись ли темными очками, но времени на это не было. Может, позже, когда все закончится.

На горизонте появились тучи, грозившие постепенно затянуть все небо. Ветер был слабый, но, судя по направлению, в конце концов должен был пригнать их в Пушкин.

Прежде чем звонить в домофон, я набрал номер Димитрова.

– Пошли кого-нибудь присмотреть за квартирой Храброва. Это физрук из музыкалки.

– А что с ним?

– Подозрительный тип, судя по всему. Сейчас он умотал куда-то на шашлыки, но должен к вечеру вернуться.

– Ладно, посмотрю, что можно сделать. Только имей в виду, что у нас не так уж много людей.

– Постараюсь запомнить.

– Кстати, заходила Филатова, костюм опознала. Его действительно похитили из школьной театральной студии.

– Как она считает, кто мог это сделать?

– Хм. К сожалению, кто угодно. Ключи от костюмерной висят в учительской, любой имеет к ним доступ.