Брайони Пирс - Дикий остров

– Но… это ведь совсем не то, что ты хотел. А как же командировки, работа в разных странах?

– Лиззи, пожалуйста, хватит. Я должен. Мама купит мне машину, и тогда я смогу все время катать тебя.

– Это не имеет никакого значения. – Лиззи отвела взгляд. – Впрочем, дело твое.

– Лиззи, зачем ты так? – Я покрепче ухватился за лямки своего рюкзака.

– Я никогда не понимала, почему ты во всем слушаешься свою мать, – она понизила голос до шепота. – Тебе не обязательно вечно работать, как твой отец. Тебе разве не хочется узнать, чего ты сможешь достичь, не будь ты привязан к своему брату?

Я не ответил. Мне было нечего на это сказать.

– Меня взяли! – Я на огромной скорости влетел на кухню. – Мам, я поступил!

Мама стояла у раковины и мыла посуду с безразличным выражением лица. Она ничего не ответила.

Я взял из ящика полотенце, вынул сковородку из сушки и стал ее вытирать, стараясь не оставлять разводов.

Когда мама наконец сняла перчатки и положила их на место, я снова сообщил ей свою новость:

– Я поступил.

– Поступил?

– В Кардиффский, на факультет гражданской инженерии. – Я закинул полотенце в стиралку, закрыл дверцу, и рукавом рубашки протер отпечатки, оставшиеся на ручке.

Мама прочистила горло и стала раскладывать на столе клеенку:

– А Уилл?

– Уилл? – поморщившись, переспросил я. – Он ведь уже говорил. Он поступил в Оксфорд, как ты и хотела.

– Да. – Мама протерла едва заметное пятнышко на столе.

– А я – в Кардиффский.

Да в чем дело? Разве я не заслужил хотя бы улыбки? Я опустился на стул напротив нее и стал изучать свои ногти.

– Ты быстро освоишься, тебе ведь нравится хозяйничать. У тебя будет идеальный порядок.

Как будто я когда-то предпочитал бардак. Я и так это знаю. Я взглянул на ее руки: от постоянной работы кожа на костяшках давно огрубела. Закатанные рукава обнажали шрамы и отметины. Я тут же отвел взгляд, а мама отпустила рукава до самых кистей, по-прежнему не глядя на меня.

Она снова прокашлялась:

– Я надеялась, что…

– На что?

– Что ты не поступишь, – промолвила она наконец и только тогда оторвала взгляд от пола, посмотрев мне прямо в глаза, – я не хотела, чтобы учеба тебе мешала.

У меня на лбу выступила испарина.

– Мешала? Чему?

– Ты ведь знаешь, что я не могу тебя отпустить. – Ее глаза выражали протест. – Ты будешь слишком далеко от брата, когда ты ему так нужен.

– Но… ты же сама позволила ему поступать так рано.

– Я хочу, чтобы ему было комфортно, – резко ответила она, – даже…

– …даже за счет меня. – Я почувствовал, как меня начинает душить горечь и разочарование. Судорожно сглотнув, стараясь сдержать соленые слезы, я ответил: – Я еду в Кардифф.

– Я не стану платить.

– Папа заплатит.

– Ха. Он даже семью свою содержать не может, да и к тому же помогает Уиллу с…

– Тогда я устроюсь на работу.

– И как тогда ты собираешься посещать занятия? Не глупи. – Она придвинулась и взяла меня за руку. Ее ладонь была ледяной. – Бен, в глубине души ты и сам знаешь, что не сможешь оставить своего брата. А если с ним что-нибудь случится? – Ее глаза-щелочки сверлили меня насквозь. – Я с ума сойду, если что-то случится.

Всего лишь на какое-то мгновение ее взгляд упал на ящик комода, в котором хранилась целая куча таблеток: анальгетики, снотворное, антидепрессанты.

– Я люблю тебя, Бен, но мы должны позаботиться и о твоем брате. Не только я за него в ответе, но и ты.

– Ты сама могла бы переехать в Оксфорд. – Я только глянул на нее, но уже знал, что она скажет.

Мама охнула:

– Переехать?

В последнее время она едва выходила из дома. Он был ее крепостью, ее стерильным вакуумом. Только здесь мама чувствовала себя в безопасности.

Она покачала головой:

– Я куплю тебе машину. Подумай об этом. И ты мог бы устроиться механиком. Все равно, в конце концов, это и будет твоя профессия. Да и заработать немного сможешь во время учебы.

Чувствуя себя совершенно сломленным, будто столетняя развалина, я достал из кармана письмо из университета, смял его и выкинул в мусорку.

Только тогда мама наградила меня улыбкой:

– Ты хороший сын, Бен. Не знаю, что бы я делала без тебя. Большинство ребят твоего возраста не отличаются и десятой долей твоей ответственности. Хорошо я тебя воспитала, да?

Я только кивнул, схватил скейтборд, что стоял рядом с дверью, и буркнул через плечо:

– Буду к обеду.

– Бен, ты нам нужен. Помни об этом. – Ее голос задрожал, и я оглянулся. Она снова закатала рукава и показала мне свои запястья. Смотри, Бен, смотри, к чему приводят наши ошибки.

Как? Как я мог объяснить Лиззи, что происходит у меня в душе? Сможет ли она понять? В конце концов, она ускорила шаг и пошла с Кармен, оставив меня наедине с самим собой.

Моя нога с громким плеском опустилась на песок. Там, где мы шли еще совсем недавно, уже образовывались лужи, и в них отражалось свинцовое небо. Туман почти расступился, и мы стали замечать нечеткие следы других команд. В них тоже набиралась вода.

– Уилл, когда там прилив? – Мне не удалось скрыть волнение в своем голосе.

– Еще не скоро, – он махнул рукой, даже не посмотрев на часы, – таймер пока не сработал.

– У нас… было… полтора часа. – Грейди тяжело дышал.

– Так сколько у нас осталось?

Уилл сверился с часами:

– Минут пятнадцать есть.

Я замер:

– Ты мне и в прошлый раз то же самое сказал.

Его глаза полезли на лоб.

– Ох-ох.

– Что такое? – повернулась к нам Лиззи.

– Часы сдохли.

– Уилл! – Грейди застонал. – Ты должен был следить за временем!

– Так сколько у нас осталось на самом деле? – Лиззи возмущенно повысила голос.

Я приподнял рукав кофты. Дедушкины часы тикали все так же уверенно.

Посмотрев на них, я нервно сглотнул:

– Таймер Уилла должен был сработать еще десять минут назад. Мы идем уже почти полтора часа.

– Так, – лицо Лиззи выражало мрачную решимость, – нам стоит ускориться.

Даже за столь короткую остановку моя обувь начала увязать в песке. Я поднял левую ногу и опустил ее на землю с громким чавканьем. Вода залилась мне в ботинок.

Уверенно вышагивая, Лиззи и Кармен повели нас дальше. Им было намного легче идти по мокрому песку: они сами по себе весили меньше, а в рюкзаках носили не так много вещей.

– Уже не весело, – пробурчала Кармен.

Большая капля разбилась о мой лоб. Я посмотрел на небо:

– Просто прекрасно. – Я повернулся, чтобы убедиться, что Грейди поспевает за остальными. Тот пялился на серую отмель, протянувшуюся до самого горизонта. Я окликнул его: – Давай же пойдем.

Неверно шагнув, Грейди зашатался, не найдя надежной опоры в мокром песке, и грохнулся на землю.

– Грейди, ты в порядке? – окликнула его Кармен.