Анна Данилова - Стану рыжей и мертвой, как ты

Я позвонил отцу, и он с радостью согласился встретиться со мной. Уложив в папку все свои «ботанические» рисунки, выполненные акварелью, гуашью и темперой, я заказал такси и отправился на Арбат, где в одном из кафе отец и назначил мне встречу.

Там, в этом живописном, солнечном уличном кафе под полотняным навесом, за столиком, вокруг которого расположились такие же, как и мой отец, нарядные и какие-то радостные люди, которые постоянно то махали ему рукой, то возгласами приветствовали его, мне и самому стало как-то спокойно и хорошо. Мимо нас шли толпы прогуливающихся людей, слышалась иностранная речь, кто-то поблизости декламировал свои стихи, кто-то играл на музыкальных инструментах, а кто-то просто на ходу целовался. Было такое ощущение, словно здесь, на этом залитом солнцем Арбате, на этой знаменитой старинной улице собрались только счастливые и очень интересные и красивые люди. Хотя скорее всего, счастье уже тогда поселилось внутри меня.

К моей радости, за столиком мы были вдвоем, и я разложил на белой льняной скатерти свою папку, отец с жадностью принялся рассматривать мои рисунки. По выражению его лица я понимал, что он доволен, что они ему нравятся.

— Лева, как же я рад, что не разочаровался в тебе… — Он вертел в руках рисунки, то отдаляя их от себя, глядя прищуренными глазами, то, наоборот, приближая к себе и всматриваясь в них. — Я и раньше, конечно, интересовался твоими работами, ты знаешь, я бывал в «крымке», многое мне там нравилось… Но твое призвание, Левушка, это, конечно, «ботаника», вот эти цветы, растения… Они чудесны, роскошны, я не преувеличиваю! И это просто прекрасно, что ты освоил именно эту тему, а не портреты.

— Моей девушке они тоже нравятся, — сказал я и почувствовал, как кровь прилила к лицу. Оно просто загорелось от стыда — так грубо ввернуть про девушку!

— Девушка, говоришь? — задумчиво, но продолжая по инерции улыбаться, проговорил отец, следя взглядом за приближающейся к нам официанткой, которая, наконец, подошла с подносом и поставила на стол две тарелки с горячим омлетом и чашки с кофе. Отец потянул носом, от удовольствия закатив глаза, и произнес, орудуя вилкой и разрывая нежную желтую яичную мякоть: — Здесь внутри — брынза! Очень вкусно.

— Я не стал говорить тебе вчера, что-то сильно волновался… Но у меня есть девушка, и она очень красивая. Ее зовут Таня.

— Что ж, сын, замечательно! У меня в твоем возрасте было много девушек. Без них, мой друг, жизнь скучновата, а иногда и вовсе тосклива. Девушки умеют сделать все вокруг каким-то эмоциональным, ярким.

Я видел, что на него мои слова не произвели ровно никакого впечатления. И ему было ну просто до лампочки, есть ли у меня девушка или нет. А вот мои рисунки действительно ему понравились, думаю, он уже видел меня дизайнером своих ювелирных творений.

— У меня к тебе есть одно дело…

— Тебе нужны деньги? — живо отреагировал отец. — Сколько?

— Нет, ты не понял… Это совсем другое. Ты не мог бы оценить кое-что? Таня хочет продать часть из своих фамильных драгоценностей и боится, что ее обманут.

— Да не вопрос. Приноси, я посмотрю. А она кто? Из какой семьи?

Этот вопрос застал меня врасплох. Если я скажу, что не знаю, кто ее родители, и что сама Таня работает кассиром в супермаркете, вряд ли его это заинтересует.

— Кажется, ее бабушка была чуть ли не царских кровей… — Эти слова как-то сами сорвались с языка.

— Интересно… А что это конкретно?

— Она не сказала. Просто не хочет светиться, боится, мало ли что… Могут обмануть, а то и ограбить, — теперь я уже нес полную чепуху. Но мне подумалось просто, что таких историй мой отец за свою жизнь услышал немало. Настоящие ценности наверняка попадали к нему из самых разных источников. А поскольку он дорожил своей репутацией, то единственно, чего боялся, это то, что драгоценности окажутся крадеными. Однако ни о чем таком он меня не переспросил, да и я тоже решил больше пока ничего не говорить.

— Хорошо, приносите.

— Куда?

— Да хоть ко мне. Часов в семь я буду вас ждать.

— Спасибо!

Ну вот и все, дело было сделано! Оставалось только сообщить об этом Тане. И мне просто не терпелось это поскорее сделать.

— Ну ладно, мне пора, у меня дела, — сказал я, давая понять, что ухожу.

Я хотел было уже взять папку, как вдруг услышал:

— Оставь мне, хорошо? Я дома еще раз как следует все просмотрю. Может, у меня появятся идеи… Так, что по деньгам? Ты бы оставил мне номер карты, я переведу, сколько нужно.

— Нет, па, пока не нужно. Но спасибо.

Он улыбнулся одними губами. Мне почему-то подумалось, что он даже расстроился. Словно мой отказ принять у него деньги свидетельствовал о том, что я все еще пока дистанцируюсь от него, раз не принимаю помощь.

— Ты молодец, Лева. Но номер карты все равно сообщи, мало ли что…

— Хорошо, я отправлю тебе сообщение с данными. И спасибо за то, что оценил мои работы. Для меня твоя похвала дорогого стоит.

Он снова улыбнулся.

В это время на террасе кафе появилась одна пара: старик и девушка, и, увидев отца, они направились к нашему столу. Отец, увидев их, даже поднялся со своего места, видно было, что он рад встрече.

— Кого я вижу! Борис Сергеевич, Сонечка! — И тут же, повернувшись ко мне: — Левушка, познакомься, это мои хорошие друзья, Боря и Соня. Борис, а это мой сын, Лева!

Я пожал им руки, раскланялся и поспешил уйти. Я оставлял отца в компании друзей, остывшего кофе и Арбата.

Тамара слушала Василия, лежа по горло в горячей воде в своей ванне. Слушала вполуха, все еще находясь под впечатлением наполненного событиями дня. Ей казалось, что в ее глазах до сих пор вспыхивают тающие огни фотоаппаратов — в какой-то момент журналисты просто облепили ее, задавая свои вопросы. Удивительно, как быстро распространяется информация — прибыли представители даже с федерального телевидения! Кто бы мог подумать, что поездка в усадьбу, обещавшая быть скучной и некомфортной, превратится в такое грандиозное шоу! А ведь что особенного-то произошло? Просто Тамара провалилась в подпол старинной усадьбы и оказалась лицом к лицу с покойной графиней Верой Прозоровой! Конечно, до нее весь смысл произошедшего начал доходить уже поздно вечером, когда она вернулась домой и Василий заставил ее принять ванну, чтобы согреться и успокоиться.

— Теперь для тебя главное — не заболеть, — говорил Василий, целуя ее мокрую и мыльную руку. — Ты уж извини, что я заставил тебя так много времени провести на поляне, но один бог знает, как я растерялся. Мне надо было находиться и в усадьбе, и подле тебя… Да что там, я просто с ума сошел от радости!

— Вася, мы нашли трупы, а для тебя это радость, — кокетничала с ним Тамара, представляя себе, сколько разговоров будет еще ходить по городу и как часто ей придется рассказывать обо всем, что с ней случилось, у себя в больнице. Она, простая хирургическая сестра, предстанет перед всеми знакомыми и коллегами в образе такой научной дамы, живо интересующейся историей. Конечно, она скажет, что оказалась в усадьбе с Карташовым просто как с единомышленником, поскольку они давно уже с ним изучают историю семейства графа Прозорова. И она не раз бывала с ним там, получая неслыханное удовольствие от соприкосновения с настоящей историей. Расскажет она и о том, что они с Василием уже давно ведут переговоры с одним меценатом, который, возможно, согласится выделить средства на восстановление усадьбы.