Ольга Невзорова - Мы были чуть знакомы…

— Ты думаешь, я испугался тюрьмы? Да я УЖЕ сижу в камере! Только вместо тюремных нар — широкая кровать, да шторы на окнах заменяют решётки. Собственно, и решётки-то мне ни к чему — всё равно не убегу, даже если захочу. Такое вот пожизненное заключение получается, Людочка.

— Всё равно ты не сделаешь этого! — Людмила предприняла новую попытку вернуть себе свободу, — Вспомни, я ведь твоя жена!

Андрей усмехнулся.

— Тогда тем более любой суд меня оправдает. Согласись: разве обманутый супруг-инвалид не вызовет у судьи чувство жалости и снисхождения?

— Дурак! Чурбан с глазами! — в бессильной ярости крикнула Людмила, готовая вот-вот расплакаться. — Пусти меня!

Андрей крепко держал жену за волосы и почти физически ощущал, как кожу её головы чуть пониже затылка жжёт невыносимым огнём. Он бы вряд ли вынес такую боль. А она ничего — терпит. Будет просто чудом, если у неё на этом самом месте не образуется проплешина величиной с десертную тарелку! Несмотря на всю серьёзность ситуации, он отметил, как, наверное, комично выглядит со стороны скукоженная над кроватью фигурка Людмилы в коротком, задранном на спину халате. Зная её характер, он был уверен: она никогда в жизни не простит ему своей коленопреклонённой позы.

Людмила изловчилась и впилась ногтями ему в руку, стараясь оторвать её от своего горла. Но сильный рывок за волосы вновь привёл жену в чувство — Людмила сдавленно охнула и затихла.

Андрей хотел проучить жену, но никак не мучить, поэтому попросил:

— Не дёргайся. Ты всё равно не вырвешься, пока я этого не захочу.

— Пошёл к чёрту! — всхлипнула Людмила, но послушалась и расслабленно обмякла.

Андрей приблизил губы к уху Людмилы и твёрдо произнёс:

— А вот теперь, моя дорогая, слушай меня внимательно. — Он выразительно погладил большим пальцем руки нежное горло супруги. — Сейчас ты подойдёшь к телефону, позвонишь моей матери и самым любезным тоном, на который только способна, попросишь её приехать и пожить у нас.

— Я не… — хотела было возразить Людмила.

Но Андрей снова сильно потянул её за волосы.

— Лучше не зли меня, — с угрозой сказал он. — Даже у тюфяка рано или поздно заканчивается терпение. Думаю, ты уже убедилась в этом.

Он разжал пальцы:

— И ещё… Если тебе не по нраву наше с матерью общество, можешь убираться отсюда ко всем чертям! Тебя тут никто не держит.

Как божья коровка не торопится улетать с раскрытой ладони, из чувства самосохранения притворяясь мёртвой, так и Людмила не смела пошевелить пальцем, пока окончательно не убедилась, что совершенно свободна. И лишь после этого с ловкостью ящерицы быстро отпрянула от кровати на безопасное расстояние.

— Псих ненормальный! Дурак! Маньяк! — истерично закричала она, топая ножкой и потрясая в воздухе крепко сжатыми кулачками. — По тебе психушка плачет! Урод! Дебил! Идиот!

Размазывая по щекам слёзы, она выскочила из спальни.

Андрей с лёгкой грустью смотрел ей вслед: кажется, он немного перестарался. Теперь до смерти напуганная Людмила не приблизится к его ложу даже на пушечный выстрел. Но он ошибся: буквально через мгновение она дикой, неистовой фурией выросла возле кровати Андрея. Её ноздри гневно раздувались, лицо побелело от ярости, а в глазах нешуточным блеском сверкало самое настоящее штормовое предупреждение.

— Ты полоумный кретин! Урод! Психопат! Я в жизни не прощу тебе эту выходку, так и знай! — Бушующий внутри Людмилы ураган достиг своего апогея.

Скорее больше от бессилия, чем от правоты своих слов, она одним махом скинула с тумбочки на пол поднос с пустой посудой. Ни в чём не повинные тарелка и кружка с глухим звоном покатились по светло-голубому ковролину. Рядом спланировал пластиковый поднос.

Андрей с недоумением глядел на разъярённую Людмилу — ему ещё ни разу не доводилось видеть жену в столь отвратительном настроении. Её сердитому пылающему взору вполне мог позавидовать любой проснувшийся вулкан.

— Я ухожу от тебя! Совсем! — заявила она, поставив его перед неоспоримым фактом. — Пусть теперь твоя мамочка выносит за тобой дерьмо! Ты ведь этого хотел, не так ли? Вот сам ей и звони!

Она со злостью швырнула на кровать Андрею его мобильный телефон — точно так же, как швыряют бездомной собаке старую, обглоданную кость.

Андрей молчал. Она тоже умолкла, глядя, какой эффект произвели на него её слова. Но с таким же успехом можно было до бесконечности смотреть на водную гладь реки в безветренную погоду — ни волн, ни ряби, полный штиль. Ещё бы! Ведь для него это не новость. Разве не он подтолкнул жену к безысходному выбору?

— Я ухожу, — повторила Людмила уже более сдержанно, словно упивалась долгожданной местью. — Только не думай, что из благородных побуждений я оставлю тебе эту квартиру. Не дождёшься! Это и мой дом тоже. Сразу после праздников я подам на развод и на раздел имущества. Так что квартирку придётся разменять. А за остальными своими вещами я зайду как-нибудь на днях.

Она демонстративно отвернулась и горделивой поступью выплыла из спальни.

Андрей ещё долго слушал, как жена с шумом и грохотом выдвигала ящики из шкафов и исступлённо хлопала беззащитными дверцами.

Минут через сорок, полностью собранная, она предстала перед Андреем в длинной норковой шубе нараспашку. На плече висела большая спортивная сумка, а в правой руке Людмила крепко сжимала только что откупоренную бутылку шампанского.

— Ну, вот и всё. — Супруга прислонилась спиной к дверному косяку. Она припала губами к горлышку бутылки и, задрав голову, сделала приличный глоток. Пенящаяся жидкость тоненьким ручейком сбежала по её подбородку вниз и затерялась в густых ворсинках воротника.

Она вытерла мокрые губы рукавом, после чего шагнула к постели супруга и с глухим стуком поставила едва начатую бутылку на тумбочку.

— С наступающим тебя, муженёк! Можешь выпить вместе с мамочкой за мою свободу. — Она с облегчением вздохнула. — Наконец-то я отдохну от тебя и от твоих вонючих горшков!

Людмила отвернулась. Она поправила на плече тяжёлую сумку, запахнула шубу и стремительно вышла из жизни Андрея, яростно захлопнув за собой дверь в спальню. От её прощальной выходки по комнате пронёсся быстрый сквознячок, а в окнах мелко задрожали стёкла.

Андрей вздохнул: вот и поговорили. Где-то в прихожей обиженно стукнула входная дверь, а потом всё разом стихло. Окружённый сиротливым безмолвием квартиры, Андрей остался один.

На улице тихо падал снежок. Лавочки, деревья, заборы буквально на глазах обрастали белыми пушистыми шапками и уже мало походили на привычный глазу дворовый реквизит. Проложенные к дому тропинки теперь превратились в одну сплошную бледно-голубую перину, по которой, утопая по брюхо в снегу, пробиралась недовольная соседская кошка.