Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

Завалившаяся набок греческая сигма, или русская «М», или — заглавная английская.

Подсчитать количество имен на «М» — трудно, подсчитать количество слов — невозможно; первое, что приходит на ум, одолжено из саунда к A Bout De Soufflé:

La mort. Mort. Смерть, как она звучит по-французски, а Анн-Софи и есть француженка. Есть еще один вариант — murder: убийство, как оно звучит по-английски, и все здесь говорят по-английски, даже поляк, даже грек, даже русская Дарлинг. Магда тоже демонстрировала беглый и вполне сносный английский, и она единственная из всех, чье имя начинается на проклятую, заскорузлую от крови «М».

Магда, единственная из всех, не скрывала своей ненависти к Даша и своей неприязни к малышке Лали, а Лали частенько проводит время в окружении кошек — это Дарлинг видела сама. Но если уж ориенталам так нужно было указать на Магду — почему они выбрали не ее, а Анн-Софи?

Кошачья логика — вне зоны доступа, и видоизменившиеся царапины могут означать все что угодно. Даже флаг неведомой Дарлинг страны, где совсем недавно — по данным самой последней переписи — натурализовались Даша и Амаку. Неизвестно, играют ли там в футбол на безжизненных, покрытых коркой мертвого льда полях. Наверное играют и даже проводят чемпионаты, вот и Анн-Софи получила приглашение на vip-трибуну. И раскрасила щеку в цвета национальной сборной. Так, наверное, к ней и стоит относиться — как к человеку, который болеет за мертвых…

…По странному, хотя и вполне понятному стечению обстоятельств «комнатой для допросов» оказался кабинет Даша: именно сюда направились Йен с Дарлинг. Только оказавшись там, Дарлинг подумала, что до сих пор на ней африканское платье для вечеринки. Все остальные уже успели сто раз переодеться — даже Магда, слабо соображающая, что происходит. И лишь на Дарлинг болтается кусок ярко окрашенной ткани, в нем она чувствует себя особенно беззащитной. И она не успела умыться!.. Стоит подумать об этом, как во рту сразу возникает привкус вчерашнего коньяка.

Йен между тем расположился в кресле за письменным столом, вынул из кармана уже знакомый потрепанный блокнот и положил его перед собой. А потом кивнул Дарлинг, предлагая сесть.

— Начнем с формальностей, — заявил он. — Все, что будет сказано мною или вами… должно остаться в стенах этого кабинета. Во всяком случае — до окончания расследования.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что не стоит распространяться о характере и деталях нашего разговора. Кто бы ни спросил вас, в чем они заключались. Ясно?

— Теперь да.

— Ваши имя и фамилия, цель пребывания здесь, а также что связывало вас с покойной и каким образом вы оказались на вчерашнем торжестве.

Сообщив о себе краткие биографические данные, Дарлинг на несколько секунд задумалась. Проще всего сказать, что она здесь человек случайный и в ее жизненные планы дурацкая интернациональная вечеринка не входила, и это будет абсолютная, дистиллированная, без всяких примесей правда. Но здесь, в кабинете, где они с Даша провели час или, может, больше (наверняка больше!), где они сидели на полу, смотрели на дождь, пили коньяк и болтали как самые близкие подруги… здесь Дарлинг совсем не хочется объявлять Даша случайной знакомой. Это было бы несправедливо. Нечестно.

Это было бы предательством.

— В чем проблема? — довольно дружелюбно спросил Йен. — Высчитываете в уме, сколько лет вы знакомы?

— Что тут высчитывать? Мы познакомились позавчера…

Неужели только позавчера? Дарлинг кажется, что прошла целая вечность.

— Вот как?

— Все просто, я объясню… Мой босс и Даша — очень старые знакомые. Мы прилетели сюда на переговоры и в аэропорту случайно столкнулись с ней и ее мужем Шоном. Они… встречали Кристиана.

— Молодого англичанина?

— Да. Приглашение получил мой босс, я только сопровождала его сюда.

— Ну и где он теперь, ваш босс?

— Он уехал еще вчера.

— А вы остались?

— Да.

— Почему?

Вопрос самый простой из всех возможных. Самый невинный. И тем не менее он застает Дарлинг врасплох. Любой, а тем более правдивый ответ на него будет выглядеть странным: она осталась потому, что так решила Даша ? Или потому, что ей самой не хотелось уезжать и Дарлинг зубами цеплялась за любые предлоги, чтобы задержаться здесь на подольше? Все это предполагает наличие особых отношений или особой доверительности, которые не могут возникнуть за час или даже за день. И тем не менее они возникли, но покемону этого не объяснишь.

— Наверное, было выпито слишком много, и… я оказалась нетранспортабельной. Какое это имеет значение?

— Когда речь идет об убийстве, имеет значение все.

— Я понимаю. Да. Я напилась и заснула в этом доме, о чем теперь очень жалею. Такое объяснение устроит?

— И часто вы напиваетесь в чужих домах? — Во взгляде Йена проскользнуло понимание и даже сочувствие.

— Я вообще не пью.

— Но как раз вчера решили расслабиться в компании малознакомых вам людей. Насколько я понял, большинство из присутствующих здесь вы увидели впервые?

— Да.

— И ни с кем из них не были знакомы прежде?

— Нет.

— Мне сказали, что вечером вы уединились с хозяйкой на весьма продолжительное время.

— Это правда. Мы болтали и пили коньяк.

— И о чем же вы… болтали?

— Обо всем. О жизни в Камбодже. О жизни вообще.

— Как две старинные подружки?

— Вы же понимаете… Мы не… подружки. Скорее всего, она просто соскучилась по всему русскому. По русским. Вот мы и разговорились.

— Ну да. Она рассказывала вам о себе? О том, чем занимается, как оказалась здесь?

— Нет.

— Какие-нибудь подробности из прошлой жизни?

— Она долго жила в Африке… и отзывалась о ней с большой теплотой.

— И, кроме абстрактных теплых отзывов, никаких других… конкретных фактов биографии озвучено не было?

— О господи! Я же не работодатель, не дознаватель, не полицейский… С какой стати она должна озвучивать мне факты биографии?

— Она не выглядела чем-то взволнованной? Обеспокоенной?

— Нет. Она была абсолютно спокойна. Раскованна. Мила. Давала забавные характеристики друзьям и близким. Много говорила о детях.

— Никто из гостей не раздражал ее? Не вызывал неудовольствия?

— Как могут раздражать друзья? Думаю, она не позвала бы тех, кого не хотела видеть.

— Вы правы. А что она говорила, к примеру… о писаке?

— О писателе?

— Да.

— Что он хороший писатель.

— И все? По мне — так он редкостное фуфло.

— Что? — Такого поворота в беседе (или лучше все-таки называть происходящее допросом?) Дарлинг не ожидала и во все глаза уставилась на Йена.

— Я не ясно выразился? Не знаю, как это будет по-русски… И существует ли эквивалент…