Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

На лице молодого человека отразилось удивление и даже, я бы сказала, настороженность.

– Так вы ее внучатая племянница? Кристи, если не ошибаюсь? Она ни разу не упоминала при мне этого имени.

– А должна была? – В моем голосе прозвучал ненужный сарказм. – А вы, мистер… гм… Как я понимаю, вы здесь живете?

– Да. Меня зовут Летман, Джон Летман. Я… можно сказать, ухаживаю за вашей двоюродной бабушкой.

– То есть вы ее личный врач?

Наверно, в моем голосе прозвучало удивление и недовольство, потому что Летман ошеломленно взглянул на меня:

– Прошу прощения?

– Извините, у меня это вырвалось просто потому, что вы так… я хочу сказать, что ожидала увидеть человека постарше. Привратник сказал моему шоферу, что «доктор» никому не разрешает видеться с моей тетушкой, потому я и сделала вывод, что вы здесь. Если, конечно, старик имел в виду вас.

– Пожалуй, да… – Летман прижал ладонь тыльной стороной ко лбу и тряхнул головой, точно сбрасывая сон, потом на его губах мелькнула смущенная улыбка. Но глаза по-прежнему блуждали, взгляд не фокусировался ни на чем. Глаза были серые, зрачки близоруко расширены. – Простите, никак не войду в курс дела. Я только что проснулся…

– Ох, извините ради бога… Когда целыми днями напролет любуешься на прекрасные виды, недолго и забыть о привычках жителей к послеобеденному сну… Простите, мистер Летман. Дело в том, что, когда привратник упомянул о докторе, я решила, что тетушка больна. То есть… если вам приходится здесь жить…

– Послушайте, – сказал юноша, – давайте с самого начала расставим все точки над «и». На самом деле я никакой не врач, если не считать полугодичного курса психологической медицины… – Он метнул на меня быстрый взгляд. – Но пусть вас это не беспокоит, поскольку я нахожусь здесь совсем не в качестве врача. Ваша тетушка пребывает в добром здравии, и в мои обязанности входит лишь присматривать за слугами-арабами и вообще вести хозяйство, а также составлять старушке компанию и развлекать беседами. Мне отнюдь не «приходится» жить здесь в том смысле, какой вы подразумевали. Все дело в том, что я приехал сюда, в Ливан, чтобы провести кое-какие исследования для статьи, которую хотел написать, и однажды набрел на это место. Меня захватила врасплох одна из нередких здесь песчаных бурь, и ваша тетушка впустила меня. Одно к другому, вот я и остался. – Он улыбался, словно прощупывая мою реакцию, но было в его улыбке что-то обезоруживающее, поэтому я подумала, что нетрудно будет восстановить отсутствующие фрагменты его истории. Юноша добавил: – Если вам придет в голову другое место, где удобнее было бы писать книгу, скажите мне.

Я могла бы придумать для писательского труда тысячу мест куда лучше этого, в том числе любую комнату в любом уголке земного шара, откуда в течение суток можно было бы добраться до людского жилья, но промолчала.

– И давно вы здесь? – спросила я.

– Скоро будет год. Приехал в июле прошлого года.

– Понятно. Что ж, рада была узнать, что тетушка жива и здорова. Значит, я могу увидеться с ней?

Летман заколебался, словно хотел сказать что-то, но передумал, потом опять странно встряхнул головой и провел ладонью по лбу, как будто пытался избавиться от какого-то физического неудобства. Может быть, у него болела голова. Я заметила, что Хамид с любопытством разглядывает его.

– Послушайте, – сказала я. – Если вы хотите мне что-то сказать, не стесняйтесь. Давайте лучше присядем.

Он поднялся следом за мной на тенистое возвышение дивана. Мы сели. Я сплела пальцы на колене и обернулась, чтобы повнимательнее рассмотреть Летмана. Он, по-видимому, до сих пор чувствовал себя неуютно, хотя и не в физическом смысле. Сидел он без напряжения, спокойно скрестив длинные ноги, руки расслабленно лежали на коленях. Но в складках между нахмуренных бровей сквозило беспокойство.

– Давно ли вы в последний раз получали известия от вашей тетушки? – спросил Летман, помолчав.

– Если вас интересует, получала ли известия я лично, то нет. Никогда. Честно говоря, я за всю жизнь видела ее раза три, в последний раз – когда мне было лет семь. Но моя семья регулярно получает письма от тетушки Гарриет. Последнее письмо пришло в прошлом году… да, незадолго до Рождества. Судя по содержанию письма, тетушка написала его, находясь в добром здравии и ясном рассудке. Однако тетушка никогда не тревожила нас избытком новостей.

У меня создалось впечатление, что Летман прекрасно понимает, о чем я говорю. Но он не улыбнулся, лишь хмуро разглядывал свои сцепленные руки.

– Я спросил потому… – Он помолчал, потом внезапно поднял глаза. – Мисс Мэнсел, вы и ваша семья имеют представление о том, какой образ жизни ведет здесь ваша родственница?

– Наверное, мы знаем слишком мало, кроме самого очевидного. Мы знаем, что с годами она становилась все эксцентричнее и что она обосновалась здесь так давно, что, скорее всего, вряд ли когда-нибудь захочет снова сняться с места и вернуться домой. Понимаете, в нашей семье родственные чувства никогда не бывали слишком сильны, а в последние годы тетушка Гарриет была просто одержима идеей о том, чтобы порвать всякие связи с Англией, с домом – об этом она твердила во всех своих письмах, когда давала себе труд написать их. Никто в семье не имел ничего против. Тетушка сама приняла решение и имела право жить так, как хочет. Но, приехав сюда, я многое услышала о тетушке Гарриет и пришла к выводу, что ее эксцентричность, пожалуй, зашла слишком далеко. Я имею в виду это подражание леди Эстер Стэнхоуп. Скажите, это правда? Она действительно живет, как леди Эстер? Как вы думаете, мистер Летман, она всерьез сошла с ума или просто играет?

– О нет, нет, – поспешно ответил Летман. У него словно гора с плеч свалилась. – Я как раз спрашивал себя, знаете ли вы об этом. Нелегко было бы объяснять все с самого начала, но, поскольку вы знакомы с историей леди Эстер Стэнхоуп, дальше мне будет проще. Нельзя сказать, что ваша тетушка с самого начала сознательно решила стать второй «ливанской леди». Поначалу, когда миссис Бойд только что поселилась в Дар-Ибрагиме, она жила на довольно широкую ногу, и многие сравнивали ее с леди Эстер. Вскоре она обнаружила, что легенда о знаменитой путешественнице еще пользуется популярностью среди арабов в сельской местности, и научилась извлекать из этой легенды выгоду для себя – в том, что касается влияния, преданности слуг и тому подобного. Словом, она стала знаменитостью и научилась находить в этом приятные стороны. Кстати, прозвище Леди Гарриет придумали местные жители, и оно накрепко приклеилось. Мне кажется, поначалу ваша тетушка просто забавлялась, но вскоре обнаружила, что ей нравится быть звездой. Со временем, как это обычно случается, шутка зашла слишком далеко, чтобы ее можно было прекратить, и в конце концов перестала быть шуткой, даже в глазах самой миссис Бойд. Не знаю, понятно ли вам это?