Стюарт Стерлинг - Нет святых в аду: Сборник

Сидя на приставной лестнице у книжных полок, она обернулась и с ужасом посмотрела на меня. Книга вывалилась из ее рук и упала на пол. Не успел я вымолвить слова, как она вцепилась пальцами в свои короткие каштановые волосы и пронзительно завизжала.

— Успокойтесь,— сказал я.— Никто вам ничего не сделает. Спуститесь вниз и объясните мне, что вы ищете.

Она уставилась на меня широко открытыми глазами.

— Спуститесь вниз, Арлена.

— Что вы хотите?

— Возможно, того же, что и вы. Ну, спускайтесь же!

Она слезла на одну ступеньку ниже и замерла.

— Ваш пистолет...

Я усмехнулся и убрал его в кобуру. На предпоследней ступеньке она снова остановилась и стала нащупывать ногой последнюю. Внезапно она вскрикнула и соскочила на пол.

Я бросился к ней, чтобы поддержать, но в эту минуту страшный удар обрушился на мою голову. Я попытался обернуться, но все померкло перед моими глазами.

Темнота, казалось, тянулась вечность, но я почувствовал, как кто-то нагнулся ко мне. Я ничего не видел, а только ощущал, ибо не мог открыть глаза. Инстинктивно я протянул руку, и мои пальцы коснулись ткани. Тот, кто склонился надо мной, оттолкнул мою руку.

Любая боль когда-нибудь проходит. Я неподвижно лежал на ковре и ждал, когда утихнет боль в затылке. Комната начинала раскачиваться, когда я пытался подняться. Я не решался дотронуться до головы, боясь обнаружить там дыру, из которой вываливались мои мозги. Наконец я собрался с силами и встал. Комната зашаталась, и я почувствовал горечь в пересохшем рту. Я дотащился до тех книжных полок, что на самом деле были дверцей, за которой Фридман прятал спиртное.

Выпив изрядную порцию виски, я вернулся к тому месту, где лежал. Там валялась тяжелая медная сковородка, какие обычно висят на кухонных стенах. А теперь от нее на моей голове вздулась шишка. Я подумал, что, возможно, кто-то еще находится в доме. Прошло минут двадцать с тех пор, когда я с излишней уверенностью и с пистолетом в руке вошел в эту комнату.

Я быстро огляделся и отправился к двери на улицу.

Вспомнив о машине; стоявшей неподалеку, я убедился, что ее там уже нет. Потом у меня возникло такое чувство, будто я чего-то лишился, и только минуты через две я понял, что утратил свой пистолет стоимостью в семьдесят четыре доллара.

Дом Каделла был импозантным строением из белых брусков и лакированного дерева, ярко блестевшего на солнце. Он стоял, защищенный от ветра, у подножия невысокого холма. Солидная изгородь окаймляла с обеих сторон подъездную дорогу. Под громадной шиферной крышей располагались большие шва с задернутыми занавесками.

Я пересек выложенное платками патио в нажал на кнопку звонка. Я уже собрался уходить, когда послышались шаги и широко распахнулась дверь. На пороге стоял мужчина моего роста, с вьющимися волосами и холодными, синими, как небо, глазами.

— Послушайте, старина,— мрачно заметил он, — вы чуть не сломали звонок.

— Мистер Каделл?

— Нет, мистер Каделл развлекается на Ривьере,— объяснил он.

Голова моя еще болела, а его глупые слова действовали мне на нервы. Я медленно осмотрел его с головы до ног. На нем были темно-синие полотняные туфли с толстыми каучуковыми подошвами. Темно-синяя расстегнутая рубашка покрывала верхнюю часть тела тренированного спортсмена. Узкие голубые брюки обтягивали его стройные бедра. Голубой мальчик выглядел весьма привлекательно.

-— Тогда со страховкой придется еще подождать,— сказал я и сделал вид, будто ухожу.

Блеснули его белые зубы.

— Минутку, старина. Вы пришли по поводу страховки?

— По поводу страхования жизни жены Каделла... кроме всего прочего.

Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась, теперь ее сменила озабоченная мина.

— Да, конечно, страхование Денизы! Проходите, пожалуйста, мистер...

— Зачем? Я хотел побеседовать с Каделлом, а не с его слугой.

Голубые глаза потемнели, а лицо помрачнело.

— Вы что, не понимаете шуток, человече?

— На такой жаре не понимаю. Вы Каделл?

— А как вы думали?

— Моя фамилия Камерон. Войдемте внутрь?

От него пахло спиртным.

— Может, отправимся прямо в бар? — предложил он.

Бар занимал громадное помещение. Верх стойки из тяжелого, до блеска отполированного красного дерева покрывал твердый белый пластик. За стойкой находилось множество полок с рядами бокалов и смешной формы бутылок с разноцветными этикетками. Из того же дерева были сделаны восемь табуреток с белыми кожаными сиденьями. На другой стороне располагался уголок с двумя маленькими столами. Показав на бутылку, которую он открыл, я сказал:

— Для меня не нужно.

— Немного не повредит. Вы действительно не хотите?

Я покачал головой и содрогнулся.

— Что с вами? Головная боль? — продолжал он.

— Меня треснули по затылку.

Он недоуменно посмотрел на меня.

— Сковородкой, — пояснил я.

Нахмурившись, он налил бокал «Бурбона».

— Хотя я пе совсем вас понял, но это дьявольски смешная шутка, — Он отставил бокал, выпив половину содержимого. — Из вашего визита я могу заключить, что парни наконец решили выплатить деньги?

— Я пришел, чтобы задать вам несколько вопросов, мистер Каделл.

— Разве я еще недостаточно отвечал?— Каделл оперся локтями на стойку и нагнулся ко мне.— Мне следовало сразу начать скандалить, как только Фридман вмешался в мои дела и стал добиваться задержки выплаты.

Я покачал головой.

— Должен заявить вам, — продолжал он, — что я собираюсь протестовать. Имею полное право! Некоторые вообразили, что я могу быть причастен к смерти жены.

— Вы должны признать, что обстоятельства сложились довольно необычные.

— Верно; И вы считаете, что я обязан покорно дожидаться конца следствия и не требовать выплаты страховки заранее?

— А вы не согласны?

— Послушайте, мой друг,— сказал Каделл и снова нагнулся ко мне,— и Фридман, и ваша страховая компания отлично знали, что я непричастен к гибели Денизы. Какая мне от нее польза?

— Страховка.

— Будь они прокляты, эти деньги! Моя жена стоила гораздо дороже. .

Он поднял бокал, со злостью осушил его и механически потянулся за бутылкой.

— Ваша жена завещала большую часть своего состояния матери и разным благотворительным организациям.

— Ну и что из того? Вы, дорогой мой,— продолжал он сдавленным голосом,— вероятно, не догадываетесь, что в нашем браке было нечто более ценное, чем деньги. Я любил свою жену. Прежде всего, я любил Денизу,— повторил он почти шепотом.— Но вам этого не понять. Ни один человек не разбирался в наших с ней отношениях.

— Прекратите, — тихо сказал я. — Вы не на съемочной площадке.

Каделл крепко сжал в руке бутылку и покраснел.