Ольга Невзорова - Мы были чуть знакомы…

— Мам, это ты? — недоверчиво переспросил Андрей.

— Да, Андрюшенька, — с готовностью отозвалась женщина. — Не узнал?

— Что у тебя с голосом?

Трубка надрывно закашляла:

— Заболела я, сынок, температура 38,7 второй день держится. Ходила кормить коз да платок не накинула — вот меня и продуло.

— В больнице была?

— Нет, врач сама ко мне заходила. Рецептов надавала и сказала: лежи, не вставай, через два дня опять приду.

— Улучшение-то есть?

— Да какое там улучшение! — в сердцах посетовала больная. — Горло болит, нос заложен так, что дышать нечем. Но это ничего, пройдёт, не в первый раз. Ты-то как, Андрюшенька, кровинушка моя?

Андрей растерялся. Сказать матери правду? Да она тотчас, несмотря на высокую температуру, помчится к нему в город! Последствия такого поступка могут оказаться для неё самыми необратимыми. Разве сын вправе допустить такое? Ничего, день-два он сможет и потерпеть, а там, глядишь, Людмила объявится. Нельзя ведь бросать инвалида просто так, не убедившись в смене эстафеты. К тому же скоро Новый год, и она просто обречена вернуться сюда за своими нарядами.

— Со мной всё в порядке, мам, — с напускным оптимизмом заверил Андрей. — Главное — ты поскорее выздоравливай.

Он сомневался: хватило ли у него убедительности в голосе — ведь материнское сердце не обманешь.

— Как у вас с Милочкой, всё ли ладно? — видимо, почуяв что-то неладное, встревоженно спросила она.

— Да, мама, — поспешно заверил её Андрей, — у нас всё хорошо, не переживай.

— Что-то душа у меня не на месте в последние дни, — пожаловалась мать. — Ноет за грудиной так, что выть хочется. Ты уж прости меня, родной, что не смогу на Новый год приехать. Мы с тобой позже увидимся. Я тебе молочка привезу козьего, твоего любимого, яичек. Ты только держись, сынок, не падай духом, я ведь знаю, как тебе трудно… — Она снова сильно закашлялась.

— Ладно, мам, ты ложись, отдыхай, — сжалился Андрей. — Я тебе потом позвоню. Выздоравливай. Пока…

Он опустил трубку и, тяжело вздохнув, постарался себя успокоить: «Ничего, Андрей Николаевич, просто сегодня не твой день. Надо всего лишь немного подождать».

Самое главное — у него есть мобильник, по которому он в любое время может связаться с внешним миром и попросить о помощи. Возможно, ему это и не потребуется: скоро матери станет лучше, и она с любовью и заботой примется хлопотать возле постели сына.

В прихожей снова пару раз звонил телефон.

И тут под рукой Андрея ожил и завибрировал мобильный.

— Да. — Он быстро поднёс аппарат к уху.

Наверное, это мама — забыла сказать что-то важное.

— Андрюха, привет! — раздался знакомый голос Ромки Нефёдова. — Почему у вас никто телефон не берёт? Я все провода оборвал!

Андрей улыбнулся.

— Так это был ты! А я-то думаю: кто это такой настойчивый?

— Будешь тут настойчивым, — буркнул приятель, — у меня, понимаешь, дело такое неприятное…

Он запнулся.

— Ты чего замолчал? — насторожился Андрей.

— Да видишь ли, — продолжал мямлить Ромка, — не знаю даже, как тебе и сказать.

У Андрея от неприятного предчувствия похолодело внутри.

— Да говори как есть, не тяни.

Роман собрался с духом.

— В общем, твой брат… он сегодня разбился на машине.

— Что-о? Что ты сказал?!

— Он погиб, Андрей.

Андрей зажмурился, тяжело сглотнул слюну. Бред какой-то!

— Подожди, ты уверен, что это был он?

— Тело, конечно, здорово обгорело, но родители опознали его по часам и фрагментам одежды. Мачеха прямо в морге рухнула в обморок. Отец тоже еле держится на ногах.

В телефоне что-то тоненько запищало. «Батарея садится», — догадался Андрей и торопливо спросил:

— Как это произошло?

— Его «Фольксваген» занесло на дороге, аккурат перед мостом. Он не справился с управлением и на полном ходу вылетел в кювет. Машина несколько раз перевернулась и загорелась. Мне очень жаль, старик…

Андрей растерянно молчал: слишком уж неожиданно катастрофически пришёл для него к финишу сегодняшний день.

— Андрюх, — позвал из трубки далёкий, взволнованный голос приятеля. — Ты как, с тобой всё в порядке? Мать-то в курсе?

— Нет, — Андрей оторвал от нёба язык, — мама ничего не знает.

— Извини за плохое известие, дружище… Мне…

Телефон снова послал коротенькие сигналы, требуя подзарядки. Сообразив, что в любую секунду может остаться без связи, Андрей спохватился и заорал в трубку:

— Ромка, у меня батарея сдыхает, мне срочно нужна твоя…

Аппарат издал последний предсмертный писк, дисплей погас, и наступила тишина.

— Чёрт! — не веря своим глазам, воскликнул Андрей, судорожно тыкая пальцем в тёмный экран. — Чёрт!

Вот ведь незадача! Он крепко выругался и швырнул уснувший аппарат на кровать. Что же теперь делать? Как заявить миру о своём незавидном положении? На мать он уже не надеялся. Она если и соберётся к нему, то только через неделю, а то и две, не раньше. К этому времени он благополучно отдаст концы от жажды и голода. В скорейшее возвращение Людмилы тоже верилось с трудом: а вдруг жена забрала все необходимые для торжества вещи и появится здесь лишь к концу рождественских каникул? Он хорошо помнил, как она обещала сразу после праздников подать заявление на развод и раздел имущества. Но новогодние празднества в нашей стране с лёгкой руки депутатов стали довольно затяжным мероприятием — ни одна нотариальная контора не будет работать в эти дни. Хватит ли у него сил без пищи и воды протянуть столько времени? Нарисовавшаяся перспектива повергла Андрея в ужас, от волнения пересохло во рту. Он вдруг вспомнил, что на тумбочке стоит едва початая бутылка шампанского, и облегчённо вздохнул: ближайшие двадцать четыре часа смерть от обезвоживания ему не грозит. Надо только экономно расходовать драгоценную жидкость, и кто знает…

Он потянулся рукой к тумбочке, нащупал в темноте бутылку и поднёс горлышко к губам. Прохлада шипучего напитка приятно освежила рот. Он сделал несколько глотков и бережно поставил бутылку на место. Ну вот, теперь можно немного расслабиться.

Внезапно в памяти всплыло сообщение об аварии. Андрей чертыхнулся: ну и дела! Страх за собственную шкуру начисто вытеснил из его головы трагичное известие о кончине брата. Вот уж кому сейчас не позавидуешь! Впрочем… неизвестно, кто кому ещё должен завидовать. В данной ситуации Андрей предпочёл бы для себя быструю смерть взамен медленного и мучительного ухода из жизни.

Он устремил взор в глубину тёмной комнаты и попытался прислушаться к своему сердцу. Странно, но гибель Олега почему-то не вызывала у него бурю горестных эмоций. Не мудрено — ведь они всегда были друг другу как чужие. И в детстве, и даже сейчас, когда общий бизнес перехлестнул их дорожки. А может, всему виной Людмила? Узнав о гнусном предательстве, он ощутил, как у него в один момент умерли к Олегу все братские чувства. Но как бы там ни было, глаза Андрея оставались сухими, а сердце продолжало биться чётко и ровно. Смерть старшего брата не произвела на него трагического впечатления. Беднягу просто по-человечески было жаль, но и только.