Вадим Агапов - Гроссмейстер

– Это нормально, что тебе и таким, как ты, не дано это понять… – тихо заговорил он. Вид у него был, словно после вкусного обеда – сытый и довольный. – Вот слушай, что я тебе скажу. Бессмертие… это понять может только человек, Господом Богом меченый. А ты кто такой? Ты думаешь, что ты игрок? Гроссмейстер, ха-ха. Нет, сынок, я уж говорил, что ты лишь пешка. И пешка никогда не поймет, кто ей играет и зачем. Сегодня ты есть, а завтра нет. Сечешь? Чего тебе терять? Нечего. Поэтому и не важно, сколько ты проживешь. Поэтому тебе и не нужно быть вечным. А я другой. У меня есть все – деньги, власть. Все, кроме одного, того, что мне не подчиняется. Время! Сечешь? Времени у меня было мало… А теперь его Бог знает сколько много! Бесконечно много! И мне, в отличие от вас, есть, что терять.

Он снова возбудился, подскочил к Арсению и, тряся перед его носом указательным пальцем, гневно воскликнул:

– Что ты там мне про смысл и пользу говоришь? А? От меня знаешь, сколько всего зависит? Огромное село, в котором я вырос! Так из него вся молодежь уехала, а остались старики! Никому не нужные! Ты знаешь, сколько я для них сделал? Дороги построил, лечебницу содержу… Они там на меня молятся! Добрым словом вспоминают каждый день. А тебя? Тебя хоть кто-нибудь вспомнит? Так чья жизнь важнее? Пристрелить вас обоих, так никто и не заметит! А я…

– А я понял, – встал Строганов и, обращаясь ко мне, сказал: – Доктор, свистни!

Я, не задумываясь, как пешка, о которой говорил Погожин, негромко свистнул. Наверху послышались какие-то звуки, и тут же кусок железной крыши отогнулся в сторону и в образовавшемся проеме показались три улыбающиеся физиономии. Те самые, на букву «А». Мои знакомые акробаты. Не успел я вскрикнуть от удивления, как вниз слетела веревочная лестница, и один из них практически мгновенно оказался около нас.

– Мы уходим, – пояснил Погожину Арсений, – а вы остаетесь со своим бессмертием. Только берегитесь, ваша вечность – это ад. И еще – осмотритесь вокруг! Пока вы разглагольствовали, здесь все ваши жертвы собрались! Вон, сколько призраков вокруг! Можете с ними пообщаться…

Я поймал себя на том, что стал озираться по сторонам… Однако погожинские галлюцинации были видны только ему одному. Он заметался по башне, протягивая руки к кому-то невидимому, потом стал отмахиваться от кого-то, защищая голову руками…

– Быстрее, доктор! – гаркнул мне Арсений в самое ухо.

Я очнулся и первым поспешил наверх. Мой знакомый циркач держал снизу лестницу, чтобы мне удобнее было лезть, но все равно это было нелегким делом. Сконцентрировав внимание на перекладинах, я все же заметил краем глаза, как Погожин внизу бухнулся на колени и стал истово молиться. Сразу же за мной карабкался Арсений, подгоняя меня тычками в соответствующее место. Кстати, саквояж ему пришлось держать в зубах, за кожаную ручку. Все-таки богатство – это тяжкий груз…

Мы едва успели вылезти на ржавую крышу и втянуть обратно лестницу, как услышали душераздирающий крик Погожина, а через пару секунд нас оглушили выстрелы. С десяток дырок образовалось в листе железа, где мы только что стояли. Пути к отступлению были уже заготовлены, и мы, пригибаясь, понеслись по крышам прочь.

Случайно обернувшись, я заметил, что Арсений возвращается к той дыре в крыше, из которой мы только что вылезли. Мгновение – и он уже, свесив голову, наблюдал за происходившим внизу. Подбежав к нему, я схватил его за шиворот и потащил обратно, успев заметить, что в помещении была куча мала: охрана Погожина вперемешку с полицейскими, облаченными в тяжелую амуницию… И последние явно брали верх!

– Это Игорь Иваныч с группой захвата! – возбужденно сказал мне Арсений. – Шах и мат белому королю!

Поблагодарив и распрощавшись с моими друзьями-акробатами, мы поехали к Арсению. Чувствовал я себя, что называется, амбивалентно. С одной стороны, какая-то вполне выносимая легкость бытия, ведь наше дело завершилось (ну, мне так казалось, и я на это надеялся), с другой – я ощущал себя словно высушенная мумия в египетском зале Эрмитажа, и если бы я верил в живую воду, то обязательно бы выпил ее…

Мы направились к Строганову. По дороге ему позвонил Игорь Иванович. Даже без громкой связи я слышал его довольный тон.

– Слушай, я уже с Погожиным плодотворно поработал! – рассказывал он. – Правда, он мне странным показался, болтал без умолку, чушь какую-то нес про бессмертие – со страху, что ли? Ты ничего такого не заметил? Короче, вторая группа сейчас берет Сечкина, а потом я поговорю с Сердюковым. А там и Воровский придет в себя! Ты меня слышишь?

– Слышу, слышу, – ответил Арсений тоном пешки, которая стала ферзем.

– Слышу-слышу, – передразнил его собеседник. – Мог бы спасибо сказать!

В опечатанной квартире царил страшный бардак, даже по меркам Арсения. Поэтому он, прихватив гитару и пиво (вместо живой воды), отправился на крышу любоваться закатом. Пришлось следовать за ним. Поскольку дверной замок был раскурочен, саквояж с деньгами я предусмотрительно прихватил с собой.

Крыши ломаными линиями простирались до самого горизонта. Красный солнечный шар проваливался в тучу. Петербург жил своей жизнью, шум которой доносился и до нас. Впрочем, недолго, ибо Арсений стал импровизировать на гитаре и подпевать. Я люблю музыку, даже в исполнении Строганова, но на этот раз меня слишком распирало от любопытства и я довольно бесцеремонно прекратил концерт:

– Скажи мне, что ты всучил Погожину? Только не говори, что это живая вода! Там какой-то психотропный препарат был, да?

– Да обычная вода из-под крана. Разве что протухнуть могла… – нехотя сообщил Арсений, продолжая музицировать.

– Обычная вода? – не поверил я. – А ты видел, как он изменился, когда выпил его? Словно там или амфетамин, или ЛСД был, я не знаю!

– Да, – кивал в такт Арсений, – крышу у него сорвало капитально. Заметил, как он чего-то высматривал, принюхивался?… наверно, глюки были. Я тоже удивился: неужели его так торкнуло с простой воды? – мне послышались нотки зависти.

– Значит, он просто спятил… – заключил я. – Эмоциональное перенапряжение… вызванное потрясением… А когда ты успел пузырек-то туда подложить? Когда я сидел в библиотеке? – я ощущал себя путником в тумане, но с ощущением, что где-то рядом есть дорога.

Строганов громким аккордом закончил игру, отложил гитару и насмешливо посмотрел на меня.

– Ага, телепортировал его прямо в дом! Ты про порталы слышал?

– Подожди, подожди с порталами… Ну а дом, в котором мы были, это и правда дом Брюса? – я напоминал себе слепого с белой тростью.

– Ну разумеется, нет! – весьма противным тоном ответил он. – Как этот дом может быть домом Брюса, если он умер за сто лет до того, как его построили? Дом этот середины девятнадцатого века, а Брюс умер в восемнадцатом… Пива хочешь? Ну, как хочешь… Просто мне нужен был дом! И не важно, где бы он находился! А тут повезло, потому что дом, в котором жил Брюс, точнее один из его домов был действительно неподалеку от этого дома… Вот я и выбрал его. Идеальный дом: старый, заброшенный, есть шикарная полуразрушенная башня, вход в нее замурован, а попасть внутрь можно только через дырявую крышу! Тут-то я и вспомнил про твоих пациентов-акробатов. Кстати, они тебе очень благодарны за лечение…