Константин Бушуев - Забыть Веронику

— Почти наверняка будет «отказник», — уверенно сказал я, как бы подводя черту под нашей дискуссией. — Никакому следователю лишнее уголовное дело не нужно. Да и операм тоже. Скорее всего, ограничатся доследственной проверкой и откажут в возбуждении.

— А ты сам будешь как-то участвовать в проверке?

— Мое дело маленькое. С жильцами побеседовать, сведения о погибшей собрать. В принципе, я уже делаю это. С твоей помощью, — я широко улыбнулся. — Ты же была знакома с Маргаритой, значит, являешься живым источником информации.

— Ты держи меня в курсе, если вдруг что узнаешь! Интересно же…

Ответив на все вопросы жены, я посчитал себя свободным и пошел принимать душ. Тело ныло от двойной усталости. От двойной — это потому что интимная встреча с Ксюхой по физическим нагрузкам приравнивалась к шахтерскому рабочему дню, а после нее еще ведь и трех часов не прошло. Я хотел поскорее залезть под одеяло и уснуть. Но сразу уснуть не получилось. В тот вечер мне пришлось удовлетворять не только любопытство супруги, но и ее женскую природу. В этом деле я ей старался отказывать как можно реже. Во-первых, я хорошо знал, на какие несуразные поступки способна неудовлетворенная женщина. А во-вторых, у меня имелась устная договоренность с ее папашей, согласно которой я был обязан обеспечивать Светлане хорошее настроение и бодрое самочувствие. Вот и приходилось исполнять супружеский долг, хотя иногда, после встреч с любовницами, исполнение оказывалось неубедительно коротким…

***

Следующий день выдался относительно спокойный. Я сидел в кабинете и занимался рутинной бумажной работой. На обед сходил домой, как обычно. Светки дома не было, она еще с утра уехала в гости, в небольшой коттеджный поселок на окраине Города, где жила ее бывшая одноклассница. Потом до пяти вечера просто валяли дурака, трепались и пили чай вместе с моим соседом по кабинету, любителем сетевых игр и дорогих смартфонов, на которые уходила чуть ли не вся его зарплата.

В шестом часу я отправился выполнять получение следователя Толстова. Побродил по этажам своего дома, пообщался с жильцами. Обычно в многоквартирных домах никто ничего о соседях не знает, особенно если дом сравнительно новый. Вот и о семье Симонович мне никто рассказать не смог. Ответы на мои вопросы были в основном отрицательные. Шум, крики, звон посуды из сто двадцать третьей квартиры слышали? Нет. Подозрительные личности в квартиру захаживали? Нет. Сами у них в гостях были? Опять нет… В такие моменты я завидовал своим коллегам, работающим в сельской местности. Особенно в глухих деревнях, удаленных от очагов цивилизации. Там все про всех знают, каждый наблюдает за соседом и подмечает интересные факты. В большом же городе вы можете десять лет прожить, а с соседом сверху познакомиться лишь тогда, когда он вас случайно затопит.

Один лишь человек сообщил мне нечто заслуживающее внимания. Женщина из сто десятой квартиры, тридцатилетняя, рано располневшая блондинка с прыщеватым лицом. С Маргаритой Симонович она тоже не была знакома, но взглянула на ее фотографию и сразу вспомнила о мелком эпизоде, приключившемся неделю назад.

— Я тогда у подъезда стояла вместе с сыном, — рассказывала она. — В поликлинику его повела, с больничного выписываться. А Ванюшка у меня жутко не любит врачей и вообще все, что с медициной связано. Каждый поход в поликлинику прям как пытка для него. Ну и для меня тоже, получается. Вот, значит, только мы из подъезда вышли, как он раскапризничался, ногами затопал, стал кричать, что никуда не пойдет. Пришлось его успокаивать и уговаривать. А тут как раз эта женщина домой возвращалась, которая у вас на фотке… Она мимо меня прошла. И не одна.

— А с кем?

— А за ней девчонка молодая волочилась, лет двадцати с небольшим. Причем они не как подружки себя вели, а скорее наоборот, как будто ссорились. Девчонке что-то нужно было от этой вашей женщины, она ее чуть ли не за рукав хватала. А та как будто стремилась побыстрее от нее избавиться. Шла быстрым шагом, на девчонку даже не глядела.

— Они молча в подъезд зашли или разговаривали? — спросил я.

— А они не зашли в подъезд. Женщина перед той, молоденькой, дверь захлопнула, перед самым носом. Девчонка ножкой топнула, прям как мой Ванюшка, и прочь побежала…

— Ну так все же, слышали вы какие-нибудь слова или нет?

— Сейчас, — блондинка комично наморщила лоб, напрягла память. — Я всего пару фраз слышала, когда они уже к самому подъезду подошли. Молодая пару раз произнесла что-то вроде «давай по-хорошему договоримся». Да, вот так. А ваша дама с фотографии ей ответила примерно так: «Он не предмет мебели, чтобы его делить. Сейчас он со мной, а я с ним…» Может, не дословно, но смысл такой был. И потом она дверь закрыла.

— Больше ничего не вспомните?

— Нет, пожалуй.

— А девушку смогли бы узнать, если бы увидели?

— Нет, наверное. Помню, что смуглая брюнетка, волосы длинные, прямые. И темные очки чуть не в половину лица…

Я дежурно поблагодарил женщину за помощь, сделал краткую пометку в блокноте и пошел домой, рассеянно размышляя над услышанным. Если эта пышечка не обозналась, то выходит, что у Евгения Симоновича была молодая любовница. Достаточно наглая для того, чтобы явиться к его жене и заявить на бедного мужика свои права. Или, возможно, не любовница даже, а просто молодая девчонка, которая в него влюбилась до беспамятства. Он же вузовский преподаватель, ежедневно со студентами общается, а на гуманитарных факультетах, как известно, всегда преобладал женский пол. Вот какая-то студенточка на него глаз и положила, невзирая на разницу в возрасте… Но вот вопрос: может ли эта история иметь отношение к смерти Маргариты? Заслуживает ли она того, чтобы в ней копаться?.. Чуть погодя я решил, что на всякий случай все же расскажу оперативникам об этом эпизоде недельной давности. Но разбираться в нем все равно придется лишь после того, как супруг погибшей женщины придет в нормальное состояние и сможет отвечать на вопросы. Вот тогда и можно будет разузнать, была ли у него внебрачная связь с молоденькой брюнеткой и могла ли эта связь послужить прямой или косвенной причиной смерти его супруги.

***

Нельзя сказать, что история с погибшей Маргаритой Симонович произвела на меня такое уж сильное впечатление, чтобы я ни о чем другом не мог думать. Для меня это был просто служебный эпизод, один из многих. Конечно, насильственные смерти на моей территории случаются не каждый день, и меня это каждый раз расстраивает. И как человека, и как сотрудника полиции. В данной же ситуации я испытывал еще и чисто мужское сожаление по поводу преждевременной смерти красивой женщины, находившейся в расцвете сил. И мужу ее я сочувствовал вполне искренне. Я был почти полностью уверен, что он не может быть причастен к смерти жены. И вообще как-то не верилось мне в преступный умысел. Суицид или несчастный случай — вот какие варианты я считал возможными. И даже услышанная вчера история о встрече Маргариты с неизвестной девушкой не поколебала мою уверенность.