Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

Кристиан, тут же уловивший настроение Дарлинг, попытался выправить ситуацию:

— Не сердитесь.

— Я не сержусь, с чего вы взяли?

— Как-нибудь я расскажу вам… Не сейчас.

Ему было неприятно говорить о кольце, и «не сейчас» означало «никогда», и «как-нибудь» означало то же самое. Потому что никакого «как-нибудь» не случится, разве что Дарлинг отправится с оказией в Лондон, куда Кристиан ее вовсе не приглашал. Если бы это было его кольцо — он носил бы его на пальце, как делают все нормальные люди. А если кольцо принадлежало другому человеку? Девушке, к примеру, — очень похожей на русалку?.. Он хочет удержать при себе воспоминание о ней, посадив на цепь для верности, — вот для чего нужна цепочка!.. Надевать такое кольцо — верх идиотизма, мужские пальцы не очень-то хорошо чувствуют себя в женских кольцах, а иногда кольца элементарно не налезают. И даже большая любовь не в состоянии ничего с этим сделать — поможет только хирургическое вмешательство ювелирной мастерской.

— Скажите, Дарлинг, с вами бывало такое… Когда вы совершали поступок, может быть, не очень достойный, но относительно невинный.

— Мне кажется, недостойные поступки не бывают невинными.

— Я неправильно выразился. Речь идет о глупом поступке. Вы совершаете глупый поступок и тут же забываете о нем. Стараетесь забыть. А потом оказывается, что этот поступок тащит за собой самые непредсказуемые последствия.

— Последствия со знаком минус?

— Большой жирный минус, — подтвердил Кристиан.

— А… последствия уже наступили?

— Нет, но… Гипотетически и умозрительно — как поступили бы вы в таком случае?

— Если бы — гипотетически и умозрительно — оказалась на месте совершившего глупый поступок?

— Да.

— Большинство моих поступков иначе как глупыми не назовешь.

— Но как избежать дурных последствий?

— Не совершать того, что может к ним привести.

— Это хороший совет.

— Дарю, — улыбнулась Дарлинг.

Крис улыбнулся ей в ответ — чистой и немного смущенной улыбкой человека, не способного ни на один недостойный поступок. И поднял глаза на Дарлинг.

Их взгляды снова встретились, и снова ей показалось, что границы видимого мира расширяются, наполняясь новыми красками и новыми звуками, один из которых Дарлинг хотелось услышать меньше всего.

Детский плач.

Чертов ребенок опять звал свою исчезнувшую мать.

— Слышите? — Кристиан сморщился, как будто поскуливания ребенка доставляли ему боль. — Слышите, опять!

— Я не знаю…

— Почему его никто не заткнет!

Вскочив на ноги и едва не сбив официанта, копошащегося у столика с чистой посудой и столовыми приборами, он бросился вон из зала.

Плач прекратился через несколько секунд, но легче Дарлинг не стало.

— У вас все в порядке? — на хорошем английском поинтересовался вежливый официант.

— Да. Принесите, пожалуйста, воды.

Крис вернулся даже раньше официанта, и вид у него был подавленный.

— Ну что? — спросила Дарлинг. — Обнаружили источник?

— На первом этаже только несколько посетителей. И детей среди них нет.

— Может быть, ребенка уже увели? Я не вижу поводов для переживаний.

— Да, конечно. Давайте думать, что его увели. Успокоили и увели.

— А вы всегда так остро реагируете на детский плач?

— Нет. Нет, но именно этот мне не нравится. Он меня… убивает. Да, пожалуй, это самое точное слово — убивает.

— Вообще, дети плачут всегда. И по самым разным поводам. Не стоит впадать в отчаяние из-за капризов незнакомого вам ребенка.

— Вы думаете, это каприз? — Кристиан ухватился за фразу Дарлинг, как утопающий — за брошенный с берега канат.

— Уверена. — Дарлинг вовсе не была уверена, но и смотреть на муки англичанина ей не доставляло никакого удовольствия.

— Вы правы. Я веду себя как дурак, простите. А может, мне просто показалось… Но ведь вы тоже слышали?

— Теперь я не уверена…

— Хотите сказать, что мы оба страдаем слуховыми галлюцинациями?

— Нет, но… я думаю, что всему и всегда найдется разумное объяснение. Если хорошенько поискать.

— Ладно. Закроем тему.

Остаток обеда прошел скомканно. Кристиан так и не избавился от тревоги, хотя Дарлинг как могла развлекала его историями, связанными с ее передвижением по миру. Забавных оказалось немного, и тут она вспомнила о «Мали Ба» и эпической покупке бенинского леопарда. Услышав о статуэтке, Крис ненадолго оживился.

— Я бы не стал держать такую вещь дома, — заявил он. — Мало ли что может случиться — вдруг ему вздумается сожрать тебя однажды ночью?

— Вы шутите?

— Нисколько. Я как раз имею несчастье находиться в доме, где полно такой скульптуры. Днем еще куда ни шло… Днем все может показаться любопытным и познавательным — все эти африканские головы, фигуры, целые деревянные панно. Но ночь я едва пережил. Решил спуститься за водой на кухню и…

— На вас напала одна из голов?

— До этого не дошло, но в темноте они смотрятся угрожающе. Как можно жить среди всего этого — ума не приложу.

— Видимо, счастливо? — предположила Дарлинг.

— Видимо, да. Потому что никого это не напрягает — ни животных, ни детей, ни Даша. Шон говорил мне, что африканскую коллекцию она собирала много лет. Правда, еще он сказал, что кхмерские няньки Лали меняются с завидной периодичностью… Они тоже боятся скульптур.

— А сам Шон?

— Думаю, что и он не в восторге. Но вряд ли этот вопрос когда-либо поднимался. Шон не сделает ничего, что не понравилось бы его жене. Он согласился бы даже на ад, если бы ад стал ее очередным местом жительства.

— Мне показалось, что она вам нравится.

Щеки Кристиана вспыхнули, но ответил он не сразу.

— Она нравится мне. Мне кажется, она необычный человек. Но влюбиться в такую женщину я бы не рискнул.

Сукин сын! Выбить бы из тебя всю правду, сукин сын!.. Но правда, окопавшаяся за длинными ресницами Кристиана, была недоступна для Дарлинг. Там, в тени глубокого окопа, правда могла делать все что угодно: бриться перед осколком зеркала, чистить оружие, играть в кости, слушать по радио легкомысленный довоенный дуэт Лилиан Харви и Вилли Фритча. Но снаружи не просматривалось ровным счетом ничего, Дарлинг остается лишь строить предположения и догадки.

— Проще искать русалку. — Она не смогла удержаться от иронической улыбки.

— Да.

— И главное — безопаснее.

— Я как-то не думал о таких вещах. Хотя с этими скульптурами самое время задуматься. Они меня угнетают. Хорошо еще, что в доме полно людей.

— Детей и животных…

— Гостей тоже. У них сейчас просто столпотворение. Приехал какой-то греческий писатель, не думаю, что очень известный, — и тоже с женой. Еще один поляк из Варшавы — то ли телевизионщик, то ли журналист. Французская пара — эти самые забавные. Путешествуют по миру налегке и даже в доме спят в спальных мешках.