Семен Данилюк - Законник [сборник]

— Номер уголовного дела! — перебил ее Гулевский.

Цыпко озадаченно прервалась.

— К сожалению, для возбуждения уголовного дела пока нет достаточных оснований, — огорченно сообщила она. — Но доследственная проверка, уверяю вас, ведется тщательнейшая.

— Да? И какая же, позвольте спросить? — заинтересовался Гулевский. — Каково заключение судебно-медицинской экспертизы? Кто по Вашему поручению осуществляет оперативно-розыскные мероприятия?

— Ой! — Цыпко по-девчоночьи всплеснула руками. — А то все никак не соображу, где вас видела. Вы ж у нас в сентябре вводную лекцию на первом курсе Академии правосудия читали! Вот как про оперативно-розыскные действия сказали, сразу вспомнила.

— Вы — студентка первого курса? — поразился Гулевский. — И вас утвердили на должность следователя? По блату, что ли?

— Да что вы? Тоже мне — блат. Еще и уговаривали! — обиделась Цыпко. — У нас многим девчонкам с курса предлагали. Деньги, конечно, небольшие, поэтому ребята отказываются, но все-таки, пока учишься, можно перетоптаться. Мы с мамой посоветовались и согласились. Вообще-то я поступала в консерваторию по классу виолончели. Но — переиграла, — она помяла пальчики. — Думала, в музыкальную школу пойти, но там преподавателям вообще копейки платят. Ничего, главное до диплома дотерпеть. А там сразу — в адвокатуру.

— Знаний-то для следственной работы хватает? — желчно поинтересовался Гулевский.

— Не очень. Но я вникаю. В конце концов это ж не виолончель, — простодушно поделилась Цыпко. Глаза ее наполнились свежим, непритворным состраданием:

— Господи! Так это ваш сыночек! Если б мы сразу узнали…

— Покажите материалы! — потребовал Гулевский.

Цыпко смешалась:

— Вообще-то не положено. Но вам, наверное, можно.

Со вздохом открыла тяжелую сейфовую дверь, на ощупь вытянула тонюсенькую папочку со штамповкой «Уголовное дело №». Номера не было. Да и внутри папка, по сути, была пуста. Лежали две телефонограммы — из больницы и из морга да бланк объяснения с куцыми показаниями некоего Бовина, охранника жилтоварищества «Товарищество достойных», обнаружившего сначала Вадима Седых, а после — тело Константина Погожева. Объяснение состояло из нескольких предложений: возле проходной упал человек, пошел с обходом, на седьмой по счету скамейке, считая от метро, увидел тело, позвонил. Протокола осмотра места происшествия не было вовсе.

— Это все? — не поверил Гулевский. Он даже бессмысленно потряс пустую папку. — Где план оперативно-следственных действий? Где постановления о назначении экспертиз? Где поручения органу дознания? Где протокол осмотра места происшествия, наконец? Ведь тру-уп!

Цыпко сглотнула:

— Я тоже милицию спрашивала, где протокол осмотра? Оказывается, они решили, что раз перепились пьяные, то нечего осматривать. Потом уж, когда из больницы и из морга телефонограммы поступили, — передали нам по подследственности… Представляете, каков уровень в этой милиции, — посетовала она. — Виталий Борисович, наш руководитель следствия, их тоже очень ругал.

Она заискивающе поглядела на именитого посетителя. Гулевский все не мог поверить тому, что видел.

— Да, милиция откровенно схалтурила, — согласился он. — Но у вас-то эти материалы уже, — он зачем-то сверился с часами, — больше двух недель. Вы-то давно знаете, что потерпевшие не упились! Что их отравили с целью ограбления. Или — не знаете?! — догадался вдруг он. — Вам известно, что у моего сына была похищена крупная сумма денег, часы, мобильник?

— Да что вы? — безыскусно удивилась Цыпко.

Гулевского перетряхнуло.

— Неужто и впрямь никто ничего не делает?

Он отбросил пустые «корочки».

Цыпко согласно закивала:

— Я понимаю, о чем вы, Илья Викторович. Я тоже хотела сразу возбудить уголовное дело. Но Виталий Борисович, наш руководитель, он велел ждать, пока не придет заключение медицинской экспертизы. Виталий Борисович говорит: надо прежде убедиться, что это не случайное отравление. Вам лучше к нему зайти… Я уверена, как только он узнает, что погибший — ваш сыночек…

— Да причем тут мой — не мой!.. — Гулевский готов был взорваться. Но наткнулся на испуганно скукожившееся личико.

— Вы бы зашли все-таки к Виталию Борисовичу! — пролепетала Цыпко. — Кабинет в торце. Как только даст команду, я тут же…

Она умоляюще прижала локотки к груди. Гулевский безнадежно махнул рукой.

— У вас с консерваторией окончательно не получилось? — уточнил он. Цыпко растерянно заморгала белесыми ресничками. — Попробуйте еще раз поступить. Может, в этот раз нам всем повезет.

Дверь торцевого кабинета с богатой бронзовой табличкой «Руководитель межрайонного следственного отдела Мелешенко В.Б.» распахнулась от удара изнутри, и в тихий коридор, едва не сбив Гулевского, с перекошенным лицом выскочил Евгений Стремянный. Губы его зло подергивались.

— Думаешь, ты в своей жизни встречал паскуд?! — прошипел он в лицо другу. — Так на самом деле ты их еще не видел.

Он ткнул пальцем себе за спину. Огладил сжавшийся кулачище:

— Спасибо тебе, Господи, что удержал суетную руку. Не дал впасть в грех… Понимаешь, решил до встречи с тобой зайти познакомиться. Представился, как положено: подполковник милиции в отставке, ныне адвокат, друг погибшего. Имею значимую информацию. Готов оказать любую помощь. Вообще без понтов!.. Так он меня послал. Оказывается, много нас тут ходит. Понадобишься, говорит, вызовем. И — освободите кабинет! Вот такой диалог на пользу дела. Ух, и хряк!

В коридор возвратились следователи с лестничной клетки. Проходя мимо, со строгостью оглядели буянящего посетителя.

— Хряк — это я о вашем начальничке, — охотно разъяснил им Стремянный. — Или, может, есть кто несогласный?

Несогласных не оказалось. Оробевшие следователи бочком обтекли мутных посетителей и живенько рассосались по кабинетам.

Стремянный, не в силах успокоиться, облизнул кулак, будто остужая:

— Меня воры в законе безнаказанно не посылали!

С внезапной силой саданул о косяк, так что по дереву побежала веселая паутинка.

— Вот что, Господи! Я, конечно, понимаю, что ты из лучших побуждений. Но в следующий раз, предупреждаю, не лезь под руку.

— Остынь, богоборец, — Гулевский снисходительно потрепал искрящегося негодованием друга. — С любым можно понять друг друга, если без горячки.

— Ну-ну, — хмыкнул Стремянный.

Кабинет оказался длинным и узким, как пенал. Составленные один к одному, покрытые общей скатертью хлипкие столы упирались в массивный, двухтумбовый стол, за которым тридцатилетний, начавший тучнеть мужчина, увлеченно навис над ноутбуком. Судя по снятому пиджаку и небрежно переброшенному через плечо галстуку, именно он и был руководителем следственного отдела Мелешенко В.Б. На тумбочке сбоку от Мелешенко располагались сразу три телефонных аппарата. Один из них — с прикрабленным гербом России. За спиной стояло развернутое знамя Российской Федерации. Над знаменем, как в прочих чиновничьих кабинетах, висело фото дуумвирата — президент с премьером. Не зная наверняка, какому богу из двоих следует молиться, ушлые чиновники вышли из положения — сделались язычниками и молились на всякий случай обоим.