Борис Воробьев - Искатель, 2019 № 02

Дмитрий еще о многом рассказывал увидевшей проблеск надежды женщине. О том, что нужно завести сообщников среди родственников, друзей, соседей. О том, в какой момент и что именно нужно говорить человеку, чтобы страх перед последствиями пьянства стал сильнее желания пить. О том, что нужно пробудить самое главное — желание бороться.

Говоря все это, Дмитрий чувствовал, как наполняет уверенностью несчастную женщину, он и сам заряжался убедительностью и значимостью произносимых фраз, словно способных, как магические заклинания, отвести беду. В завершение он рассказал об имеющихся в городе восстановительных центрах и о существующих реабилитационных программах. В ее ответах и уточняющих вопросах он слышал благодарность и медленно крепнут шую надежду. И это наполняло его сердце радостью.

— Спасибо вам, доктор! — ее голос дрожал.

— Я не доктор.

— Ой, ну я уж не знаю, как вы там называетесь… Спасибо вам. Я как-то прям зарядилась от вас. Может, и вправду все наладится.

— Обязательно наладится, Валентина Николаевна, вот увидите.

Но голос женщины вдруг опять стал испуганным:

— А я, знаете, Дмитрий… Иной раз не могу отделаться от мысли… Мне иногда кажется, что это одержимость.

— То есть?..

— Иногда, когда он совсем сильно пьет, он становится словно одержимый, словно его самого уже нет здесь, и ты можешь говорить ему все, что хочешь, но он не слышит, потому что его тут уже нет, а есть кто-то другой. Сидит в нем, смотрит на меня и ухмыляется.

Дмитрий побледнел, с него вдруг слетела вся его уверенность, а в душе поднялось необъяснимое смятение.

Голос Валентины Николаевны становился все тише, словно само то, что она говорила, пугало ее:

— Ощущение, что в нем бес, и он смотрит прямо на меня, и в такие моменты мне становится очень страшно. Я, наверно, дура старая?

Дмитрий почувствовал холодок на коже, будто потянуло откуда-то. С какого-то разбитого окна?!

— Нет, хм… Вы просто долго находились в состоянии психологического стресса, это… Так бывает… То есть…

Дмитрий, закрыв глаза, глубоко вдохнул, на какое-то время задержал дыхание, словно раздумывая, стоит ли вообще дышать дальше, и, медленно выдохнув, сказал:

— Знаете, мне знакомы эти ощущения. Мой отец был алкоголиком, очень сильно пил. В детстве мне тоже иногда казалось, что, когда он напивается, им управляет что-то… Некто другой. Я настолько в это верил и боялся… И я почему-то был уверен, что об этом никому нельзя рассказывать, потому что если кто-то узнает, то этот демон вернется и опять будет повелевать моим отцом. Но, видите ли, хоть я никому и не рассказывал, отец все равно пил и напивался вусмерть. Понимаете? Не было никакого демона или беса, не было никакой одержимости, был просто испуганный ребенок, живший в этом аду и пытавшийся хоть как-то оправдать своего отца. Вот и все!

Дмитрий вдруг осознал, что говорит, значительно повысив голос, гораздо громче обычного, и тут же сбавил тон, постаравшись взять себя в руки.

— Алкоголь — это просто противоплазматический яд, губительно действующий на центральную нервную систему, на головной мозг, почему у алкоголиков со стажем и наблюдается такой заторможенный вид, остекленевший взгляд. Это просто… Такой внешний, визуальный эффект, плюс наше желание оправдать больного человека…

— Да, конечно, — голос женщины звучал неуверенно, как будто она соглашалась с Дмитрием, лишь бы не спорить, — конечно, вы правы, доктор…

Дмитрий не стал ее поправлять, он вдруг ощутил себя очень уставшим, ему нестерпимо захотелось, чтобы этот разговор закончился. Валентина Николаевна видимо почувствовала это.

— Спасибо вам, Дмитрий, вы мне все так хорошо растолковали.

— У вас неизбежно возникнут вопросы, обязательно звоните нам. Возможно, уже не я вам отвечу, это неважно, у нас все сотрудники хорошие специалисты, они обязательно проконсультируют вас по любому вопросу.

— Да, спасибо, до свидания.

— Всего доброго, Валентина Николаевна.

Положив трубку, Дмитрий некоторое время сидел молча, в задумчивости потирая виски. Потом качнул головой, отгоняя дурные мысли и предчувствия, встал из-за стола и отправился домой.

В просторном салоне «Линкольна» негромко играла приятная блюзовая мелодия, и ароматизатор с запахом кофе создавал атмосферу уюта. По дороге домой Дмитрий совсем успокоился и почти пришел в привычное благодушное состояние. Правда, не было того чувства, которое случалось после работы на «точке», что сделал что-то хорошее, правильное. Лишь едва ощутимый тревожный осадок в душе, как будто наговорил лишнего, то, чего не стоило говорить. Никогда.

По мере приближения к дому настроение все более улучшалось. Машина бесшумно летела сквозь вечерние сумерки, чуткий руль послушно реагировал на малейшие движения рук, а за окном мелькали огни рекламных вывесок и цветастых витрин. Фасады высотных зданий по центральным улицам подсвечивались разноцветными прожекторами, что разительно преображало вечерний лик города, делало его праздничным и торжественным. В этом мире все было прекрасно и размеренно, расставлено по полочкам и даже красиво подсвечено. И все эти разговоры о демонах и одержимости… Какая нелепость… Дмитрий даже усмехнулся, укоряя себя за глупые, непрофессиональные эмоции.

Люся встретила его в дверях с заплаканными глазами, прижимая пальцами правой руки губы, словно надеясь сдержать, не дать вырваться горьким словам. У Дмитрия внутри все оборвалось при виде жены, он почувствовал, что ноги стали как ватные. Потому что он ждал и боялся чего-то подобного. С того самого момента, как положил телефонную трубку, он понял: в его привычном размеренном существовании что-то изменилось. Что-то невыразимое, существующее на уровне смутных ощущений и неясных страхов, прорвалось в его жизнь.

— Что такое, Люсь? Ты чего?

— Артур… Он… Мне звонила Света. Он пьет, запойно пьет уже год, представляешь? Она боялась сказать, потому что он ей запрещает.

— Что… Что ты говоришь, что за чушь, я не понимаю…

— Артур пьет, наш сын пьет, Дим, мертвецки напивается. Когда он не на вахте, он пьет не просыхая. И Света уже боится его… Она хочет уходить от него.

— Этого не может быть! Почему она раньше ничего не говорила?

— Потому что он запретил ей, она очень боится, Дим. Ты бы слышал ее голос.

Людмила стала передавать разговор с невесткой, о том, что Артур на новой работе совсем изменился. Сначала все шло хорошо, работа ему нравилась, платили неплохо. А потом он стал выпивать, чтобы не отрываться от коллектива, потому что у них в бригаде не поймут. Постепенно все становилось хуже и хуже. Дмитрий слушал и думал о том, что так не бывает, так не может быть. Ситуация казалась ему нереальной, словно одна из бесчисленных историй, прозвучавших «наточке», зацепилась, заразила его, незаметно проникла в дом на подошвах туфель.