Анна Данилова - Стану рыжей и мертвой, как ты

Да что там говорить — я мчалась навстречу дракону! И все потому, что я, как настоящий преступник и убийца, должна, должна была вернуться на место преступления, чтобы убедиться, что опасность полностью миновала. И что Дождев сдержал свое слово, и никакого уголовного дела в отношении меня никогда не будет заведено. А для этого я должна была хотя бы взглянуть ему в глаза.

Да, можно сказать, что я была счастлива эти два года, я научилась жить в этом состоянии, как еще не так давно приучала себя жить в роли убийцы или могильщика своей подруги. Я научилась внушать себе то, что мне требовалось в тот или иной момент жизни. Я стала куклой в собственных руках! Я манипулировала сама собой и поражалась тому, как легко мне это удается. Я жонглировала различными масками-настроениями, подстраиваясь под момент, и меня подчас охватывала такая жуткая тоска, что я не знала просто, куда дальше занесет меня эта чудовищная игра в жизнь.

Что со мной случилось и когда я сломалась? Должно быть, виной тому были два момента. Первый, когда я увидела брильянты, от которых у меня просто крышу снесло, второй — когда Лине чуть не отрезали голову. Или нет. Думаю, что я превратилась в чудовище, когда наносила удары ножом, получая от этого не удовольствие, нет, но какое-то пусть и временное, но все же удовлетворение. Или спокойствие. Хотя я же это тоже могла придумать, все эти ощущения.

По правде говоря, я не помню, что чувствовала тогда. Вероятно, я как раз и находилась в том самом состоянии, которое называют аффектом. Когда мозг на время совершенно отключается и ты действуешь исключительно на инстинкте.

Дорога была долгой, мы то и дело останавливались, чтобы отдохнуть, то в мотеле, то в придорожном кафе. Лева окружил меня такой заботой, о какой я не могла и мечтать. Как я и предполагала, он оказался очень хорошим мужем, и благодарить за эти семейные качества я должна была прежде всего его маму. Все-таки воспитание играет в формировании характера большую роль.

Как-то все слишком уж хорошо складывалось: и наши отношения с Левой, и с его родителями… И я, приученная к тому, что за все хорошее положено платить, так и не смогла до конца прочувствовать свое счастье, находясь в постоянном ожидании подвоха. Мы с Линой часто разговаривали об этом, и она тоже созналась мне, что после того, как мы так резко взлетели вверх благодаря так называемому кладу, уладили все свои финансовые дела и купили свой настоящий и очень большой дом в Лайково, рядом с Горками, она тоже долгое время не могла привыкнуть к своей новой жизни и так же, как и я, боялась каких-то неприятностей. Слишком уж быстро все произошло. Как вспышка! Кровавая вспышка! И Дождев, умный парень, уязвленный тем, что я продинамила его, вряд ли в одночасье прекратит думать обо всем этом, станет анализировать мое поведение, ход событий, пока не придет к выводу, что многое в этой истории выглядит неправдоподобно. Усмехнется, вспомнив, как грубо проработала я свою роль и как все это нелепо выглядело. Объединится с Карташовым, помешанным на усадьбе, и они вместе примутся изучать архив, каждую бумажку, каждый документ или письмо, имеющее отношение к семье Прозоровых, и, кто знает, может, задержат свое внимание на личности Андрея Липовского, проследят его родословную, изучат фамильное древо и выйдут на нашу Ирму?

Кроме того, меня беспокоило и другое — сдержит ли Дима свое обещание не заниматься этим делом, не нанесет ли визит нашей тете Любе, соседке Ирмы? А что, если он разговорит ее? Что, если начнет расспрашивать о смерти Ирмы? В отношении Любы меня больше волновало даже не само выуживание из нее информации, а то, как напугает он пожилую женщину, ведь мы, заплатив ей за труд и молчание, обещали, что ее никто и никогда не побеспокоит.

Все эти мысли, которыми мы с Линой были заняты всю дорогу до Маркса, постепенно, чем ближе мы подъезжали, приобретали какую-то зловещую окраску и заставляли наши сердца тревожно биться.

— Девчонки, вы чего такие кислые? Все же нормально! — пытался успокоить нас Лева. — Если бы ваш Дождев чего-то нарыл, то давно бы вышел на вас. Но он же не дурак, понимает, что теперь и у него самого рыльце в пуху, ведь он знал обо всем и молчал. К тому же он вроде бы пытался ухаживать за тобой, Танечка. Так что расслабьтесь. Все будет нормально. И запомните, вы все сделали правильно. К тому же вы не просто так едете туда, а с благородной миссией. Город будет вам только благодарен!

Мы приблизились к развилке перед самым городом, влево вела дорога прямо в центр, вправо — к тому самому лесу, к той поляне, где все и произошло. Я и сама не знаю, как это вышло, что я свернула к лесу. Лина, сидящая сзади, затеребила меня по плечу, молча, но нервно.

— Лина, — сказала я ей, не поворачивая головы, — мы не должны шарахаться от всего того, что может напоминать нам о каких-то тяжелых событиях, поняла? Мы должны проникнуть в наши воспоминания и доказать самим себе, что мы сильные. Да если бы я так переживала, как ты, то не могла бы ходить по очень многим улицам Москвы, где когда-то давно рыдала, упиваясь своим горем, неприятностями… Все забывается рано или поздно, мы с тобой говорили об этом. И это забудется.

Мы обе понимали, что я говорю это не только для Лины, но и для себя. И притормаживая на том самом месте, где мы тогда оставили свой красный «Фольксваген», я и сама начала паниковать. Вспомнила, как наткнулась на труп мужчины, как чуть не поседела от страха, когда Рокот полоснул ножом по горлу моей Лины…

— Не мое это, конечно, дело, — сказал, глядя на залитую солнцем поляну, Лева, — но не думаю, что нам надо было сворачивать сюда. Зачем себя лишний раз травмировать, девочки?

Мы все же вышли из машины и двинулись, утопая ногами в густой траве и цветах, раздавливая кроссовками землянику, к сосне…

Лева остался в машине с детьми.

— Если ее здесь нет, то мы пропали, — сказала мне в спину Лина каким-то не своим голосом.

Могилы не было. Ни холмика под сосной, заваленного сосновыми ветками, ни единого возвышения или следа. Земля и должна была просесть, еще год назад, но либо трупа в земле не было, либо кто-то постарался разровнять землю и выбросить ветки.

— Смотри, даже трава выросла… — прошептала Лина. — Это ведь твой Дождев постарался.

— Больше некому, — отозвалась я, чувствуя, как покрываюсь мурашками.

— Если это так, то ты, Танечка, должна ему все рассказать, слышишь? Все!

Я взяла Лину за руку и потащила обратно, к машине. Ну не могла я находиться и дальше в этом месте.

— Похоже, теперь моя очередь тебя успокаивать, — задыхаясь от бега, говорила мне в спину Лина.

Лева с маленькой Маргаритой на руках смотрел на нас с тревогой. Мы же бежали!

— Лева, там нет ничего, все ровно и поросло травой, — поспешила я успокоить его.