Анна Малышева - Клетка для сверчка

— Да я и сам иногда так сижу, играюсь, когда клиентов нет. Берите, берите. Это уже не товар, а балласт. Вот бриллианты больше одного карата, белые и тем более цветные, я возьму у вас с удовольствием и цену дам лучшую в Москве. Случится быть — так не забывайте меня.

— Мои бриллианты еще в магазине, — улыбнулась Александра, забирая деньги свободной левой рукой. Правую она сжимала, стараясь не рассыпать камни. — Спасибо за подарок…

Дину она увидела не сразу. Сперва обнаружилась синяя папка «с работами» — она была небрежно прислонена к борту блестящей дорогой машины. Чуть поодаль от машины, посреди тротуара, стояла Дина, оживленно беседующая с женщиной в клетчатом плаще. Собеседницу Дины Александра сперва увидела со спины, и еще прежде, чем она ее узнала, сердце забилось чаще. Черные длинные волосы женщины были уложены в высокую прическу, их агатовый отлив еще больше подчеркивал сливочную белизну шеи. Женщина в клетчатом плаще обернулась, словно почувствовав взгляд Александры спиной. Это была Марина Алешина.

— Саша, иди сюда, я вас познакомлю! — радостно воскликнула Дина.

«Как она везде успевает?» — раздраженно подумала Александра. Она приблизилась, увидела протянутую для приветствия руку Алешиной. В замешательстве пересыпала изумруды и сапфиры из ладони в ладонь, отряхнула правую руку о куртку и только после этого пожала теплые холеные пальцы Алешиной.

— Надо же, вы реально в драгоценных камнях купаетесь, — заметила та. — А все говорят, трудные времена настали! Рада вас видеть!

— Доброе утро, — неловко ответила Александра. — Дина, я все сделала.

Ей не хотелось говорить о деньгах при Алешиной, но та вырвала у нее инициативу, взглянув на дверь, из которой только что вышла художница.

— О, какое знакомое место. Здесь краденое покупали в девяностых… Интересно, Мимитрич жив еще?

— Мимитрич? — заинтересовалась Александра.

— Ну, он Михаил Дмитриевич, а звали его все Мимитрич, — усмехнулась Алешина. — Держал тут ломбард на втором этаже. Жулик невероятный.

— Минутку, извините. — Александра взяла за локоть завороженно слушавшую Дину и отвела ее в сторону на несколько шагов. — Вот твои деньги, больше не дал.

— Тогда я пойду? — большие совиные глаза за стеклами очков смотрели почему-то виновато.

Александра не удерживала ее, и Дина исчезла как будто с облегчением, скомканно попрощавшись с Алешиной. Та едва взглянула на нее. Оставшись наедине, женщины встретились взглядами. Александра смотрела настороженно, в чуть раскосых голубых глазах Алешиной мелькала усмешка. Выглядела она, как и на аукционе, великолепно, в облике ее было нечто, что заставляло оглядываться на нее и мужчин, и женщин. Слегка, умело подкрашенные искрящиеся глаза, свежие губы с ямочками в уголках, словно готовые улыбнуться, дорогой плащ, великолепное ожерелье из крупного серого жемчуга, туфли на каблуках — этим утром Алешина выглядела как королева на прогулке.

— Ну, я пойду, пожалуй, — сказала Александра, сжимая кулак и чувствуя, как ладонь покалывают острые грани камней.

— Я вас отвезу, куда скажете! — любезно предложила Алешина, подходя к машине и доставая ключ. — Вы ведь не сердитесь на меня, нет?

Опешив от такой прямоты, Александра помотала головой, не найдясь со словами. Алешина, с удовольствием следившая за ее смущением, продолжала:

— Не буду вас интриговать, мы встретились не случайно. Я легко нашла ваш телефон, но думала, что на контакт вы не пойдете после того, что было на аукционе. Мне вчера на глаза попалась эта блаженная Дина, она заговорила о вас, и я решила, что лучше устроить встречу с ее помощью. Кольцо ей, кстати, дала я!

Алешина улыбалась уже открыто.

— Дина сказала мне, что вы все сдаете в ломбарде на Лялиной площади, вот мне и захотелось заодно проведать старого знакомого… Мимитрич отлично знает это кольцо, старый бес. Глазом не моргнул, а?

— Не моргнул, — подтвердила Александра.

— Я у него два раза закладывала этот винтаж, когда студенткой была. Квитанция у вас?

Александра достала из кармана розовую бумажку, Алешина вчиталась и фыркнула:

— Ах, какой жлоб. Восемь триста! Ладно, в понедельник выкуплю.

— Но если это ваше кольцо, я должна отдать вам деньги за заклад… — растерянно проговорила Александра.

— Да что вы, это гонорар Дины, — отмахнулась та. — Ей действительно не на что жить. Я восхищаюсь такими людьми — живут в каких-то щелях, как клопы, питаются в супермаркетах на дегустациях и всецело, понимаешь, «в искусстве»! Ты видела ее мазню? Некоторые злые люди хвалят ее картины, чтобы поиздеваться. Такой аттракцион. А она принимает за чистую монету, очень серьезно к этому относится.

Алешина моментально и очень непринужденно перешла на «ты». Она щелкнула брелком на ключе, распахнула перед Александрой блестящую черную дверцу. Та машинально уселась в салон, под ней чуть слышно вздохнуло пышное кожаное сиденье. Алешина, не переставая говорить, обошла машину, цокая каблуками по звонкому сухому асфальту. Уселась за руль, повернулась к художнице. Она больше не улыбалась, ее искрящиеся голубые глаза чуть сузились.

— А ты все молчишь. Да, я сорвала аукцион, имеешь право сердиться. Но поверь, так было лучше для всех.

— Если вы знаете что-то о коллекции Исхакова и можете мне это сообщить… — сдавленно произнесла Александра, — … я буду очень благодарна.

Алешина склонила голову набок, сощурилась:

— Из этого я делаю вывод, что ты как раз не знаешь ничего. У меня родились такие подозрения еще там, на торгах. Они использовали тебя.

— Они — это кто?

Алешина словно не услышала. Она сидела в профиль к Александре, глядя прямо перед собой, положив на руль руки. В правом углу ее рта наметилась легкая морщинка — след тревоги или досады.

— Поедем куда-нибудь, позавтракаем, — сказала Алешина, поворачивая ключ в замке зажигания. — В двух словах эту историю не расскажешь.

— Подождите, — остановила ее художница. — Почему вы вообще решили меня найти и что-то мне рассказать?

Алешина медленно повернула голову в ее сторону. Ее голубые глаза потемнели, искры, напоминавшие солнечную рябь на летнем море, погасли.

— Дело в том, что есть вещи, которые знаю только я одна, — медленно, серьезно произнесла женщина. — И последние события убеждают меня в том, что это плохо. Опасно. Я очень открылась на аукционе, разворошила осиное гнездо. Вообще, меня жизнь научила никогда не говорить того, что думаешь. А там, когда я снова увидела эти четки со сверчками… Сама не знаю, что на меня нашло. Вспомнилось прошлое. Сама себе вспомнилась, пятнадцать лет назад. Я была совсем другая. Я тогда во что-то верила.

Пятнадцать лет назад Марина Алешина считалась лучшей студенткой в своем потоке, настоящей звездой третьего курса Института тонкой химической технологии. Общую химию и химическую органику их курсу читал профессор Федотов.