Борис Воробьев - Искатель, 2019 № 02

— Привет, — послышался ее звонкий голос. — Ты уже едешь?

— Люсь, алло! Привет, послушай, мне нужно на точку заскочить, Лариса Михайловна звонила, у нее внук заболел, подменить нужно.

— Опять? Да ты и так постоянно на этой точке своей пропадаешь, — в голосе жены зазвучали расстроенные нотки, — я тебя уже совсем не вижу.

— Милая, ну чего ты… Ничего я не пропадаю, вот эту неделю вообще в первый раз туда еду, ты же знаешь. И к тому же я ненадолго, всего пару часов на телефоне подежурить, максимум.

— Смотри, ты обещал, пару часов.

— Это не считая дороги, — попытался поторговаться Дмитрий.

— Нет уж, пару часов на все про все, — отчеканила ледяным тоном супруга и положила трубку.

Дмитрий поморщился и, не отрывая взгляда от дороги, сунул смартфон в нагрудный карман. Положа руку на сердце, Люся была права, конечно, он и в самом деле много времени проводил «на точке». Межрегиональная благотворительная общественная организация «Точка опоры». Это название они придумали вместе с Колей Востриковым. Когда три года назад Николай обратился к нему за помощью в оформлении документов для открытия общественной организации с целью оказания помощи алкоголикам и их семьям, Дмитрий и не предполагал, что постепенно втянется в эту деятельность своего старого друга, которого всегда считал наивным романтиком-идеалистом.

Поначалу все ограничивалось чисто юридической помощью: подготовка учредительных документов, регистрация некоммерческой организации. После того как «Точка опоры» была зарегистрирована, Николай периодически обращался то договор аренды проверить, то еще что-нибудь по мелочи. Дмитрий стал чаше заезжать к ним в небольшой офис на окраине, не замечая, как все больше и больше втягивается в это душевное дело — помощь отчаявшимся людям.

Люсе, конечно, сложно было понять, что же движет им, когда он после работы едет в «Точку опоры» или мотается по городу, занимаясь какими-то алкоголиками. Она решила, что так он заполняет пустоту, которая образовалась после того, как сын уехал от них. Артур теперь жил на другом конце страны, в далеком и холодном Владивостоке, обзавелся там семьей, пустил корни, и теперь видятся они очень редко. Отчасти, наверное, это было так, но была еще одна важная побудительная причина, которую Дмитрий не знал, как объяснить жене, поскольку это было на уровне ощущений. Каждый раз, когда удавалось кому-то помочь, когда в глазах сидящего напротив человека отступала боль и загоралась надежда, он явственно чувствовал, что сделал что-то хорошее и нужное. Что-то настоящее, и от этого на душе становилось тепло.

С Ларисой Михайловной он встретился в дверях.

— Дмитрий Сергеевич, миленький, большое вам спасибо, что приехали, вы меня так выручили, так выручили, — всплескивая пухлыми ручками, защебетала она.

— Да ну ладно, чего там, мелочи.

— Сегодня звонков почти не было, я думаю, и вечер пройдет спокойно.

— Скорее всего.

— Я тогда подскочу к закрытию, за ключами.

— Да не беспокойтесь, Лариса Михайловна, я сам все закрою, а ключи сразу забирайте, у меня есть дубликаты. Коля недавно сделал.

Проводив Ларису Михайловну, Дмитрий налил себе кофе покрепче и устроился поудобней напротив мерцающего монитора. Телефон действительно молчал. Дмитрий, попивая кофе, просмотрел почту, полистал новости, потом набрел на интересную вроде бы статью, но быстро стало скучно. Тогда он решил загрузить себе какой-нибудь фильм, но не успел. Раздался звонок..

Дмитрий снял трубку.

— Благотворительная общественная организация «Точка опоры».

— Здравствуйте, — раздался голос, судя по всему, пожилой женщины.

— Здравствуйте, давайте для начала представимся, меня зовут Дмитрий, а вас?

Женщина замолчала. Дмитрий знал, что звонившим сюда начинать разговор бывает непросто, поэтому не удивился возникшей долгой паузе и терпеливо ждал.

Наконец она заговорила, с паузами, борясь с волнением.

— Валентина… Валентина Николаевна. У меня сын пьет… Сильно… И я думала… Извините… Я просто… Не могу уже… — Рыдания окончательно оборвали ее и без того сбивчивую речь.

— Валентина Николаевна, давайте немножечко успокоимся, — мягко сказал Дмитрий, — вы очень правильно поступили, что позвонили сюда. Это первый и важный шаг, и вы его сделали.

Женщина с минуту еще молчала, но, видимо, немного успокоилась и нашла в себе силы продолжать.

— У меня сын пьет…

— Так, давайте по порядку, давно он запивает?

— Да, уже давно.

— На сколько дней он уходит в запой?

— Если его не остановить, я даже не знаю… Неделю может пить, может больше.

— Понятно. В семье кто-то пил? Отец, например?

— Отец его пил, водка его и сгубила в конце концов. Думала, отцов пример его остановит, вразумит. Но нет. Я ему говорю: «Петенька, что ж ты, как батька твой непутевый кончить хочешь?» А он все смеется, все трын-трава, все шуточки. Говорит: «Это ж Россия-матушка, здесь так положено, у нас даже первый президент пил и нам велел». Все ему шуточки.

И женщина продолжила изливать свое горе, а Дмитрий слушал и не перебивал, поскольку знал, что сейчас это самое главное, что ей нужно, — выговориться, почувствовать, что она не одна с этой бедой. Она рассказывала, какой он на самом деле милый и хороший парень, и руки у него золотые, и жену любит, но жизни нет из-за змия зеленого. Дмитрий слушал уставший от своего горя голос и в который раз поражался, насколько все-таки похожи эти истории, звучащие почти каждый день из этой трубки. Но, несмотря на всю их схожесть, к ним невозможно было привыкнуть.

Дав женщине выговориться и отзвучать ее горю, Дмитрий мягко перехватил нить разговора.

— Валентина Николаевна, послушайте, что я вам скажу. Случай сложный, конечно, но не безнадежный, уверяю вас. Я вас прошу, не отчаивайтесь, пожалуйста.

— Я уже, честно говоря, ни на что не надеюсь…

— Так вот, здесь налицо целый комплекс причин, в том числе скверная наследственность. Плюс с детства имеет место тяжелая психическая деформация — алкоголизм отца. Кроме того, у него одна из самых сложных и труднопреодолимых психологических защит — он спрятался за образом шута и все переводит в юмор, в шутку. А это значит, на критику его вывести труднее всего.

— И что же делать? — в голосе Валентины Николаевны зазвучала затаенная надежда. Спокойный и мягкий голос Дмитрия успокаивал и внушал уверенность.

— Начать надо с понимания. Если человек пьет, значит, ему это зачем-то нужно. И относиться к этому надо с уважением. Его оправдания, объяснения нужно принимать к сведению, но маловероятно, что они отражают истину.

С ним надо поговорить, понятно, что это непросто. Он, как и большинство страдающих алкоголизмом, не считает, что ему нужна помощь, он считает, что здоров. Поэтому нужно правильно выбирать время для разговора. Пока человек получает от алкоголя удовольствие, или, скажем, преимущественно удовольствие, все усилия достучаться до него не приведут к успеху. Обрабатывать его нужно тогда, когда отрицательные последствия пьянки проявляют себя больше, чем обычно. Знаете, у нас, тех, кто работает с алкоголиками, есть такая присказка: «Каждый должен достичь своего дна». Это не значит, что нужно позволить ему допиться до чертиков. Но это дно нужно дать ему почувствовать во всей красе. Но в увещеваниях ни в коем случае не допускайте унижений, ругательств, хоть это и тяжело иной раз, я понимаю. Дайте ему почувствовать свою любовь, готовность помочь в любой момент.