Алексей Наст - Боец

— Ей отсосать — раз плюнуть! Два пальца об асфальт! Нашел чем напугать! Она только и ждет! Сейчас так глодать начнет, сам не обрадуешься! Еще и покусает в порыве страсти!

— А как еще опустить? — в недоумении обернулся к очкарику Буранов. Его член безвольно болтнулся перед самым носом Маши и вдруг стал увеличиваться и подниматься. Он раздулся до безобразия, а лилово-красная головка уперлась в самые губы. Маша вжала голову в стену (так ей показалось). Спазмы тошноты подкатывали к горлу. Еще минута — и ее бы вырвало.

— В задницу ей всади! — посоветовал Ара.

Маша подавилась воздухом. Вот оно как!

— Хрень полная! — заявил очкарик. — Это раньше бабы на анус не подписывались, а сейчас все развращенные эротикой, только так в зад пялятся, да еще и просят, чтобы поглубже…

Буранов беспомощно глянул на скривившуюся, сжавшуюся Машу, на свой член, потом на очкарика.

Тот вещал голосом пророка:

— Да пусть возьмет, только наглотается… Бабы обычно делать минет досуха не любят.

— Соси! — рыкнул на Машу Буранов.

— Фу, какое скотство здесь у вас, — раздался звучный бархатистый баритон Лугина. Он вошел в зал и увидел отвратительную сцену. Физиономия бизнесмена выражала полное неудовольствие из-за происходящего.

Буранов, несмотря на то что был директором крупной фирмы по продаже карельской бумаги, тут же испуганно спрятал член обратно в шорты, показательно застегнул замок-молнию на ширинке и отошел к столу с початыми бутылками виски и водки. Стал нервно сооружать крепкий коктейль со льдом.

Лугин прошелся по залу, шутливо поддел Буранова:

— Ты же не америкос, выпей водки без закуски, раз нервничаешь.

— Я не нервничаю, — прохрипел Буранов.

— Оно и видно. — Посмотрев на Машу, Лугин расцвел улыбкой: — Все запираетесь?.. А я ведь не такой добрый, как вам может показаться. Вы все равно расскажете то, что должны рассказать, Маша. Ара, запри ее пока в трюме в каюте. Пусть посидит, подумает…

Маша с радостным бессилием расслабилась — пытка откладывалась.

Армянин рывком поднял ее на ноги и грубо поволок из зала на палубу. Она не пыталась упираться, да это и было бессмысленно — вес Ары превосходил вдвое, а то и больше, вес хрупкой Маши. Что толку извиваться червяком, если тебя так и так уволокут куда тебе не хочется!

— Что не ругаешься на меня? — зло спросил Ара Машу.

Та решила быть дипломатом:

— Вы мне плохого делать не собираетесь. Это все они! Они вам приказывают!

— Ты права, девочка, все они! — с готовностью согласился Ара. Тем не менее он также грубо свел ее на нижний этаж, открыл дверь с хитрой морской задвижкой, втолкнул Машу внутрь помещения. Задвижка ржаво пророкотала, задвигаясь.

Маша испуганно содрогнулась, оказавшись в этом ржавом, вонючем, мокром мраке.

Крикнула в отчаянии:

— Ара, ты мерзкая сука!

Ара спокойно и беззлобно отозвался из-за двери:

— Сама сука!

Ара ушел… Все звуки стихли. Стало совсем страшно.

Маша опустилась на корточки, прижалась лицом к коленям и заблеяла нытьем:

— Мамочка! Мамочка! Милая мамочка! Ы-ы-ы! Ма-а-а-ма! Ы-ы-ы!..

Она бессильно опустилась на мокрый, холодный металлический пол.

Она пошарила рукой — дальше лежал влажный матрас.

Она погладила матрас еще раз — не такой уж он и влажный. Но ложиться на него…

Только ляжешь, тут же щелкнет наружный засов, ворвутся мучители и распнут ее на этой влажной ватной подстилке, навалятся, пронзая твердыми, как железные штыри, членами. А она ведь была еще девственницей. Грязную историю про первый сексуальный опыт, про любовника главврача она сочинила для Павла, чтобы тот особенно не задавался перед ней и не строил из себя принца. Если полюбил, то пусть примет любой!..

Маша высморкалась и отерла навернувшиеся от жалости к себе слезы. И подумала спокойно и рассудительно о своей участи — в лучшем случае ее утопят, предварительно подвергнув насилию и пыткам… Ладно бы это фашисты такое творили, было бы просто понять… Это творят свои люди, россияне… Они же хуже фашистов! Бандиты хуже фашистов, чтобы они ни говорили в свое оправдание!

«Останусь живой, буду уничтожать бандитов! — вдруг решила Маша в порыве своей последней яростной злости. — А убьют меня эти твари, отомстите за меня! Валите их штабелями. Наши бандиты — хуже фашистов!»

Как говорил Глеб Жеглов: «Вор должен сидеть в тюрьме!»

Маша подумала: «А бандит должен быть расстрелян, без суда и следствия, в любой ситуации! Смерть бандитам!»

— Маша, это сон, дурацкий сон…

Маша очнулась в полной темноте. Никакой это был не сон, а мерзкая правда.

Маша поныла секунд десять, а потом вспомнила сон — она ведь в плену у фашистов, только не тех, пособников Гитлера, а местных, русских ублюдков, которые забыли, как их отцы и матери, бабушки и дедушки боролись за независимость страны и за то, чтобы они не оказались немецкими крепостными холопами и рабами. А раз ты борешься с фашистами, надо взять себя в руки и победить этих тварей, а после их уничтожить, раз и навсегда!

Маша провела рукой по полу, нащупала ледяную лужу, отерла влажной рукой лицо, плаксиво швыркнула носом. «Ничего, выберусь, — решила она. — Выживу! Вот вам всем!»

Маша подумала, что зря она не сказала им ничего обидного… Все равно измучают и убьют! Русские бандиты — хуже фашистов, полные мрази. Выродки, которых Господь заранее отдал демонам на растерзание, еще при этой, земной, жизни…

Павел приехал в Петрозаводск на поезде.

Маша должна была жить в одной из городских гостиниц.

Первым делом Павел снял себе комнату в частном доме через агентство аренды, бросил сумку с бельем и сразу начал поиски боевой подруги. Он ощущал себя спокойным и уравновешенным человеком, у которого все находится под контролем. Он найдет Машу, и выйдет на местного Поборника, а дальше все случится согласно плану, четко прорисованному в его мыслях.

Первой гостиницей, которой заинтересовался Павел, была «Карелия». Он подошел к стойке регистрации и любезно поинтересовался:

— Простите, могу я узнать, проживает в вашем отеле Мария Першина?

Дежурная, невыспавшаяся молодая девчонка, обозрела его лицо, хотела отказать, мол, не положено такую информацию давать кому ни попадя, но передумала.

— Сейчас, — согласилась устало.

Пощелкав клавишами своего компьютера, она уперла взгляд в монитор, вдруг оживилась, улыбнулась Павлу:

— Минутку, я уточню, — и подняла трубку телефона внутренней связи. — Алло, Василий Иванович. Спуститесь. Да.

Павел понял, что Маша вселилась именно в этот отель, но что-то было не так. Дежурная опять улыбнулась ему, опуская трубку, но в ее глазах мелькнул испуг.

Павел сразу ощутил холод тревоги под ложечкой.