Дамир Берхеев - В поиске индиго [СИ]

— Зачем Вы здесь, мистер Фитцжеральд?

— Расследую пропажу детей, — ответил детектив, в надежде, что Бриллиантовый пес может пролить свет на расследование. — Помните, по телевизору показывали четырех подростков, появившихся в центре Нью-Йорка в полном беспамятстве.

— Припоминаю, — поглаживая массивный подбородок, произнес Чарльз.

— Так вот помимо них совершались и другие похищения детей. Абсолютно все учились в Мавританской школе на Булвер стрит.

— Эта школа за границами владений моей банды. Если быть точным она под покровительством Дельфина, то есть Железнодорожных банд. Почему не начали с них?

— Потому что один из пропавших — родственник члена этой банды… А вот про Ваши обряды посвящения ходят скверные слухи.

— Если Вы ищите маньяка помешанного на похищении детей, то Вы на ложном пути. Любая семья, любая организованная банда, самые авторитетные мафиози, отбывающие пожизненные наказания, Вам скажут, что это мерзость. Уважающая себя сильная личность никогда не тронет менее слабого, чем он и уж тем более ребенка. В любой тюрьме, на любом районе с таким даже не станут считаться, либо сразу прикончат, либо через унижения доведут его самоубийства… Надеюсь, я ответил на Ваш вопрос?

— В принципе, да, — очередная порция боли отдалась в затылке. — Что будете делать со мной?

Бриллиантовый пес вновь вошел в слепую зону: «Два варианта, — подумал про себя Алекс, — либо выстрел в голову, либо свобода…»

Цепи с режущим слух звоном упали на пол и Фитцжеральд, потирая ладони, встал со стула. Услышав от главаря «Кровавых псов» заветное: «Прошу Вас на выход, детектив». Они вышли из комнаты.

Чарльз шел впереди, указывая дорогу. Проходя мимо огненной арены, он увидел только тысячу свечей не потухающих и все еще отдающих тепло и свет во мрак подземелья. Переступив владения, шедшая пара вошла в арку, где и был замечен детектив. Однако молитвенной комнаты, обшитой металлом и расписанной древнеегипетскими надписями, не было:

— Мистер Чарльз, можно вопрос? — спросил Фитцжеральд.

— Конечно, детектив, — главарь, узнав, что представитель закона расследует преступление по похищению детей, стал более лоялен к непрошеному гостю.

— А зачем Вам металлическая комната со слепым жрецом?

Чернокожий гигант с недоумением обернулся, но продолжал свой ход:

— Не понимая о чем Вы? Никаких слепых жрецов у нас нет и уж тем более металлических комнат…

После минутное молчания Чарльз все же спросил:

— А с чего вы взяли?

— Информатор довел, — не задумываясь, ответил Алекс.

— Ясно, — без каких-либо комментариев сказал главарь и вынул рацию. — Охрана! Вышлите к ангару 7А одного из сотрудников, необходимо сопроводить до КПП одного гостя.

Послышались помехи в аппарате, затем отозвался голос:

— Приказ принял. Через минуту будут.

«Короткие и точные ответы, точь в точь как в армии, — рассуждал про себя Фитцжеральд. — В таких коллективах всегда должен править армейский порядок, в противном случае все рассыплется, как карточный домик».

Тупая боль в голове отгоняла сон, однако вести машину было все так же тяжело. Нью-Йорк завлекал и успокаивал искусственными огнями, но в свою очередь добавлял черноты водами Гудзона. Хоть на небе и светила полная луна, казалось, что она со своими тусклыми лучами тонула в недрах реки.

Встреча с Рэймондом Чарльзом на многое дала ответ:

«Во-первых, правильно сказал Бриллиантовый пес: „Такой мерзостью, вряд ли стали бы заниматься криминальные группировки“. Второе, все дороги ведут в Мавритаскую школу — так или иначе убийца связан со школой. Третье — необходимы показания родителей детей… Добыть их на данный момент будет нелегко, после такого шока, но иногда пути нет. Чем раньше — тем лучше».

План последующих действий был поставлен. Но сначала нужно было решить проблему с галлюцинациями, и в этом ему могли помочь только бывшие одноклассники и учителя.

Герои падшие из-за жестокости, алчности, глупости или наоборот — слабости. Ушедшие из жизни не из-за окончания книги судьбы, а по своему умыслу от безысходности и вместо того, чтобы бороться с невзгодами и проблемами — решивших выбрать наиболее короткий путь — самоубийство, их так же ждал огонь преисподние.

Грешники двигались в тяжелых кандалах по бесконечной огненной долине. Они не могли говорить из-за усталости от несения бремени грехов, их обожженная кожа отдавала смрадом сгораемой плоти. Приговоренные не могли смеяться, как делали это при жизни. Все, что они делали — это просто шли, шаг за шагом, ноги сами вели их в неизвестность. Измученные жаром, уставшие от безысходности, грешники ждали хоть какого-то разнообразия, и вот дойдя до определенной ступени — кандалы исчезали, а в их руках оказывались мечи, топоры, булавы, цепи, лук и стрелы… Кровавая бойня в аду. Бессмысленная, ненужная, завершающаяся лишь одним исходом — смертью. Никаких передышек, тех, кто отказывался драться — рассекали огненными плетями безликие надзиратели. Они не имели никакого отношения к битвам, являя собой лишь тень, но их плети били больнее, чем мечи соперников.

Пока творился весь этот кошмар Сайман Фитцжеральд с мечом в руках пробирался через толпу. Он отмахивался ничуть не хуже воинов средневековья — за те годы, что он впадал через омут зеркал в просторы ада, Сайман с лихвой научился обращаться холодным оружием.

— Энди Флюгер! — кричал он. — Мне нужен Энди Флюгер!

Редкие воины, останавливались в ярых поединках, уточнить, не их ли имя было произнесено:

— Энди Флюгер!!! — но на выкрики Саймана отозвался лишь очередной соперник, которого Фитцжеральд одним взмахом разрубил от плеча до поясницы. Они убивали друг друга, безжалостно превращая в пепел тела и души, а надзиратели в свою очередь награждали ударами трусов, отлынивающих от поединков. Никто не оставался без работы в огненной долине. На мгновение сражающиеся замирали, видя всадника, облаченного в огненные доспехи, держащего раскаленную булаву. Верхом на черном жеребце, дышащий пламенем и жаром, он пробегал по центру битвы, втаптывая отчаявшихся, раскалывая черепа грешников раскаленным орудием, будто стеклянные посудины. И никто не посмел бросить ему вызов. Всадник нагонял страх на самых отъявленных бойцов, глядя на него, казалось, ты боролся со своим кошмаром, и непременно чувство трусости и ужаса брали вверх. Даже у пришедшего из мира живых Саймана не поднимались руки бросить вызов всаднику. Он знал, что все происходящее вскоре канет в небытие — в небытие огненного смерча самого Люцифера, но до этого тираны, трусы, изгои, убийцы и прочее отребье рубили друг друга на пепельные куски.

— Энди Флюгер! — все не отчаивался Фитцжеральд.