Майк Германов - Безликий [litres]

– И не только ею.

– Конечно, нож у него тоже с собой – чтобы срезать лицо жертвы по кусочкам.

– Чего он прикопался к этой тетке, а? Вроде она ему ничего не сделала. Ведь дело в ее муже, так?

– Скорее всего. Точный ответ может дать только сам Пожиратель.

– Если нам удастся с ним поговорить! – фыркнул Димитров.

– Обычно серийные убийцы сотрудничают с полицией, если понимают, что их вину легко можно доказать.

– Да? – В голосе лейтенанта прозвучало сомнение. – А я вот читал, что они стараются выстроить линию защиты.

– Ну, может. А что касается вдовы, то думаю, все дело в том, что ее муж умер.

– И что? – непонимающе нахмурился Димитров.

– Убийце нужно закончить ритуал.

– Какой еще ритуал?

Мне не хотелось пересказывать разговор со школьным психологом.

– Пожиратель стремится стать кем-то другим, – постарался объяснить я вкратце. – Ну, в общем, преобразиться. Он думает, что если он съест лица своих врагов, то…

– Превратится в них?

– Нет. Не так. В общем, Пожирателю, чтобы достичь цели – в чем бы она там ни заключалась, – нужно съесть лица всех врагов. А один из них умер.

– И он решил возместить эту потерю его вдовой?

– Именно.

– Ты сам это придумал? – подозрительно посмотрел на меня Димитров.

– Нет, я консультировался со специалистом, – мне не хотелось уточнять, что это был школьный психолог.

– Да? Ясно.

У меня зазвонил телефон. Это была Аня.

– Алло, – проговорил я, отойдя в сторону прихожей.

– Валер, привет!

– Привет!

– Слушай… мне страшно! – Голос у девушки был глухой и слегка дрожащий. – Я, конечно, понимаю, что это глупо и, наверное, по-детски, а ты занят расследованием, и мне бы не хотелось тебя отвлекать понапрасну… – Она запнулась.

– А в чем дело? – спросил я, насторожившись.

На паникершу Аня не была похожа, значит, что-то должно было заставить ее позвонить и протараторить все это.

– Я хотела пригласить вашего сотрудника на чай, а то ведь даже неудобно: он столько времени меня охраняет, а мы даже не знакомы. В общем, вышла из квартиры, постояла, потом спустилась крыльцо, обошла все машины перед домом – его нигде нет.

Я вздохнул с облегчением: всего-то!

– Аня, не волнуйся. Он и не должен быть заметен.

– Я понимаю… и все же.

– Хорошо, я позвоню ему и узнаю, где он. Но уверен, что он на своем посту.

– Ладно. Я заперлась в квартире, если что.

– Молодец.

– Ты мне перезвонишь?

– Да, как только выясню, где твой секьюрити. – Я постарался придать голосу шутливый тон.

– Я буду ждать, – серьезно сказала Аня. – И знаешь что еще… будь осторожен, ладно?

Ну начинается! Попахивает какой-то киношной мелодрамой.

– Конечно, – сказал я как можно спокойнее. – Само собой.

– Просто… у меня нехорошее предчувствие, – не сдавалась девушка.

– Наш сотрудник найдется.

– Не в этом дело. То есть не только в этом.

– А в чем еще?

– Я ненадолго задремала, и мне приснилось кое-что.

– Неужели? Кошмар?

– Ну, не совсем. Как бы тебе объяснить… Бывают такие сны, в которых вроде ничего пугающего нет – если подумать, – но в то же время они оставляют неприятный осадок.

Было ясно, что придется выслушать все до конца.

– Что тебе приснилось? – спросил я.

– Да ерунда на самом деле. Как будто я со своей мамой иду по берегу Финского залива и собираю ракушки. Ну, такие зеленоватые, овальные, с двумя створками. Некоторые пустые, а некоторые нет. Они тяжелые и плотно закрыты. Мы складываем раковины в полиэтиленовый мешок, чтобы отнести домой.

– Пока вроде ничего неприятного, – подбодрил я Аню.

– Слушай дальше. Вернувшись, мы высыпаем ракушки в таз и начинаем мыть. Они пахнут тиной, но это ничего. Я откладываю пустые ракушки отдельно, на расстеленную газету, чтобы они высохли. А мама отбирает закрытые. Их она тоже споласкивает, а потом берет нож и начинает их открывать. Просовывает лезвие в щель и, слегка покачивая, раздвигает створки. Внутри я вижу розовую плоть устриц. Словно кто-то прилепил к перламутру нечто… непристойное! Мама откладывает нож и берет в руку чайную ложку. Она отдирает ею устриц от раковин, отскабливает их, и они падают на дно таза, как куски… куски… Ну, я не знаю чего!

Аня смущенно замолчала.

Я тоже ничего не говорил, потому что не знал, что на это ответить.

– Не могу понять, почему меня это так встревожило, но я проснулась, и мне не захотелось быть одной. Я и решила позвать вашего сотрудника выпить чаю. Наверное, ты считаешь меня дурой, да?

– Нет, не считаю. Но беспокоиться не о чем, это же просто сон.

– Я понимаю.

По Аниному голосу чувствовалось, что я ее не очень убедил. Наверное, она и сама говорила себе то же самое, прежде чем набрать мой номер. И вот ведь все-таки позвонила.

– Ладно, все, забудь! – быстро проговорила она. – Наверное, это просто нервы. Так ты позвонишь насчет вашего сотрудника?

– Да, обязательно. Как только выясню, где он.

– Спасибо. Все, пока! – Она отключилась.

– Что такое? – поинтересовался Димитров, когда я вернулся.

– Звонила учительница танцев, – ответил я. – Ей кажется, что наш сотрудник ее больше не охраняет.

– С чего она это взяла?

– Не смогла его найти.

Димитров рассмеялся:

– Да, это не каждый сможет.

– Я обещал удостовериться, что он на месте.

– Да без проблем. – Лейтенант достал телефон. – Я смотрю, у вас там что-то наклевывается? – Он подмигнул и прижал трубку к уху. – На свадьбу пригласишь? В шаферы, конечно, не набиваюсь, но тост за здоровье молодых подниму с удовольствием.

Секунд двадцать мы стояли друг напротив друга и ждали ответа. Когда его так и не последовало, Димитров слегка нахмурился и снова набрал номер опера.

– Странно, – протянул он через минуту.

– Я съезжу туда, посмотрю, что к чему, – сказал я, чувствуя, что ответа от полицейского мы не дождались неспроста.

Димитров смерил меня задумчивым взглядом.

– Подожди, – проговорил он неуверенно. – Может, у него просто мобильник сел.

– Ты действительно так думаешь?

Лейтенант пожал плечами:

– Ну, всякое бывает.

– У него в машине наверняка есть разъем для подзарядки.

– Он мог не заметить, что аккумулятор сел, – не сдавался Димитров. – Или забыть дома шнур для…

– Я поехал! – перебил я его.

– Ну, как хочешь. Если я все-таки дозвонюсь, передам тебе, что все в порядке.

– Хорошо. А если нет, то выясни пока, имеются ли в базе данных отпечатки Барыкина и Наумова, и сравни с теми, которые есть здесь.

– Мне все-таки кажется вся эта твоя версия с мальчиком, обгоревшим тринадцать лет назад в школе, малость бредовой, – признался Димитров, доставая сигарету.

– Пусть кажется, – сказал я.

– Понимаю. Ты – главный. – Лейтенант закурил, щелкнув зажигалкой.