Евгения Михайлова - Струны черной души

Мы еще посидели, а к вечеру позвонила Павлова.

Вы не поверите, но она спросила, хорошо ли все прошло.

— Нормально, — ответила я. — У тебя все?

— Нет, Маргарита. У меня очень большая к вам просьба. Да, чуть не забыла, спасибо вам за все. Не знаю, как отблагодарить. Просто как сестра ты теперь мне.

— Можно без этого? Я тебе не сестра точно. Ты это как следует усвой. Что за просьба?

— Маму выписывают. А дома-то у нее теперь нет. Я к тому, что у вас, кроме квартиры в Москве, есть дом за городом. Нам бы не надолго, пока я окрепну, найду ей что-нибудь подходящее. Ты же понимаешь, я не могу ее пустить к себе. У меня депрессия, работа, а у нее вредные привычки.

— Слушай внимательно, Павлова. И попробуй только перепутать порядок того, что тебе нужно сделать. Звонишь в больницу, сообщаешь им адрес, по которому нужно отправить Валентину. Это твой адрес, твою мать! Спрашиваешь у них, в какое время удобно, и заказываешь на это время такси. От больницы до твоего дома. Объясняешь ей, как набрать твою квартиру по домофону, если она у тебя никогда не была. Дальше кормишь, поишь, даешь на ночь таблетку и укладываешь на тот диван, который у тебя стоит в гостиной. Когда она оклемается, будет ходить в магазин. Ты же у нас неходячая. И каждую секунду помнишь, что у меня все схвачено. И участковый будет к тебе приходить два раза в сутки — проверять, в порядке ли Валентина Петрова и не написала ли ты отказ от матери. Просто делай так! Как бы мне ни хотелось отвернуть твою гнилую башку за ребенка, которого мы только что похоронили. Шаг в сторону — выйдешь в наручниках.

— Про наручники тебе виднее, — процедила эта гнида. — Ладно. Присылай участковых. Стукачка.

Я выпила полный стакан водки, потом посмотрела на своих гостей.

— Мы все поняли, — успокоил Сергей. — Все будет, как ты ей обещала.

А поздно вечером на телефон Кольцова позвонил Земцов.

Сергей долго, внимательно слушал. Сказал: «С утра у тебя». Разъединился и сообщил нам:

— Игорь Сергеев написал признание в заговоре против Маргариты Соколовской с целью грабежа. Назвал всех сообщников, адреса, явки, даты. Категорически отрицает свою вину в убийстве мужа и дочери Маргариты, какое-либо соучастие в этом. То же самое — по поводу покушения на Виктора Николаевича… И не просто отрицает вину за соучастие в подготовке взрыва машины, но предлагает любую помощь в поиске заказчика. А теперь, внимание! Он не исключает, что этим заказчиком по всем эпизодам могла быть его супруга, Эльвира Сергеева.

— Что же будет? — потрясенно спросил папа.

— Сергеев завтра по суду будет отправлен под домашний арест. Дальше — мы долго и нудно проверяем все, сказанное им. Когда пойдут доказательства, он будет заключен под стражу. Но я, к примеру, допускаю элементы самооговора с целью ускорить расследование. Причину я на днях увидел на пороге этой квартиры. Он на самом деле любит Маргариту. Что, возможно, и пустило заговор под откос. Но остается огромное количество открытых вопросов. Мелкая кража во время пожара — один из таких вопросов.

— А у меня, Сережа, совсем крошечный вопрос, — тихо сказала я. — Заговор с целью грабежа. Что же он планировал сделать со мной, если отрицает замысел убийства? Как иначе можно получить то, что принадлежит только мне? Да, есть еще вариант, который предположил Андрей, — я калека, прикованная к инвалидному креслу, а он при мне любящий муж-опекун. То есть убийство длительное и с особой жестокостью.

— Марго, я примерно об этом и сказал, заметив, что почти поверил ему. Все пошло не так, потому что в мозгу влюбленного преступника случился когнитивный диссонанс. Полная расфокусировка целей и средств. Но прямо сейчас, как человек, склонный к сочувствию и вхождению в образ страдальца, я вижу один вариант, который спас бы и мою любовь, и живую красавицу жену, и общие отныне бабки. Сбежать!!! Скрыться от подельников, кинуть их самым циничным образом и наслаждаться счастьем на одном из купленных островов. Спасибо, наша тетя Изабелл. Я это я от имени Игоря, если бы ему что-то удалось. Но он неудачник.

— Какая-то жуткая история, — выдохнул мой папа. — Я не могу поверить. Такие приличные, известные люди.

Признание Игоря Сергеева стало основой нового, объединенного уголовного дела о заговоре против меня с целью присвоить наследство тети Изабелл. Иск от моего имени написал адвокат Петров.

Он включал требование возобновить расследования по убийству Анатолия, гибели Тани, присоединить покушения на жизнь папы и меня.

Главный вывод этого иска — преступления не были раскрыты, потому что следствие не сумело выделить общий мотив и единый круг подозреваемых. Теперь они были.

Земцов опрашивал людей по списку Игоря, который пошел даже на очную ставку с собственной женой. Приличные люди уезжали домой под подписку о невыезде. А в Испании полиция по материалам нашего следствия задержала поставщика устриц Хорхе Кастендо, а также мадридского «зиц-председателя Фунта», представляющего липовый благотворительный фонд, который должен был получить состояние из рук устричного продавца. После моей смерти.

Адвокат тети Иван Сердюк был арестован за продажу секретной информации по завещанию и за участие в заговоре против законной наследницы.

Отец Эльвиры Сергеевой — очередное звено заговора, — начал давать показания.

От подробностей этого кошмара длиной в годы я ощущала все симптомы реального отравления, не сравнимого ни с какой концентрацией угарного газа.

Сергей был страшно озабочен.

— Такая засада, — говорил он. — Они все признают заговор, и ни одного признания. Нет ни одной прямой наводки на исполнителей. На вопросы, как конкретно собирались убирать наследницу и ее родственников, — все отвечают, что это было не в их компетенции. Типа у каждого свой участок плана, и у всех этот участок, получается, информационный. После признания Игоря они не откровенно валят на него, но дипломатически на это намекают. Он теперь — отрезанный ломоть, предатель. А у нас с уликами — полный облом. По старым делам без признаний просто никак.

Тем временем состоялся суд над мошенниками и палачами из фонда «Добро», среди подсудимых была и Сотникова — основная наводчица.

Следствие по моему делу пришло к выводу, что ее привлекли исключительно для особой, психологической информации о том, что происходило внутри нашей семьи. Получается, что наши проблемы были использованы. И на эту тему ложились признания Павловой о том, что Миронова могли вывести с его ревностью в нужный момент в нужное место.

Поиски его убийцы продолжались.

Как и убийцы Семена Коврова.