Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

Йен ослабляет хватку, но посрамленным все же не выглядит:

— Хотел бы я знать, кто поставил сюда этого зверя…

— Кто поставил — тот и убил? — высказывает предположение Дарлинг.

— Может быть. А может быть, и нет. Говорите, Мик был ценным экспонатом?

— Чрезвычайно. Так, во всяком случае, утверждала Даша.

— И куда же он подевался?

— Понятия не имею. И, пожалуйста, не говорите, что это я его прикарманила… Иначе бы я…

— …иначе бы вы не стали акцентировать внимание на его отсутствии.

— Именно.

— В том случае, если бы у вас не было сомнений, что на это отсутствие не укажет кто-нибудь другой, — вскользь, без всякого энтузиазма произносит Йен, и Дарлинг чувствует неприятное посасывание под ложечкой: отставной коп все еще не избавился от подозрений, а это неприятно. — Как он выглядит?

— Кто?

— Ваш божок.

Вспомнить, как выглядит Мик, — задача не из легких. И Дарлинг вовсе не уверена, что она ей по плечу. Проще всего воссоздать в памяти электрические заряды, окружавшие Мика, но дальше этого дело не идет. Мик стоял или сидел? Мик взирал на мир открытыми глазами или щурил их, чтобы никого не потревожить понапрасну?.. Так и есть — все связанное с Миком ускользает, если не считать желтого слоновьего бивня, вколоченного в его голову. Или — в грудь… Или…

— Мне сложно описать Мика. Вот если бы я увидела его снова…

— Так смотрите.

Несколько минут уходит на детальное изучение полок, и все это время Йен сосредоточенно сопит поодаль, глядя сквозь лупу на тихую музейную жизнь выходцев из Африки.

— Ну что? — спрашивает он.

— Мика здесь нет, — с сожалением сообщает Дарлинг, когда инспекция завершена.

— Вы уверены?

— Абсолютно. У меня хорошая зрительная память. Выходит, тот, кто поставил сюда кошку, и взял Мика?

— Может быть. А может быть, и нет. Не исключено, что между этими двумя хреновинами нет вообще никакой связи. Не исключено, что кошку просто сунули на первое попавшееся пустое место. А других пустот я здесь не вижу.

Так и есть: африканский мини-пантеон был продуман Даша намного тщательнее, чем кажется на первый взгляд. Сдвинуть или раздвинуть фигурки незаметно и безнаказанно не получится — каждая из них стоит на крошечном деревянном подиуме, намертво приклеенном к основанию полки. Йен между тем обшаривает пальцами внутренние полочные ребра, приподнимает и снова ставит на место каждую из голов ухув-элао. И даже постукивает по торчащим из них бивням. Звук глуховатый и не слишком приятный, царапающий не меньше, чем «мавумавумавумаву».

— Странно, — наконец произносит он. — Если вещи, которые здесь собраны, имеют ценность…

— Безусловную ценность…

— Почему тогда они находятся в открытом доступе? Почему здесь нет даже намека на сигнализацию, почему не установлены видеокамеры?

— Спросите об этом у тех, кто живет в доме… И… это же не музей!

— А мне вот кажется, что музей. Меня всегда тошнило от музеев. Сейчас вот тоже тошнит.

Дарлинг тошнит уже давно. Прежде всего — от самого Йена. И от его пальцев, скрытых под белым латексом: они похожи на копошащихся в гниющих телах червей — мерзость, да и только. Точно такие же черви живут в могилах заброшенных кладбищ, откуда перекочевала в бесхитростный пномпеньский дом большая часть коллекции. Точно такие же черви сожрали плоть бывшей владелицы Мика — дагомейской жрицы… как зовут чертову жрицу? Ваджана? Виджина?.. Точно такие же черви сожрут и плоть Даша, нынешней владелицы Мика, когда она будет похоронена. И лишь Мику ничего не сделается — где бы он ни был сейчас… Мик будет жить вечно. Таков удел божеств, вне зависимости от материала, из которого они изготовлены. Винджиле, вот как звали ту жрицу!..

— Винджиле! — вслух произносит Дарлинг.

— Не понял?

— Даша говорила мне, что в Мике скрыта какая-то неимоверная сила… И что прежней его владелицей была легендарная жрица Винджиле.

— Хорошо хоть не Адольф Гитлер, иначе мы никогда бы не выиграли войну. — Йен скептически хмыкает. — В детстве я тоже любил фильмы про Индиану Джонса и всякие там копья судьбы.

— А я — нет.

— Ну конечно. Всем Индианам Джонсам дамочки предпочитают «Секс в большом городе».

Спорить с покемоном бесполезно, тем более что он снова отвлекся на внутренности полки. И даже сунул туда лупу.

— Вы говорите — Винджиле?..

— Да, а что?

— Может быть — Хванджиле?

О господи, так и есть!.. Ну конечно же, Хванджиле, как она могла забыть? «Хванджиле, дагомейская жрица», именно так отрекомендовала средневековую укротительницу Мика Даша. Вот только каким образом об этом догадался Йен?

— Верно. Откуда вы знаете?

— Ну читать я еще пока не разучился. Вы видели надпись?

— Надпись? Я не видела никакой надписи…

— Кто-то выцарапал это имя. Здесь, на задней панели… Погодите-ка…

Самым бесцеремонным образом Йен начинает свергать головы с постаментов, сбрасывать их в кучу. Ухув-элао стукаются друг о друга, и Дарлинг, инстинктивно зажмурившись, ждет немедленного наказания за подобное святотатство. Разряда молнии, который должен поразить Йена в самое сердце (на худой конец — в макушку), нашествия змей и гигантских кровососущих насекомых или… Или устрашающих клыков бенинского леопарда, одним махом способных перекусить святотатцу шейные позвонки. Но бенинский леопард, упакованный в пластик, по-прежнему стоит на столе, не проявляя никакого интереса к происходящему. Между тем манипуляции Йена с задней стенкой полки подходят к своему логическому завершению: слышатся два сухих щелчка, шелест отодвигаемой заслонки и легкий свист. Этим свистом Йен приветствует открывшийся за стенкой черный пролом в стене. Запустив в нее руку, он извлекает на свет божий несколько тонких папок.

— Что это? — спрашивает Дарлинг.

— Очевидно, хозяйские тайны. — Йену не терпится сунуть нос в содержимое папок, и лишь присутствие Дарлинг сдерживает его.

— Не думаю, что хозяйке бы понравилось…

— Хозяйка мертва. А здесь может быть то, что прольет свет на ее смерть. Бумаги иногда бывают намного разговорчивее, чем люди. И с памятью у них обстоит порой гораздо лучше…

— …Итак, леди, начнем с вашего знакомства с покойной. Буду признателен, если вы сообщите мне, где и когда это случилось.

— Это имеет какое-то отношение к произошедшему?

— Надеюсь, что нет. Но трудно вычислить убийцу, ничего не зная о жертве, вы согласны?

— Возможно. А… подвижки в вычислениях уже возникли?

— Скажем, кое-что сдвинулось с места. И я сильно надеюсь на ваши показания, Анн… Вы позволите мне так вас называть?

— Я все же предпочла бы полное имя. Анн-Софи.

— Хорошо.