Анна Данилова - Стану рыжей и мертвой, как ты

Я, потеряв интерес ко всей этой кутерьме, вышел из леса и растянулся на траве неподалеку от того места, где дожидалась своего приятеля Тамара. Краем глаза я увидел, как она подкрашивала губы, готовясь, наверное, давать интервью. Как-то быстро она пришла в себя и теперь не знала, то ли ей оставаться на поляне, то ли отправляться на поиски Карташова, который сделает ее центром внимания.

Я лежал, смотрел на небо, на пролетающих низко, едва не касавшихся крыльями травы, птиц, рвал, не глядя, землянику с корнем и объедал ягоды с тонких, в густых листочках веточек, жевал сладкую мякоть, почти не чувствуя вкуса.

Думаю, тогда, в те минуты какого-то странного оцепенения, я и принял решение отправиться к Тане — в Москву.

Любовь — это слишком заезженное слово для того чувства, которое я испытывал к Лине, вернее, к Тане. Та нежность, доверие и искренность, что я почувствовал к этой девушке, заворожили меня. Все страхи, что прежде сковывали меня в отношении женщин, исчезли, уступив место какому-то огромному и теплому чувству. Она стала мне близким человеком, причем за одну ночь! И это при том, что она призналась мне в том, что истинной причиной ее интереса ко мне был все-таки мой отец.

Но я простил ее и знал наверняка, что теперь буду прощать ей все и всегда, что бы она ни сделала. Я проникся ее историей, ее трагедией и увидел в ней человека сильного, цельного и преданного. Трудно представить себе девушку, способную на такие отчаянные действия с единственной целью — уберечь от трудной судьбы маленькую девочку, дочку близкой подруги. Любая другая на ее месте поступила бы в соответствии с законом: вызвала бы полицию, рассказала бы всю правду, после чего вернулась бы в Москву, чтобы позволить бессердечным гражданкам из опеки забрать Ульрику и отправить в детский дом. Это какими же качествами должна была обладать Таня, чтобы так рисковать собой и выдавать себя за погибшую мать девочки?! Опасность подстерегала ее на каждом шагу! Во-первых, ей надо было найти в себе силы, чтобы рассказать всю правду Марине, соседке, которая взяла на себя роль няни. Даже трудно себе представить, как тяжело ей дался этот разговор! И это просто удивительно, что Марина поддержала ее, поняла. Конечно, здесь большую роль сыграла ее привязанность к малышке. И как это судьба свела их троих: Лину, Татьяну и Марину, просто удивительных молодых женщин, которые стали для Ульрики настоящей семьей. Могу себе представить, как счастливы они были все вместе, когда Лина была еще жива, и как радовались они, глядя на подрастающую девочку, как баловали они ее, и как много своей любви ей дарили. И вдруг вот так взять и отдать ее в казенный дом, где ее психика будет сломлена раз и навсегда и где душа ее просто вымерзнет среди чужих людей, жестоких детей, без материнского тепла и защиты.

Под утро я проводил Таню домой на такси, вернулся, приготовил себе кофе и никак не мог успокоиться, представляя себе, что ей пришлось пережить там, в том лесу, где на ее глазах убили подругу. Причем убили так жестоко, что не каждый человек найдет в себе силы после этого зрелища вообще нормально существовать. А она нашла.

Уж не знаю, что она собиралась предложить моему отцу, какую такую старинную вещь, чтобы выручить деньги и на них нанять человека, который занялся бы розыском Рокота. Что-то подсказывало мне, что она наверняка преувеличила стоимость безделушки. Что это может быть? Какие-нибудь часы или бабушкины сережки? Ведь если бы она была обладательницей настоящего сокровища, то вряд ли бы, приехав в Москву, устроилась работать кассиршей в супермаркет. И подход к моему отцу начала бы искать гораздо раньше, еще до трагедии с Линой, и мы встретились бы с ней еще тогда.

Задавать ей вопросы, связанные с драгоценностью, которую она хотела предложить моему отцу, мне было просто неудобно. Но не думать об этом я тоже не мог. Предполагал разные версии, связанные с этой вещью. Возможно, она уже предлагала кому-то в Москве эту штуковину, и ей дали низкую цену, просто смешную. И вот теперь она решила обратиться к моему отцу, зная, что он — не просто коллекционер, но и настоящий эксперт по старинной ювелирке. А что, если эти часы или что там еще вообще ничего не стоят, а она так надеется выручить за них хорошие деньги? Могу представить себе ее разочарование! И что она тогда будет делать, когда поймет, что у нее нет средств на то, чтобы искать убийцу своей подруги?

Мне было ужасно стыдно, но, думая об этом, я задавал себе главный для меня вопрос: останется ли она со мной или исчезнет так же неожиданно, как и вошла в мою жизнь? И что я могу для нее сделать, чтобы она полюбила меня, чтобы осталась со мной, чтобы мы всегда были вместе? И когда я думал об этом, то все больше и больше приходил к мнению, что ничего! Что я вообще ни на что не способен, что во мне нет ничего особенного, ни особой мужественной красоты, которая могла бы ее привлечь ко мне, ни выдающихся талантов, ни богатства! Да, у меня был отец, богатый и влиятельный, но это же отец, а не я. Получается, что единственно, что я могу сделать для моей Танечки, это познакомить их, предварительно попросив отца отнестись к предложению Тани серьезно. Понятное дело, что я никогда и ничего ему не расскажу, разве что представлю ее как свою девушку. И даже при самом хорошем раскладе, если отец на самом деле высоко оценит драгоценности Тани и она получит за них хорошие деньги, ей уже как бы и незачем будет поддерживать со мной отношения.

От этих мыслей я приходил в уныние.

Мы решили с ней, что я сразу же начну действовать, что договорюсь с отцом о встрече и попрошу его принять Таню. Принять и посмотреть то, что она собирается ему предложить. Понятное дело, что мой осторожный отец не впустит ее в свой дом, скорее всего, они встретятся где-нибудь на нейтральной территории, в кабинете ресторана, где он время от времени встречается со своими потенциальными клиентами — продавцами или заказчиками. Должно пройти время, чтобы отец начал доверять человеку.

Я понимал, что и сам пока что не являюсь его доверенным лицом до такой степени, чтобы он принимал у себя человека с моей рекомендацией. Хотя, с другой стороны, трудно было выбрать наиболее подходящее время для подобной просьбы, ведь сейчас отец всеми силами пытается приблизить меня к себе, доказать, наконец, что я являюсь его единственным ребенком, любимым сыном.

Я не стал убирать постель, мне хотелось, вернувшись, убедиться в том, что Таня мне не приснилась, что она реально была в моей квартире и что простыни еще хранят аромат ее тела. Уже одетый, перед тем, как выйти из дома, я бросился на кровать лицом в подушку, где недавно лежала ее голова. Это было просто счастье, что все, что случилось с нами ночью, — реальность! И дело было даже не в сексе, а в той нежности, с какой мы обнимали друг друга, в настоящей близости — тел и душ.