Евгения Михайлова - Струны черной души

Я занялась уборкой, расставляя все сдвинутые с места вещи. Затем готовила ужин. Поставила варить борщ на завтра, когда сердце уже совсем рвалось из груди от нетерпения.

Вошла в комнату и написала на бумаге: «Их куда-то выведут эти микрофоны?»

— Без сомнения, — ответил Андрей. — Без всякого сомнения, ты отличная хозяйка. У меня закружилась голова от запахов на кухне. И ты такая неожиданно милая и домашняя в этом передничке. Сказать честно? Меня с самого начала отпугивал колючий и холодный отблеск недостижимой красоты и высокомерия Маргариты, какой-то там по счету. Я почувствовал твое настоящее человеческое тепло лишь тогда, когда мы освобождали тебя от горелых тряпок на кровати. И сегодня, с этим мороженым.

— Это они, — вздрогнула я и побежала открывать дверь на звонок.

Сергей приехал с Васей.

Он долго тянул интригу, испытывая наше терпение. Затем разложил на столе большие снимки, другие, не те с камер.

— Компьютерная графика нам в помощь.

На первом снимке была голова человека, лицо которого закутано шарфом, на лоб надвинут капюшон. Отчетливо видны скулы, глаза, под шарфом кусочек подбородка и шеи. На каждом последующем капюшон и шарф понемногу сдвигались, сдвигались… Долго сдвигались. И наконец, мы увидели открытое лицо. Это было лицо Павловой.

— Это точно, — сказал Сережа. — Можете говорить вслух. Микрофоны привели к компу, удаленно привязанному к ее ноутбуку. Это Рашид, их дворник, уже засветился в узком кругу как очень продвинутый хакер. Птичка в клетке, с чем я всех нас и поздравляю.

Тот момент, когда ты понимаешь, как умеет издеваться, насмехаться судьба.

Какие-то часы назад я могла, пошутим так, гордиться качеством практически международной мафии, которая создана только для того, чтобы убить и ограбить меня. Приличные, в том числе высокопоставленные люди, при них профессиональные информаторы, разведка, слежка. Юридические документы, фонд. И даже брак основных участников был на кону и принесен в жертву…

А главным интриганом, закулисным манипулятором, самым вероятным убийцей оказался кусок дерьма. Дешевая комедиантка, хроническая симулянтка и выжившая из ума от злобы и зависти психопатка.

Павлова со школы по ночам занималась в закрытом ночном тренажерном зале. Силовые упражнения, которые далеко не всем мужчинам по плечу. Она отличный стрелок с наградами. И под несколькими никами почти известный программист, пол которого никому не был известен. А потом еще познакомилась с дворником-таджиком, одним из тех, от природы талантливых айтишников, мозг которых улавливает цифровую информацию лучше и быстрее любой другой. Я сама таких знаю. Они все приезжают в Россию с разрешением работать дворниками, и только. Их ждет с распростертыми объятиями диаспора. А дальше — пару часов помашут лопатой во дворе, а остальные сутки работают по самым тонким заказам — вывести деньги, взломать базу данных любого ведомства, убрать оттуда какой-то документ или, наоборот, что-то внести. Именно такой человек и был необходим Павловой. С помощью Рашида не только я была у нее под наблюдением, но весь этот культурный заговор.

За нашей семьей она начала следить с тех самых пор, как ее бросил Борис Миронов. Потом ловушка для Анатолия. Познакомившись с Сотниковой, она многое узнала о наших внутренних проблемах. То ли подпоила Тому, то ли подкупила ее, но та рассказала, что ее прислали в колледж серьезные люди — добывать информацию о нас. Назвала Эльвиру Сергееву и фонд Игоря. И Павлова повела свою игру.

Эльвира опознала ее на очной ставке и дала показания о том, что эта женщина сама нашла ее, чтобы, тоскуя и скорбя, рассказать, какой я тяжелый, жестокий человек, способный на любые преступления. Она просто переживает за моих мужа и дочку, потому ищет поддержки.

Вот, случайно узнала, что влиятельные люди тоже в какой-то связи заинтересовались нашей семьей. Дальше для продвинутого айтишника все было проще пареной репы.

Павлова взломала почту, узнала связи Эльвиры и агентства ее мужа.

Секрет завещания тогда еще живой тети Изабелл — на ладони.

Дальше — сотрудничество и личная, интимная информация, какой не могло быть ни у кого другого, кроме «подруги» семьи…

Еще дальше почти приятельские доверительные отношения.

Сергеева сказала, что Павлова взяла на себя труд просто усугубить наши проблемы, довести до роковых последствий.

Пусть следствие разбирается, валяют ли они сейчас все дурака, когда говорят, что поверили, будто несчастья с моими близкими происходили сами собой, из-за того, что одна сволочь и комедиантка нажимала на нужные струны, посылала к нам нужных людей.

Я, увидев эту рожу под черным капюшоном, с первых секунд поняла, что убивала именно она.

Что со мной происходило, когда разгадка ослепила, оглушила и издевательски скалилась мне в лицо.

Я не могла отбиться от одной мысли, выпутаться из стальных, беспощадных пут одного желания.

Мне казалось, все мое существование, мои странствия и муки, мои чувства и убитая любовь — все это только сейчас может найти свое оправдание.

Я видела единственный смысл. И скромно просила Земцова дать мне свидание с Павловой.

Я все продумала так, как никому не снилось. Никто бы не успел мне помешать. Но все точно бы знали, что правосудие свершилось. Настоящее правосудие, а не их, липовое, дряблое, ни на что не способное.

Земцов в принципе согласился, была надежда многое прояснить.

За мной приехал Сережа, а потом вдруг ворвался адвокат Петров, который узнал об этой встрече не от меня, а в отделе, что для него все и прояснило. Умею же я выбирать людей.

Он влетел в квартиру, обратился только к Кольцову:

— Сережа, ты чем думаешь? Ты не понял, зачем она хочет видеть Павлову?

А потом он просто набросился и обыскал меня, как на зоне. Нашел под манжетой свитера крошечную заточку — точный удар в висок, и все, дело сделано.

Я кричала и кусалась. Они влили мне водку в рот.

Сергей сказал:

— Мы просто шли тебе навстречу. Поверили, как идиоты. Никому не нужны твои уточнения. У нас все в порядке. Улики прямые, всему находим подтверждения в ее же компе и записях. Дворник, он же хакер и подельник Рашид, с удовольствием ее сдает. И, главное, она уже упоенно дает чистосердечные признания. Как же тебе не стыдно: не только свою жизнь, но и нашу работу под откос. Нашу тебе преданность, не побоюсь этого слова.

— Брось, — ответила я. — Любой человек имеет право на один главный поступок.

— Заточка в манжете? — гневно и презрительно произнес Андрей. — Это поступок? За это закончить в очередном бараке все — свои чувства, надежды, любовь к мороженому. Обязанность заботиться об отце. Поливать могилы слезами, как ты подписывалась. Свою память, человеческую полноценность. Ради чего? Ради того, чтобы вселенская грязь уменьшилась на один, никому не видимый комок?