Робин Стивенс - Совсем не женское убийство

– О, хорошая работа, Ватсон, – сказала Дейзи. – Мы должны рассмотреть эту версию в первую очередь. Ты знаешь, я бы сказала, что мы неплохо справляемся. У нас уже осталось только четверо подозреваемых! Наш дальнейший план действий должен быть примерно таким же: мы продолжаем выяснять алиби или его отсутствие, а еще наблюдаем за этими четырьмя, как хищники за добычей. Постоянная бдительность. О, и еще одна вещь – я придумала действительно превосходную идею, которая даст нам время, чтобы осмотреться вокруг и выяснить, где убийца прятал тело мисс Белл, в промежутке между убийством в понедельник и вынесением трупа из школы во вторник.

Она сказала это таким непринужденным тоном, что я подумала, будто она шутит.

– Не будь такой глупой, – сказала я. – Это невозможно. В школе всегда кто-то присматривает за нами, в любое время дня.

– Именно, – сказала Дейзи. – Вот почему моя идея наверняка хорошая. Я еще не могу сказать тебе, в чем она заключается, – вдруг что-то пойдет не так.

– Дейзи! Но почему нет?

– Не спорь, Ватсон! Ведь я же президент Детективного агентства! Поэтому у меня может быть план, о котором я тебе пока не говорю.

Я открыла рот, чтобы возразить, – мол, я не вижу для этого оснований, – но тут же сердито закрыла его. Я знала, что это бесполезно. Спорить с Дейзи о подобных вещах – все равно что спорить с лавиной, когда она уже несется по склону горы. Было бесполезно пытаться узнать что-то о таинственном плане Дейзи. Она скажет мне, когда захочет, или вообще не скажет.

Я все еще пыталась сдержать свою ярость по этому поводу, когда дверь раздевалки распахнулась снова, и в нее ворвались Китти, Бини и весь остальной класс. Дейзи громко заговорила о дерзком перелете Эми Джонсон в Кейптаун, так что я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и присоединилась к ним.

Что касается Лавинии и ее слов, забавно вспоминать, что я когда-то думала о Дейзи. В прошлом году, когда я впервые приехала в Дипдин, она была в своем классе где-то посередине, ни зубрила, ни тугодумка. Ее сочинения по английскому были невозможно глупыми, ее французский язык прыгал с одного времени на другое, и она путала Габсбургов и гуннов. Она нравилась учительницам, но…

– Дейзи, дорогая, – сказала мисс Лэппет однажды, глядя на нее сквозь свои маленькие очки. – Ты очаровательная девочка, но ты определенно не создана для интеллектуальной жизни.

– Мне все равно, – сказала Дейзи в ответ. – Я не собираюсь становиться синим чулком. Я собираюсь выйти замуж за лорда.

Весь класс пронзительно засмеялся, а мисс Лэппет скрестила руки на своей груди, похожей на подушку, но было видно, что и ее это развеселило. На самом деле, как все мы знали, Дейзи не нужно было выходить замуж за лорда. Ее отец и так был настоящим лордом, с горностаевой мантией и имением в Глостершире.

Именно это делало Дейзи такой восхитительной. Почти все младшеклассницы тащились от нее (если вы не в курсе, тащились – это школьное слово для чувства, которое довольно сложно описать – я думаю, оно как влюбленность, но немного отличается, так что нормально чувствовать это к любому человеку). Я была настолько же увлечена достопочтенной Дейзи Уэллс, как и остальные, и все могло так и идти своим чередом, если бы кое-что не случилось в середине моего первого полугодия в Дипдине.

Был поздний вечер четверга, и мисс Лэппет пыталась провести у нас урок о Карле I.

– Соображай побыстрее, – рявкнула она на Бини, которая дала третий неправильный ответ подряд. – Святые угодники, с тем же успехом я могла бы разговаривать с готтентотом. Перед тем как я сойду с ума (а это случится , запомните мои слова), может, каким-то чудом Дейзи мне все-таки скажет (Господи, пошли мне терпения), когда впервые созвали «долгий парламент»?

Дейзи от нечего делать рисовала что-то в своей тетрадке. Застигнутая врасплох, она подняла взгляд.

– Третьего ноября 1640 года, – сказала она, ни на секунду не задумавшись.

Мисс Лэппет в изумлении посмотрела на нее.

– Как так, Дейзи! – воскликнула она удивленно, тяжело плюхнувшись в свое кресло. – Именно в этот день! Но как ты это запомнила?

Как раз в этот момент я смотрела на Дейзи, и на долю секунды что-то похожее на панику промелькнуло на ее лице. Затем она моргнула, и это выражение исчезло, сменившись рассеянным удивлением.

– О, правда? – спросила она, глядя на мисс Лэппет широко открытыми глазами и затаив дыхание. – Какая удача! Представьте себе, мисс Лэппет, похоже, иногда я что-то учу.

– Чудеса никогда не иссякают, – сказала мисс Лэппет. – И если бы ты могла воспроизвести это в своих эссе, они стали бы почти сносными.

Дейзи моргнула, глядя на мисс Лэппет.

– Я боюсь, что это немного не по теме вопроса, мисс, – сказала она, и в тоне ее голоса слышалось глубокое отчаяние.

– Конечно, – сказала мисс Лэппет, и остальной класс согласно захихикал.

Урок продолжился, но я все думала об ответе Дейзи. Она вспомнила это так быстро – быстрее, чем я смогла бы сама. Если бы это был кто-то другой, я посчитала бы его зубрилой – но Дейзи Уэллс не зубрила. Это знали все.

Тем не менее я не могла отвязаться от подозрений, что она знала ответ. Это была не просто удачная догадка. В течение нескольких последующих недель я внимательно наблюдала за Дейзи на всех наших уроках, и в результате я убедилась, что Дейзи знала ответы на все вопросы, но вела себя так, чтобы преподаватели относились к ней с одобрением, а другие девочки считали ее чудачкой.

Она хотела выглядеть глупой, и она делала паузы или допускала ошибки в ответах, потому что она решила, что какой-то конкретный факт ей помнить не следует. Дейзи Уэллс, от которой мы все были без ума, была, короче говоря, совершенно не настоящая, но очень хитроумная. Я наблюдала, как она бегает вокруг, визжит, ходит колесом и выглядит так, будто больше всего в жизни ей интересно побить команду Сент-Симмондса на субботней игре в лакросс. И я начала понимать, что за этим впечатлением всегда скрывалась другая Дейзи. Дейзи, которая не только знала по именам всех, кто помогал Гаю Фоксу в его заговоре, но и знала также, почему Белинда Вэнс из десятого класса оставалась в школе допоздна и что такое Элси Дрю-Петерс сказала Хизер Монтефиоре, из-за чего та заплакала. Она всегда собирала информацию о людях – не для того, чтобы шантажировать их или делать что-то подобное, это было бы совершенно не в ее духе, но просто чтобы быть в курсе.

Дейзи всегда хотела быть в курсе.

В тот день, как только мы вернулись в Дом после физкультуры, Дейзи приступила к работе над своим сверхсекретным планом. В четверг к послеобеденному чаю, который подавали в столовой Дома всем девочкам, кто не ходил на заседания обществ, были сливочные булочки. Мне досталось две, что меня очень порадовало, но я не могла не заметить, что большую часть времени Дейзи вообще ничего не ела. Она погрузилась в разговор с десятиклассницей Алисой Моргатройд. Это было странно. Вокруг Алисы крутилось много слухов – например, что у нее есть секретный запас сигарет в ящике для сластей, – да и вообще это странно, когда девочки из разных классов проводят полдник вместе. Но как раз тогда, когда остальные начали задаваться вопросом, что происходит, Дейзи и Алиса кивнули друг другу и Дейзи вернулась за стол восьмиклассниц. Она пихнула Китти, что-то прошептала ей, а Китти прошептала что-то Бини.