Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

Я решил попробовать другую тактику расспросов. Вместо того чтобы остановиться в баре, я прошел через дверь, которая могла привести меня в уборную артистов. Какой-то злой тип, в смокинге и с белым цветком в петлице, попытался задержать меня.

— Эй, вы! Одну минуту! Куда вы направляетесь?

— За кулисы, повидать одну девушку.

— Туда нельзя,— возразил он, качая головой.

Я легонько толкнул его.

— Не будьте злым; Уголовная бригада Восточного Манхэттена.

Он не отступил ни на шаг.

— Да. Отлично. Вы ведь Стоун, Вы тот тип, которого называют Большой Герман. Но судя пo тому, что я слышал, вы больше не тот, за которого себя выдаете. Вас отстранили от должности.

Я закурил сигарету.

—-Об этом уже знают?

Он пожал плечами.

— Ну да! Об этом говорили по радио в шестичасовом информационном выпуске.

Я принял заинтересованный рид.

— Вот как. И что Же они рассказали?

— Что вас отстранили от должности. Поскольку вы были в ярости и вопили, что ваша жена не убивала этого типа из Гринвич-Вилледж и что вам наплевать на все свидетельства. Нарушение субординаций.

— Это действительно так. Я признаюсь.

Я сделал шаг вперед. Он положил руку мне на грудь. Я раздавил на его лбу окурок и прежде, чем он успел закричать, заставил его забыть про боль, выдав ему левой отличный удар, от которого он широко расставил ноги и замотал головой, как кот, который увидел старую банку с сардинами.

В коридоре раздался голос, который предупреждал:

— Больше чем пять минут, девушки!

Дверь в уборную была открыта, и я заглянул внутрь. Там находилось пять девушек. Все более или менее в теле, две из них еще в сценической одежде: трусиках и лифчике.

Малышка, ближайшая к двери, крошка, которой не больше семнадцати-восемнадцати лет, переодевалась для первого номера.

— Вот как? — проговорила она. — Мужчина! Ну девочки, к бою!

Полиция обычно их мало смущает. Они привыкли к ней и продолжают, не стесняясь, заниматься своими туалетами, будто здесь никого нет.

— Ну так что же? Что такое еще мы сделали? — спросила меня малышка.

Я положил на туалет фотографию Симона вместе с двадцатью долларами.

— Ничего. Я ищу этого парня, и двадцать долларов получит тот, кто скажет, где он.

Каждая девчонка подходила и приподнимала банкноту, чтобы посмотреть на фотографию. Две из них сказали, что очень сожалеют, другие не сказали ни слова. Потом из зала донесся звук саксофона, и все они сразу умчались в коридор. Вдруг одна из них остановилась и вернулась, очень миленькая девочка, с веснушками на вздернутом носике.

— Почему вы разыскиваете Джоя Симона? — спросила она меня.

Я пытаюсь не слишком порывисто дышать.

— Скажем, я хочу ему сообщить кое-что.

Она подобрала двадцать долларов и сунула их за вырез лифчика.

— Посмотрите в отеле «Вендиг», на углу. Я видела, как он выглядывал из окна второго этажа, когда шла сейчас сюда, на работу.

Она хотела бежать за остальными. Я задержал ее за рукав.

— Вы совершенно уверены, это действительно он?

Она облизала сухие губы.

— Я вам скажу, старина. Если вы хотите стать артисткой и вы вынуждены танцевать в таком заведении, чтобы оплатить уроки, а какой-то грязный прохвост бьет вас по щекам так, что чуть не сворачивает скулы, потому что вы не захотели поработать на него, и. вы увидите его пасть в одном из окон, вы знаете его, а?

Я отпустил ее. Она бегом догоняет остальных и как раз успевает занять свое место, когда первая из них открывает дверь и, танцуя, входит в клуб. Я смотрю, как за ними закрывается дверь. Отель «Вендиг» совсем близко отсюда. Служащий, которому я показывал фотографию, клялся, что никогда не видел этого человека, что его нет среди их клиентов. Я положил фотографию обратно в карман и вышел.

Я пересек на красный свет Шестую авеню и, стоя на. тротуаре напротив отеля «Вендиг», рассматривал его. Фасад самый обыкновенный. Здание небольшое, всего три этажа. Внизу ночной бар «Рекиф». Если курносая девочка сказала правду, то Симон находится В одной из комнат второго этажа, выходящих окнами на улицу.

Именно такое заведение выберет тип, подобный Симону, чтобы спрятаться. Я сделал порядочный крюк, прежде чем подошел к отелю. Молодая особа, тянущая на буксире пьяного матроса, проходит впереди меня по лестнице. На моряке форма «Призуниса», это и весь его багаж. Я предоставил им возможность договориться в конторе и приблизился, когда они закончили разговор. Старый дежурный заставил их заполнить карту, потом они втроем отправились на первый этаж, и старик держал в руке ключ.

Пока его не было, я перелистал полицейскую регистрацию. Среди клиентов есть Джексон в номере 200 и Джек Стенли в номере 201. Скорее всего, Симон живет один. В его ситуации он не может позволить себе роскошь быть в компании.

Я поднялся на следующий этаж. В некоторых комнатах горит свет, в других — темно. В коридоре пахнет маслом,- мылом, дезинфекцией и дешевыми духами. Если бы кто-нибудь неожиданно крикнул «Флики!», поднялась бы настоящая паника.

Я дошел до конца коридора. Мистер Джексон не тот, кого я ищу. Он, большой и толстый, проводит время с чужой женой. Я смог это понять, услышав их разговор. Джексон не хочет идти в ночной клуб, он не хочет пить ничего другого. То, что он делает сейчас, его вполне устраивает.

Я прижал ухо к двери напротив. Парень, который занимает эту комнату, храпит, как авиационный мотор. Я поднял глаза на фрамугу. Огня нет. Я попытался открыть дверь, но она оказалась запертой на ключ. Я изо всех сил нажал на ручку и навалился всем телом на замок. Он уступил с глухим треском. В комнате очень темно, в воздухе стоит запах марихуаны и виски. На кровати лежало неподвижное тело. Я достал оружие, бесшумно закрыл за собой дверь и прислонился к стене.

Тихим голосом позвал Симона. Никакого ответа, только храп. Я пересек комнату, держа в руке револьвер. На кровати действительно лежал Симон. Тот тип, которого я видел у Майерса за прилавком. Его одежда в беспорядке разбросана на стуле и около него. Я обшарил его карманы и рассмотрел их содержимое при слабом свете неоновой вывески, который проникал сквозь щели жалюзи. Если у него и был револьвер, он его спрятал.

В бумажнике у него лежали билет- на самолет до Акапулько, пять совсем новеньких банкнот по тысяче долларов и двести долларов в маленьких купюрах. Да, это ему теперь не пригодится. Спустили флика: во всем Манхэттене даже муха не сумеет протянуть лапку. Во всяком случае, если эта муха не сможет доказать, что находилась совсем в другом месте, когда убили Ника Казараса. Я положил деньги и билет обратно в бумажник и стал трясти Симона.

Симон продолжает храпеть, не обращая на меня внимания. Я потряс его сильней.